Проблема культуры в контексте социологического знания ХХ века

Макс Вебер, четко осознавая специфику социальной реальности, опреде­лял социологию как "эмпирическую науку о культуре". Наукой о культуре он считал социологию вообще - в контексте его взглядов не было необходимости выделять "социологию культуры" как отдельное направление в рамках социо­логии. Под культурой же М.Вебер понимал часть реальности, наделенную смыслом. Только человек способен вносить смысл в окружающее его бытие, и действовать на основе смысла (вспомним веберовское определение социально­го действия).

В начале ХХ века проблема культуры привлекала, главным образом, не­мецких социологов. Именно ученые, принадлежащие к немецкой интеллекту­альной традиции - М.Вебер, Г.Зиммель, К.Манхейм, - обратили внимание на необходимость социологического анализа культуры. Немецкая социология переживала период становления, и нередко плодотворные социологические идеи рождались "на стыке" знания социологического и философского, социоло­гического и исторического. Баденская школа неокантианства с её различением "наук о природе" и "наук о духе", философия жизни, историософские концеп­ции оказывали непосредственное воздействие на социологию в целом и социо­логический анализ культуры, в частности. Следует отметить и влияние идей К.Маркса. И М.Вебер, и Г.Зиммель, и К.Манхейм испытали определенное воз­действие Маркса, хотя ни одного из этих ученых нельзя назвать его последо­вателем. "Культурсоциологические" идеи Г. Зиммеля, К. Манхейма и М. Вебера мы рассмотрим в специальном разделе.

Проблемами, непосредственно связанными с социологией культуры в первой половине ХХ века занимался также Макс Шелер, представитель фено­менологической философии (считающийся сегодня основоположником социо­логии знания). Необходимо назвать и брата Макса Вебера - Альфреда Вебера, предложившего свой вариант социологии культуры, которая, в его понимании, должна стать наукой о человеческой истории.

А. Вебер, как и О. Шпенглер, различал "культуру" и "цивилизацию". Од­нако в его концепции культура и цивилизации - не последовательные стадии развития, а разные аспекты общественного бытия. Культура соотносится с "ду­ховностью" - религией, философией, нравственностью, искусством. Цивилиза­ция - аспект научно-технический. Вебер выделяет также третий аспект общест­венной жизни - собственно социальный.

А. Вебер выделил ... три если не равноценных, то равнозначных "момента" (или ас­пекта, или измерения) тотального исторического процесса: культурный, цивилизационный, и собственно социальный, каждому из которых отводится особая роль в общем процессе. Культура выполняет в нем смыслообразующую роль (или функцию). Цивилизация ... обес­печивает преемственность и поступательность исторического процесса, осуществляемую не­прерывным развитием техники и науки, уходящей в неё своими корнями. Наконец, социаль­ный аспект истории являет собой её телесную фактуру, - тот самый материал, из которого она "выстраивается" в процессах жизнедеятельности людей, приводящих её в движение, ча­ще всего не представляя, куда течет этот социально-исторический поток и какое место в нем занимают они в каждый данный "миг" его течения. Однако в этом качестве телесной суб­станции истории социальность выполняет объединяющую роль, сводя вместе "уникализи- рующую" тенденцию культуры, вечно устремленной ввысь в неизреченную сферу трансцен­дентного, являющего себя в неповторимых творениях человеческого гения, и цивилизации, преследующей приземлено-практические цели рационального устройства эмпирического существования людей.

Социология культуры, в интерпретации А. Вебера, должна способство­вать постижению логики истории. Очевидно, что такое толкование социологии культуры не соответствует принятым сегодня представлениям. Согласно со­временным стандартам, проект А. Вебера следует рассматривать, скорее, как философию истории.

Следует отметить также "историческую социологию" Норберта Элиаса, задачей которой был социологический анализ "процесса цивилизации" - про­цесса формирования и изменения норм, контролирующих человеческое пове­дение. Работа, посвященная этой проблеме - "О процессе цивилизации. Социо- генетические и психогенетические основания" - вышла в 1939 г., однако при­знание получила позже. Элиас полагал, что чем общество "цивилизованнее", тем больше запретов налагает оно на человека, тем более жестким становится контроль над его "телесными проявлениями" и аффектами. Внешнее принуж­дение в процессе цивилизации сменяется постепенно формирующимися навы­ками к "самопринуждению", самоконтролю. Элиас анализирует этот процесс в широком историческом контексте. Необходимость самоконтроля определяется социальной дифференциацией. Чем более специализирована функция, выпол­няемая человеком, чем с большим количеством людей он должен вступать во взаимодействие, тем больше необходимость в постоянном самоконтроле. Куль­турные и структурные элементы социальной реальности, поведение личности и социальный контекст предстают в работе Элиаса в неразрывном единстве.

