§ 2. Системы родства

А. Терминология и терминологические системы родства

Любое общество использует специальные термины для обо­значения лиц, связанных узами родства, но зачастую эти термины имеют различный смысл. В зависимости от того, как понимаются родственные отношения на основании этих терминов, различают четыре больших терминологических системы.

Графические построения, используемые для отображения род­ственных связей. Прежде чем приступить к изучению терминов родства и их объединения в системы, следует запомнить, хотя бы в минимальной степени, основные графические построения, исполь­зуемые для отображения родственных связей¹ ибо именно в этой области антропология разработала самые точные формулировки, которые часто почти также точны, как математические формулы.

Термины родства. Мы обязаны Моргану за разработку разли­чий, которые позволяют лучше понять разнообразные значения терминов родства. Именно он первый заметил, что один и тот же термин может обозначать различные положения на генеалогиче­ском древе, тогда как одно и то же положение может обозначаться различными терминами. В первом случае речь идет о классифи­кационной терминологии: один и тот же термин может служить для обозначения отца и братьев отца, четко отделяя их от братьев матери, в то время как другим термином обозначаются мать и ее сестры, четко отделяя их от сестер отца.

Лицо, начиная с которого родственные отношения приобрета­ют смысл, обозначается термином «Я» («Ego» — по-латыни) Так, дети «Я» — это его сын или его дочь; их родители — супруг и супруга; дети по отношению друг к другу — брат или сестра. Более отдаленные отношения родства по отношению к этим раз­личным уровням обозначаются другими терминами: вторая сте­пень родства по восходящей линии от Я (дедушка, бабушка). Та­ким образом разделяются прямые и побочные родственники. На практике оба типа терминологии используются одновременно. В наших обществах, которые на первое место ставят семью, форми­рующуюся вокруг одного ядра, термины отец/мать, сын/дочь, суп­руг/супруга являются описательными: они обозначают лишь одно положение на генеалогическом древе. Поскольку мы уделяем мень­шее внимание побочным родственникам, термины, используемые для их обозначения, являются классификационными. Термином «племянник» обозначался как сын брата или сестры Я, так и сын брата или сестры супруги Я и даже сын двоюродного брата Я. Равным образом термин «двоюродный брат» используется как для обозначения близкого родства (единокровные двоюродные братья), так и для обозначения значительно более дальнего родства.

Вообще использование терминологий родства в традицион­ных обществах отличается большей сложностью, чем в современ­ных обществах. Эта сложность отнюдь не является плодом при­страстия к разного рода усложнениям. Она объясняется прежде всего тем, что в традиционных обществах на семью ложится на­много больше функций, чем в обществах современных. Поэтому традиционные общества нуждаются в более детально разработан­ных словаре и грамматике, чем современные общества. Если жен­щина называет «братом» какого-то двоюродного брата, это означа­ет, что брак со всеми его экономическими и политическими по­следствиями не может иметь места.

Имеются и другие способы использования терминов родства для обозначения иерархии. Родственная связь может быть обозна­чена различными терминами в зависимости от контекста, в кото­ром она рассматривается, и от иерархического положения того, кто ее выражает. Ситуация, требующая использования какого- либо определенного термина, может классифицироваться как си­туация обращения: обращаясь к родственникам, их называют оп­ределенным образом. Так, например, в наших обществах, обраща­ясь к родителям, ребенок почти всегда называет их папа или мама (уменьшительные от отец и мать). Со своей стороны, обращаясь к своим детям, родители называют их по имени, а не сын или дочь. Может иметь место также ситуация упоминания: говоря о родст­венниках, используют определенные термины для их обозначения. В наших обществах дети используют в таком случае термины отец или мать (или папа и мама), а родители используют терми­ны сын или дочь.

Приведенный пример хорошо показывает, в какой степени возможное расхождение между терминами обращения и термина­ми упоминания может быть важно для отображения некоторых аспектов родственных отношений: со стороны детей термины не меняются, тогда как со стороны родителей они изменяются в зави­симости от контекстам, и использование имени в ситуации обра­щения свидетельствует о стремлении родителей сохранить поло­жение превосходства. Напротив, в наше время в некоторых семь­ях, где родители проявляют желание смягчить или вовсе стереть иерархический характер этого отношения, они учат своих детей обращаться к ним по имени.

Такие вариации в использовании терминов родства могут на­вести на мысль, что разнообразие терминологических систем яв­ляется неизбежным. Это вовсе не так, поскольку удалось класси­фицировать их по нескольким крупным и основным типам.