Середина ХХ века ознаменовалась широким распространением структур­ного функционализма, разработанного классиком американской и мировой со­циологии Толкоттом Парсонсом. Работа Т. Парсонса "Структура социального действия" вышла в свет в конце 30-х годов. На несколько десятилетий струк­турный функционализм стал господствующей социологической теорией. За­метное влияние он сохраняет и сегодня, несмотря на критику и распростране­ние иных подходов к анализу общества.

В рамках "теории социального действия", созданной Парсонсом, культу­ре отводилась важная роль. Сам Парсонс рассматривал себя как "культурного детерминиста": именно культурные факторы, с его точки зрения, играли гла­венствующую роль и в поддержании социального порядка, и в процессе соци­ального изменения. В контексте структурного функционализма, культура рас­сматривается как особая подсистема в рамках системы социального действия.

Парсонс понимал культуру как главную силу, связывающую различные элементы со­циального мира, или, в его терминологии, системы действия. Культура служит посредником при взаимодействии агентов и объединяет личность с социальными системами. Культура об­ладает особой способностью становиться, по крайней мере, частично, элементом других сис­тем. Таким образом, в социальной системе культура воплощена в нормах и ценностях, а в системе личности она усваивается агентом. Но система культуры не просто часть других систем; она также существует отдельно в форме социального запаса знаний, символов и по­нятий. Эти аспекты системы культуры доступны социальной и личностной системе, но не становятся их частью.

Парсонс определял систему культуры. с точки зрения отношений между ней и дру­гими системами действия. Таким образом, культура понимается как структурированная, упо­рядоченная система символов, служащая ориентирами для агентов. Из-за своего во многом символического и субъективного характера легко передается от одной системы к другой. Однако символический ... характер культуры также придает ей и другое свойство - способ­ность контролировать прочие системы действия. . Это одна из причин, почему Парсонс стал себя считать культурным детерминистом.[5]

Понимание культуры, предложенное Парсонсом, является широко рас­пространенным и сегодня, после многосторонней и многолетней критики структурного функционализма. Фактически, большинство учебников социоло­гии исходят именно из этого понимания культуры, предполагающего и опреде­ленную автономию, и, в то же время, взаимодействие культуры и социальной структуры, культуры и личности.

Как отмечали многие критики, стремление Парсонса трактовать общест­во как целостную систему, приводило его к недооценке элементов "неупорядо­ченности", "несбалансированности" в обществе и переоценке согласия в ущерб анализу таких факторов, как конфликт, господство и подавление. А ведь все эти факторы воздействуют и на функционирование культуры. В частности, лишь с очень большой долей условности можно говорить о культурах совре­менных сложных обществ как о чем-то едином и интегрированном. То, что вы­глядит в контексте парсоновской теории как согласие с ценностями и нормами, на деле часто является принуждением, отражением господства одних групп над другими. В таком случае доминирующая в обществе культура представляет со­бой "идеологию" - систему значений, оправдывающих существующий порядок. С другой стороны, "культурный детерминизм", как и всякий другой - всегда означает некоторое упрощение реальности. И, тем не менее, парсоновский ана­лиз культуры имел и имеет большое теоретическое значение и влияние, а базо­вые ценности и нормы действительно играют огромную роль в поддержании социального порядка, наличие которого, не означает, однако, отсутствия проти­воречий.

Роберт Мертон, развивая и совершенствуя структурный функционализм, четко разделил социальную структуру ("организованную совокупность общест­венных отношений") и культуру ("организованную совокупность нормативных ценностей") и отметил возможные несоответствия между этими сферами. Рас­согласование между социальной структурой и культурой порождает девиантное поведение. В этом суть знаменитой мертоновской концепции аномии. Эта кон­цепция позволяет объяснить конфликты и противоречия в обществе.

Попытки дальнейшего усовершенствования структурного функционализ­ма и создания на его основе "неофункционализма" были связаны с деятельно­стью Джеффри Александера. Этот исследователь является также создателем оригинального проекта "культурной социологии" (отличающегося от традици­онного социологического анализа культуры), к которому мы обратимся позже.

Наряду со структурным функционализмом в американской социологии сложилось теоретическое направление, позволявшее взглянуть на культурную проблематику с иной точки зрения.

Большое значение не только для данного направления, но и для социоло­гии в целом имело введенное У. Томасом понятие "определения ситуации".

...Любому независимому акту поведения, осуществляемому по собственному усмот­рению, всегда предшествует стадия его рассмотрения, обдумывания, которую мы называем определением ситуации. От определения ситуации зависят не только конкретные акты, но последовательно и вся жизненная стратегия и личность самого индивида проистекают из по­следовательного ряда таких определений. Но ребенок всегда рождается и пребывает в группе людей, в отношениях между которыми все основные виды ситуаций, которые могут возник­нуть, уже определены и выработаны соответствующие правила поведения, и где не сущест­вует ни малейшего шанса принимать собственные решения и следовать своим желаниям беспрепятственно... Поэтому всегда существует противостояние между спонтанным опреде­лением ситуации членами организованного сообщества и тем определением ситуации, кото­рое данное сообщество предоставляет индивиду.. ,[6]

Приобретшая широкое признание "теорема Томаса" гласит: "если люди определяют ситуации как реальные, то они реальны по своим последствиям". Эта "теорема" позволяет осознать решающую роль процесса приписывания зна­чений, осмысления мира для созидания человеком социальной реальности.

Предметом анализа символического интеракционизма является опосре­дованный значениями процесс межличностного взаимодействия. Вступая во взаимодействие, люди постоянно создают, воссоздают и интерпретируют опре­деленные значения. Интерпретация значения слов, жестов, мимики, одежды определяет реакцию индивидов на поведение других. Взаимодействующие ин­дивиды не просто воспроизводят некую сумму значений, усвоенных ими - они довольно свободно манипулируют этими значениями. Люди всегда имеют дело со значениями, которые опосредуют для них реальность. Таким образом, опи­сывая межличностное взаимодействие в обществе, сторонники данного теоре­тического подхода описывали одновременно и процесс создания и воспроиз­водства культурных значений, культуры. Хотя о самом понятии "культура" представители символического интеракционизма, фактически, не говорили и свои исследования как "социологию культуры" не рассматривали. Представи­тели символического интеракционизма не занимались анализом сложных куль­турных феноменов - таких, как, например, религия, искусство или идеология. Их интерес был сосредоточен на анализе непосредственных межличностных интеракций. Таким образом, "культуроведческий" потенциал этого теоретиче­ского подхода, оказался, фактически, невостребованным.

(Уже в 90-е годы ХХ века американский исследователь Норманн Дензин попытался использовать символический интеракционизм для анализа культу- ры[7]. В это время произошел всплеск интереса к исследованиям культуры, о чем будет сказано ниже. Исследование культуры, по мнению Дензина, это -

междисциплинарный проект. который. всегда занимается вопросом о том, как сти­хийно создаваемая и осуществляемая людьми история определяется структурами значений, которые они для себя не выбирали. Культура, в форме взаимодействия и создания значе­ний, становится ареной политической борьбы. Центральным вопросом становится выясне­ние того, как взаимодействующие индивиды связывают жизненный опыт с представлениями этого опыта в культуре. [8]).

В 1932 году вышла в свет книга Альфреда Шюца "Смысловое строение социального мира", заложившая основы феноменологической социологии. Шюц являлся продолжателем немецкой гуманитарной интеллектуальной тра­диции с присущей ей ориентацией на глубокий философский анализ. Как отме-

13

чает Х.Абельс , целью его теории было углубление и развитие идеи М.Вебера о социологии как о науке, ориентированной на понимание субъективного смысла. Средством достижения этой цели для Шюца стала феноменология Эд­мунда Гуссерля, лекции которого он слушал во Фрайбургском университете. С точки зрения Шюца, социология должна изучать процесс созидания социально­го мира человеческим сознанием. Для Шюца социальный, человеческий мир - это, прежде всего, смысловой мир, созидаемый и упорядочиваемый человече­ским сознанием в процессе повседневного существования. Повседневность, по­вседневный жизненный мир - базовое понятие феноменологической социоло­гии. Жизненный мир - это часть реальности, которая непосредственно дана че­ловеку в опыте и над которой человек не задумывается, воспринимая её сти­хийно и естественно. Жизненный мир - это мир взаимодействия с другими, ко­торые разделяют ту же "естественную установку" по отношению к этому миру. Но на самом деле жизненный мир не существует "сам по себе", но поддержива­ется и воспроизводится во времени, благодаря деятельности сознания по усвое­нию, упорядочиванию и осмыслению опыта. То, каким образом сознание кон­струирует жизненный мир, находясь, в то же время, под его воздействием, и есть главный объект интереса феноменологической социологии. Идеи Шюца получили широкое распространение в социологической мысли второй полови­ны ХХ века, повлияв и на социологию культуры. Интерес к исследованиям фе­номена повседневности означал и повышение интереса к повседневной культу­ре, обыденному опыту, который ранее не был объектом научного интереса именно в силу своей "обыденности".

Идеи А. Шюца и потенциал символического интеракционизма для ис­следований культуры были востребованы такими исследователями, как Питер Бергер и Томас Лукман в их проекте социологии знания. Оба исследователя были учениками Шюца. Большое влияние на Бергера и Лукмана оказали также идеи Э. Дюркгейма, М. Шелера и К.Манхейма. "Знание", которое исследуют Бергер и Лукман, это, фактически, вся совокупность представлений о реально­сти, которые существуют в обществе, хотя основное внимание они уделяют обыденному, повседневному знанию.

Социальная реальность, согласно Бергеру и Лукману, создается посред­ством значений, формирующихся и воспроизводящихся в процессе непрерыв­ного взаимодействия. Отсюда и название их программного труда - "Социаль­ное конструирование реальности". "Социальный порядок", совокупность ус­тойчивых взаимодействий, институтов предстает в контексте взглядов Бергера и Лукмана как результат "реификации". "Реификация - это восприятие челове­ческих феноменов в качестве вещей...". Созданные человеком и существующие благодаря его деятельности институты воспринимаются как "объективная ре­альность", не зависящая от него. Несмотря на "сконструированный" характер, социальный порядок "объективен" в том смысле, что каждый отдельный чело­век застает его уже "сложившимся" и вынужден к нему приспосабливаться. В этом процессе большую роль играет "легитимация". "Легитимация" - это объ­яснение и оправдание существования тех или иных элементов социальной ре­альности.

Легитимация "объясняет" институциональный порядок, придавая когнитивную обос­нованность объективированным значениям. Легитимация оправдывает институциональный порядок, придавая нормативный характер его практическим императивам. Иначе говоря, ле­гитимация - это не просто вопрос "ценностей". Она всегда включает также и "знание".

... Легитимация говорит индивиду не только почему он должен совершать то или иное действие, но и то, почему вещи являются такими, каковы они есть. Иначе говоря, "знание"

и п 14

предшествует " ценностям" в легитимации институтов.

Бергер и Лукман выделяют несколько "уровней легитимации": от наибо­лее примитивных объяснений, даваемых родителям своим детям (этого делать нельзя, потому что хорошие мальчики так не поступают) до сложных построе­ний мысли вроде религиозных и философских систем, а также политических идеологий. Сложные системы легитимации могут "отрываться" от непосредст­венного социального контекста и практического применения и существовать в качестве некого самостоятельного смыслового феномена, который, однако, мо-

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. М., 1995. С.153-154

жет быть использован для создания новых институтов. Высший уровень леги­тимации представляют так называемые "символические универсумы".

Четвертый уровень легитимации составляют символические универсумы. Это систе­мы теоретической традиции, впитавшей различные области значений и включающей инсти­туциональный порядок во всей его символической целостности. Легитимация теперь осу­ществляется посредством символических совокупностей, которые вообще не могут быть вос­приняты в повседневной жизни, за исключением, конечно, "теоретического опы- та"...Символический универсум понимается как матрица всех социально объективирован­ных и субъективно реальных значений; целое историческое общество и целая индивидуаль­ная биография рассматриваются как явления, происходящие в рамках этого универсума. И что особенно важно, маргинальные ситуации индивидуальной жизни (маргинальные в том смысле, что они не включены в реальность повседневного существования в обществе) также охватываются символическим универсумом.[9]

Понятия "реификации", "легитимации" и "символического универсума" позволяют увидеть проблему соотношения культурной сферы (сферы значений) и социальной структуры в новом ракурсе. Фактически, грань между "социаль­ным" и "культурным" размывается. Социальный порядок есть совокупность "объективированных" значений. Однако, если бы единство "культурного" и "социального" было полным, социальный порядок предстал бы в качестве абсо­лютно неизменного. Но способность "областей значений" к автономному суще­ствованию, не связанному непосредственно с институциональной сферой, раз­рушает данное единство и содержит в себе залог изменений. Необходимо отме­тить также, что "конструирование реальности" посредством значений произво­дится разными группами в обществе, что означает существование многих вари­антов легитимации и различных символических универсумов. Несмотря на то, что П. Бергер и Т. Лукман обозначили свой подход к анализу социальной ре­альности как "социологию знания", он вполне может быть понят и как проект социологического исследования культуры, поскольку "знание" толкуется авто­рами предельно широко и включает всю совокупность значений, связанных с интерпретацией окружающего мира.

Говоря об исследованиях культуры в рамках различных социологических направлений, невозможно не остановиться на так называемой "критической теории". Создателями "критической теории" были немецкие ученые - неомар­ксисты, представители Франкфуртской школы, вынужденные, в результате прихода к власти нацистов, эмигрировать и работать за рубежом, в том числе, и в США (Макс Хоркхаймер, Герберт Маркузе, Теодор Адорно). Представители критической теории, базируясь на переосмысленном наследии К. Маркса, Ф.Ницше, М. Вебера и, отчасти, - на идеях Зигмунда Фрейда, подвергли крити­ке все аспекты современного технологического индустриального общества, ос­нованного на подавлении индивида безличными рационализированными струк­турами, порождающими различные формы отчуждения. Критиковали они и со­циологическую теорию, поскольку она оправдывает существующее положение вещей, подводя под него теоретический фундамент. Важным аспектом их "гло­бальной критики" была и критика культуры, главным образом, массовой куль­туры, индустрии культуры, созданной поздним капитализмом. С точки зрения представителей критической теории, индустрия культуры, опираясь на техни­ческую мощь позднего индустриального общества, создает ложный образ мира, скрывающий присущие ему конфликты и противоречия, формирует у людей ложные потребности и потребительские идеалы. Индустрия культуры, произ­водящая так называемую массовую культуру, способствует сохранению гос­подствующих позиций правящих классов, парализуя способности к критиче­скому суждению у своей массовой аудитории. Индустрия культуры стандарти­зирует не только культурную продукцию, но и мышление людей.

Позиция представителей "критической теории" по отношению к сло­жившемуся в западных обществах социокультурному и политическому устрой­ству способствовала популярности их идей среди представителей движения молодежной Контркультуры, охватившему западные общества в 60-е годы ХХ века. На первых порах представители критической теории также разделяли эн­тузиазм этого движения, но позже были вынуждены отойти от него, напуган­ные радикализмом части молодежи. Со спадом радикальных настроений в за­падных обществах влияние критической теории упало.

Само движение молодежной Контркультуры способствовало росту инте­реса к социологическим исследованиям культуры в западных обществах.

Понятие "контркультура" для обозначения протестных действий и нового образа жизни молодых людей 60-х ввел Теодор Роззак. Позже оно получило широкое распространение, и сегодня "контркультурами" часто называют любые культурные формы, отличающиеся от общепринятых: понятия "контркультура" и "субкультура" выступают как синонимы. Но это неверно. Контркультура под­разумевает не просто различие, но и противостояние. Изучение контркультур и субкультур означало повышенный интерес к проблеме культурного разнообра­зия общества.

"Атипичное" поведение контркультурной молодежи заставило исследо­вателей искать социологические объяснения этому феномену. Т. Роззак увидел в контркультуре проявление конфликта поколений. Старшее поколение ориен­тируется на потребительские идеалы, оно ответственно за растущую военную угрозу. Молодежь стремится отвергнуть бесперспективный путь старшего по­коления и сформулировать новые ценности.

Г. Маркузе также рассматривал контркультуру как возможный путь об­новления индустриальных капиталистических обществ, ведущих к подавлению человеческой личности. Т. Парсонс истолковал формирование молодежных субкультур как следствие, с одной стороны, неопределенности ценностей, при­сущей сложным дифференцированным современным обществам, а с другой - как порождение чисто молодежных проблем. Длительность периода обучения делает физически взрослых молодых людей зависимыми от семьи, хотя на их поведение большое влияние оказывают ровесники. Зависимость от семьи - и стремление к независимости создают почву для конфликта. Последствия суще­ствования молодежных субкультур противоречивы.

Молодежные субкультуры у Парсонса несут одновременно и прогрессивные, и дест­руктивные функции. С одной стороны, они ниспровергают традиционные системы ценно­стей, а с другой - являются средством, трансформирующим старые системы, приводящим их в соответствие со временем, создающим и утверждающим новые ценности, оказывающим индивиду социальную поддержку в течение длительного периода - от момента выпадения из семьи родителей и до создания собственной. Присутствие обеих этих функций у молодеж­ных групп порождает ... внутренние и внешние конфликты.[10]

Дополнительным стимулом развития интереса к культурной проблемати­ке на Западе было феминистское движение (пережившее в 60-е гг. ХХ века подъем), способствовавшее гендерным исследованиям и приведшее к формиро­ванию "феминистской теории", сосредоточившейся на изучении "женского ас­пекта" культуры и социальной реальности в целом. Феминистская теория по­влекла за собой попытки социологического анализа культурных особенностей множества других групп меньшинств - расовых, этнических, сексуальных. Культура западных индустриальных обществ постепенно переставала воспри­ниматься исследователями как нечто единое, тяготеющее к гомогенности. На­против, она предстала как мозаика культур, носителями и творцами которых выступали самые разные социальные группы, в том числе и те, которым раньше было отказано в "культурности". Какая особая "культура" может быть, напри­мер, у гомосексуалистов? Однако сегодня такой вопрос в западных обществах не возникает - во всяком случае, среди исследователей.

В 70-е гг. ХХ века в Германии в рамках понимающей социологии форми­руется "социология культуры" как новый подход к анализу культурных фено­менов, призванный преодолеть ограниченность структурного функционализма и символического интеракционизма. Новое направление опиралось на разно­образные источники: идею М.Вебера о социологии как эмпирической науке о культуре, учение о динамике культуре Г. Зиммеля, историческую социологию Н. Элиаса, социологию знания К. Мангейма.

" Задача социологии культуры заключается в том, чтобы соизмерять кол­лективные уровни смысловых конструкций, значимых в отношении систем действия, с определенными общественными условиями, раскрывать их собст­венную динамику, а также указывать, что они сами по себе суть "социальные факты". Социология культуры обращает внимание, прежде всего, на аспекты, конституирующие каждый феномен социального, а именно: смысловые ком­плексы, на которые ориентируется любое социальное действие. Её функция -

17

устанавливать и систематически использовать эти взаимосвязи" . Иными сло­вами, социология культуры должна изучать смысловой аспект социального по­рядка.

Среди представителей нового направления можно назвать Фридриха Тен- брука, автора концепции "репрезентативной культуры", получившей некоторое распространение в отечественной социологии[11].

60-70-е годы ХХ века могут рассматриваться в качестве переломной эпо­хи в истории западных обществ, которые претерпели к этому времени значи­тельные структурные и культурные изменения, обусловившие появление кон­цепций постиндустриального общества, а также концепций информационного, "программируемого", "технотронного" общества; различные варианты описа­ния "состояния постсовременности" или постмодерна. Все эти концепции исхо­дили из признания факта глубокой трансформации общества, обозначаемого в социологической теории как "современное", общества, породившего социоло­гию как специфический инструмент самопознания.

Новая эпоха ознаменовалась переосмыслением культурной проблематики в социологической теории. Так, создатель наиболее влиятельной концепции по­стиндустриального общества Даниел Белл, в работе "Культурные противоречия капитализма" (1976) отмечал, что сфера культуры приобретает все большую ав­тономию по отношению к социальной структуре и политическому порядку. Культура превращается, с точки зрения Белла, в главный фактор социальных изменений, экономика же вынуждена следовать за новыми культурными вея­ниями, удовлетворять все новые порождаемые культурой потребности.

Проблема автономизации культуры представляется автору (Д.Беллу - А.М.) исключи­тельно важной в первую очередь потому, что её следствием выступает рост непредсказуемо­сти общественных процессов, в свою очередь ведущий к утрате значения прежних методов, применявшихся в течение десятилетий в социологической науке. Указывая на тот факт, что поведение современного человека все менее подчиняется закономерностям, характерным для массового индустриального общества, Д.Белл имеет в виду распространение новых ценно­стей и ориентиров, а также формирование нового, в большей мере интравертного, нежели непосредственно обусловленного внешней средой, стиля жизни. Это явление обозначается им как "discretionary social behaviour" ("нерегулируемое, свободное социальное поведение" - А. М.) и, по его словам, не может быть предметом традиционного социологического анализа. Если соотнести данное утверждение с общей логикой авторского подхода, предполагающего резкое повышение роли культурного фактора в современном обществе, то фактически можно говорить о постепенном вытеснении социологии культурологией в качестве научной дисци­плины, важной для изучения закономерностей перехода к новому общественному состоя-

19

нию.

Переход западных обществ к постиндустриализму, или - в другом теоре­тическом контексте - к "состоянию постсовременности", ознаменовался активи­зацией социологических исследований культуры, обострением исследователь­ского интереса к культуре. Это не было случайным: своеобразие постсовремен­ной эпохи определяется спецификой её культуры, крайне разнообразной и ли­шенной внутреннего единства, во многом отличающейся от культуры обществ " классического модерна".

Само социологическое теоретизирование претерпело определенные изме­нения при переходе к постсовременности. Предпосылками этих изменений ста­ло появление таких направлений мысли, как структурализм, постструктурализм и постмодернизм.

Структурализм возник на базе лингвистики как метод анализа структур языка. От языковых структур интерес исследователей переместился к анализу других "знаков" и "знаковых систем", что положило начало семиотике - науке о знаковых системах. Основателем семиотики часто считают французского ис­следователя Ролана Барта. Среди крупнейших представителей этой области знания можно назвать отечественного исследователя Ю.М.Лотмана, создавшего отечественную семиотическую школу, в рамках которой велись плодотворные исследования культурных феноменов. Развитие семиотики оказало большое влияние на культурные исследования.

Структуралистский подход быстро проник в другие науки, в том числе и в социологию. Структурализм способствовал усилению внимания к различным структурам, определяющим человеческое мышление, и, в конечном итоге, и формы социальности. Человек в контексте структуралистских идей полностью утрачивал свою автономию, его поведение и мышление определялось различ­ными "структурами" - языковыми, психическими, социальными. На базе ос­мысления и критики структурализма возник постструктурализм, пытавшийся преодолеть структурный детерминизм.

Крупнейшим представителем структурализма и постструктурализма, уде­лявшим большое внимание анализу культуры, был Мишель Фуко - философ, мыслитель, чьи взгляды трудно вместить в рамки четкой специализации. Твор­чество этого автора весьма многопланово и здесь мы можем коснуться его лишь поверхностно.

Вклад М. Фуко в понимание логики функционирования культурных фе­номенов определяется, главным образом, его анализом взаимосвязи знания и власти. Знание структурирует реальность, но и власть выполняет ту же функ­цию по отношению к общественной жизни. Человек живет в мире, сконструи­рованном в соответствии с принципами, задаваемыми специфической логикой знания и властвования.

Одно из наиболее важных понятий философии Фуко - "эпистема". "Эпи- стема" - это совокупность неявных установок, которые предопределяют харак­тер познавательной деятельности в ту или иную эпоху. "Эпистема" определяет " дискурс" - способ размышления о мире, выражающийся в различных культур­ных феноменах - философских концепциях, научных теориях и т.д. "Эписте­ма" и "дискурс" формируют определенный тип знания, свойственный той или иной исторической эпохе. Таким образом, исчезает понятие объективной исти­ны, поскольку каждая эпистема формирует собственное представление об ис­тине и о том, каковы критерии, позволяющие отделить истину от заблуждения.

Свой метод анализа знания Фуко называл "археологией знания" - рас­крытием его скрытых оснований. Этот этап творчества мыслителя обычно со­относят со структурализмом. Другое направление исследований Фуко - "генеа­логия власти", относят уже к постструктурализму. "Генеалогия власти" направ­лена на выявление связи власти и знания. Способы осуществления власти и характер знания специфичны для разных эпох, но Фуко интересует, главным образом, современность. Власть в современную эпоху принимает форму посто­янного надзора и контроля, который осуществляется, фактически, в любых ор­ганизациях. Тюрьмы, предприятия, школы, больницы организованы в соответ­ствии с одними и теми же принципами, подразумевающими постоянный кон­троль и надзор за поведением людей. Власть в современном обществе - не столько карательная, сколько дисциплинарная: её задача "отслеживать" и регу­лировать поведение. Она вездесуща - поведение индивида контролируется не только "извне", но и "изнутри" - посредством самоконтроля. Современный ин­дивид постоянно контролирует все свои телесные проявления, как и образ мыс­лей. В усилении самоконтроля также проявляется специфика современности (сходные идеи ранее высказал и обосновал Н. Элиас)

Всепроникающий надзор власти, характерный для современности, связан со спецификой современного рационалистического и технократического под­хода к реальности. Власть, осуществляя контроль, опирается на знание. Само стремление к контролю свойственно современному знанию, ориентированному на преобразование реальности и эффективность ("знание-сила"), подразуме­вающему такие процедуры, как наблюдение и исследование. Анализ знания и власти, предпринятый Фуко, обогатил сложившиеся представления о логике культурных феноменов и культурной специфике эпохи современности.

Идеи структурализма в целом, Ф. Соссюра и М. Фуко в частности, наряду со структурным функционализмом и некоторыми другими теоретическими подходами, повлияли на Джеффри Александера, сформулировавшего свой про­ект "культурсоциологии" или "культурной социологии". В контексте культур- социологии все "социальные элементы" рассматриваются как опосредованные "культурными кодами", культурными значениями. Каждый элемент социальной системы, каждое социальное действие могут быть поняты как "текст". Задачей "социального ученого" должно стать описание и интерпретация "внутренней жизни мира в терминах его значений". Дж. Александер пишет:

Культура есть окружающая среда каждого действия, и наполнение мира значениями есть вхождение в организованную цепочку символических образцов, которые действующие индивиды понимают многозначно.

Культурные множества состоят из культурных кодов, образуя мощную структуру символических отношений, независимых от конкретной воли или речи социального деятеля. Культурные коды, как и живой язык, построены на знаках, содержащих и означающее и оз­начаемое. Технология, например, является не только означаемым объектом, к которому об­ращаются другие, но и означающим, сигналом, внутренним ожиданием. Отношения между означающим и означаемым, как считает Соссюр, произвольны и имеют ненатуральную (привнесенную извне) природу. ... Значение знака устанавливается в отношениях с другими означающими, а системы знаков ведут к бесконечности таких отношений.

Целью культурной социологии является связь семиотических кодов с социальной и психологической средой в их действии. Одним из результатов концептуализации такого фе­номена можно назвать теорию дискурсов Мишеля Фуко, который представляет их как сим­волические множества, олицетворяющие отношения в социальной ситсеме по поводу власти, солидарности и других организационных форм"[12].

Среди влиятельных современных концепций социологии культуры сле­дует назвать социологию культуры Пьера Бурдьё, творчество которого нередко относят и к структурализму, и к постструктурализму. Теоретическая база воз­зрений Бурдье включает также идеи К.Маркса и М.Вебера, Э.Кассирера, М.Фуко и других авторов. Социология культуры П. Бурдье - часть его общей социологии, важными понятиями которой являются "габитус", "поле" и "капи­тал". "Габитус" - динамический комплекс привычек, поведенческих реакций, организующих практику своего носителя. Габитус формируется под воздейст­вием социальных условий - воспитания, классовой принадлежности, культур­ных норм и т.д. Габитус определяет, каким образом его носитель реагирует на внешние обстоятельства. "Поле" в концепции Бурдье - это более или менее ав­тономная сфера деятельности, обладающая собственной внутренней логикой, своими "правилами игры", формирующая собственные цели. Согласно Бурдье, поля иерархичны - одни охватывают более широкие области, чем другие. Так, политическое и экономическое поля более обширны, чем поля литературы и искусства. Это значит, что правила, действующие в более широких полях, дей­ствуют и в пределах полей частных, наряду с их собственными правилами, что значительно усложняет структуру отношений. Каждое поле включает совокуп­ность позиций, определяющих характер взаимодействия внутри них. Каждое поле подразумевает свои "призы" и "ставки" в игре между индивидами и груп­пами. В поле литературы это, например, признание, а в экономическом поле - материальные блага. Сходство между полями в том, что внутри всех их идет борьба за власть и специфический "капитал" (капитал - не только "приз", но и средство, индивиды, соперничая друг с другом, обладают разным капиталом, что определяет их шансы). Виды "капитала" различны: экономический капитал (деньги, материальны ресурсы), социальный капитал (выгодные связи, знаком­ства, влияние), символический капитал (престиж, слава, имя, происхождение), культурный капитал (образование, хорошее воспитание, знание). Культуру Бурдье анализирует в качестве "культурного поля", наделенного собственной логикой и подразумевающего специфические формы соперничества за специ­фический капитал. В ходе игры не только распределяются позиции и выстраи­ваются иерархии, но и формируются представления о культурных ценностях, о том, что должно считаться нормой или отклонением и т.д. Поле культуры включено в более широкие поля - политическое и экономическое, поэтому поле культуры подчиняется не только собственной логике, но и логике этих полей. Так, феномен коммерческой культуры демонстрирует проникновение логики экономических отношений в сферу культурного творчества. Феномен "заказной журналистики" демонстрирует вторжение логики политического поля в поле культуры. Опираясь на описанный подход, Бурдье анализирует многие аспекты существования и функционирования культуры.

Постструктурализм повлиял на развитие постмодернизма как нового ти­па теоретизирования и размышления о реальности. Постмодернизм - весьма пестрое и неоднородное направление, охватывающее разные сферы гуманитар­ного знания. Его характерными чертами являются: отказ от претензий на объ­ективное познание реальности, трактовка реальности как "текста", который может поддаваться бесконечным толкованиям и перетолкованиям, отказ от по­пыток создания универсальных теорий ("метанарративов") и внимание к "част­ному", "локальному". Эти установки постмодернизма способствуют повышен­ному интересу именно к явлениям культуры. Социальная реальность предстает как реальность, созданная значениями, как текст, который можно читать и пе­речитывать, каждый раз вкладывая в него новый смысл. При этом точек зрения может быть бесконечно много, и ни одна не может считаться более важной, чем другая. Отсюда - повышенный интерес к культурному разнообразию, различ­ным "мирам значений", а также - к тому, как эти значения формируются. Среди представителей постмодернисткой мысли, повлиявших на социологические ис­следования культуры, следует назвать Ж. Лиотара, Ж. Бодрийара, Ф. Джеймсо- на (Джеймисона). Их идеи мы рассмотрим в разделе, посвященном эпохе пост­современности .

Характерное для эпохи постсовременности повышение интереса к куль­турной проблематике выразилось, в частности, в формировании междисципли­нарной области знания, получившей название "культурные исследования". Большую роль в становлении "культурных исследований" сыграл Бирмингем­ский Центр культурных исследований (Великобритания), позднее преобразо­ванный в факультет культурных исследований и социологии при Бирмингем-

21

ском университете. Как отмечает А.Р. Усманова, с конца 80-х годов, культур­ные исследования как новая междисциплинарная область знания, стали инсти­туционализироваться за пределами Великобритании - в США, Канаде, Австра­лии, обретая собственную специфику. В США, например, "культурные иссле­дования" были связаны с анализом расовых и гендерных проблем, тогда как в Великобритании, "культурные исследования" были окрашены сильным маркси­стским влиянием и ориентировались на изучение культурных особенностей ра­бочего класса, политических аспектов культуры, анализ соотношения "высо­кой" и "низкой" культуры.

"Культурные исследования" являются и академическим проектом, и социально- политическим движением; это интеллектуальная и политическая идеология в марксистско- постструктуралистском смысле: письмо, текст рассматриваются в их рамках как форма по­литической практики. " Культурные исследования" основываются на представлении о том, что современный мир - это тотальная множественность - классовая, расовая, этническая, культурная (принцип "мультикультурализма"). Это направление исследований вовлекло в свою орбиту множество ранее не изучавшихся, маргинальных объектов и феноменов - на­пример, телевизионные новости, этнические меньшинства, поп-музыка, различные типы сексуального поведения и идентичности, семиотика современных торговых центров, комик­сы о Супермене, фильмы ужасов, реклама . и т.д.

См.: Усманова А.Р. "Культурные исследования" // Постмодернизм. Энциклопедия.

"Культурные исследования" рассматривают культуру как деятельность обычных лю­дей по восприятию и производству культурных смыслов...

... культура в парадигме "культурных исследований" мыслится как процесс, как "праксис", как нечто подвижное и быстро трансформирующееся, где имеет место множест­венность детерминаций, среди которых трудно отделить ситуативные, сиюминутные факто­ры влияния от проявлений долговременных отношений и ценностей. "Культура с большой буквы" уступила место множественным, частным, исторически и социально определенным культурам. Культура, согласно "культурным исследованиям", - не едина и гомогенна, а диф­ференцирована, основана на принципе различия. Если это и единство, то сложное.[13]

Структурализм и семиотика тоже оказали воздействие на представление о целях и задачах "культурных исследований". В частности, один из представи­телей этого направления, Раймонд Уильямс, отмечал:

Особенно важно подчеркнуть, что в археологии и культурной антропологии анализ культуры ... связан с анализом материального производства, тогда как в истории и культур­ных исследованиях под культурой прежде всего имеются в виду означающие или символи-

ческие системы" .