Типология терминологических систем. Наиболее удовлетво­рительная на сегодняшний день типология была разработана впер­вые в 1949 г. Г. П. Мэрдоком. На основе сравнительного изучения двухсот пятидесяти обществ, разбросанных по всему миру, этот автор идентифицировал большие типы терминологических сис­тем, основанных на терминах, служащих Я для обозначения его единокровных братьев, его параллельных двоюродных братьев и его перекрестных двоюродных братьев^[14]. Две последние категории неизвестны нашим обществам, в то время как в обществах тради­ционных они имеют очень большое значение. Поэтому, прежде чем приступить к изучению типологии Г. П. Мэрдока, следует определить их более четко.

Это графическое изображение выражает следующие отноше­ния. Отец и его братья обозначены одним и тем же термином; другой термин (также единый) обозначает мать и ее сестер. Тем не менее если мы проводим различие между двумя группами, т. е. сестрами отца, с одной стороны, и братьями матери, с другой стороны, для обозначения каждой из этих групп используется свой термин, хотя генеалогическая связь на биологическом уровне со­вершенно одинакова в обоих случаях. Это различие порождает другое различие в следующем поколении, т. е. в поколении парал­лельных двоюродных братьев — детей единокровных братьев отца (двоюродный брат по отцовской линии) или сестер матери (двою­родный брат по материнской линии) и в поколении перекрестных двоюродных братьев — детей братьев матери или сестер отца.

Мы вновь видим, что, хотя в плане биологическом эти двою­родные связи идентичны, родственные отношения, построенные на этих генеалогических связях, будут квалифицироваться по- разному. Параллельные двоюродные братья будут рассматри­ваться как единокровные и будут называться «братья» и «сест­ры», что будет препятствовать заключению между ними брач­ных союзов, которые будут считаться кровосмесительными. Пе­рекрестные двоюродные братья и сестры будут рассматриваться как союзники, и брачные союзы между ними не только возмож­ны, поскольку не считаются кровосмесительными, а даже очень часто желательны.

В большинстве обществ параллельное родство является пре­пятствием к браку, тогда как перекрестное родство, наоборот, яв­ляется стимулом к браку. Поскольку биологически эти родствен­ные отношения идентичны, причины, обусловливающие это раз­личие, могут носить только культурный характер. По мнению К. Леви-Строса они обусловлены законом обмена^[15]: общество может существовать и продолжаться лишь в том случае, когда группы, образующие его, обмениваются членами своих семей в качестве супругов. Следовательно, хороший брак предполагает, что один из двух супругов отказался от первоначального желания жениться на своей сестре или выйти замуж за своего брата с тем, чтобы отдать их другой группе, от которой он, в свою очередь, получит жену или мужа. Перекрестные двоюродные братья происходят именно из браков такого типа: в случае двоюродного брата по отцовской линии отец Я уступил одну из своих сестер третьему

лицу вне данной семьи, в результате чего появился на свет этот двоюродный брат; в случае двоюродного брата по материнской линии мать Я уступила одного из своих братьев женщине, при­надлежащей к другой группе. Поскольку они появляются на свет в результате брачных союзов, заключенных в соответствии с зако­ном обмена, перекрестные двоюродные братья и сестры могут всту­пать в брак между собой. Этим же объясняется запрещение всту­пать в брак параллельным двоюродным братьям и сестрам: в слу­чае двоюродного брата по отцовской линии отец Я не отказался от возможной супруги, потому что его брат имеет одинаковый с ним пол; в случае двоюродного брата по материнской линии мать Я не отказалась от возможного супруга, поскольку ее сестра имеет оди­наковый с ней пол.

Эти же данные могут быть изложены в несколько отличаю­щемся и более сжатом виде, если обратить внимание на тот факт, что различие между перекрестными и параллельными двоюрод­ными братьями и сестрами является следствием однолинейной родственной связи.

родившиеся в результате браков этих дядьев по отцовской линии или теток по материнской линии, считаются братьями и сестрами и, следовательно, не могут вступать в брак между собой.

Однако не все общества связывают одинаковые последствия с этими двумя типами родства, что видно, в частности, из следую­щей таблицы, построенной Ф. Зонабендом^[16]:

Единокровные братья и сестры

Параллельные двою­родные братья и сестры Перекрестные двоюрод­ные братья и сестры Перекрестные двоюрод­ные братья и сестры по отцовской линии, дети сестры отца Хм = Перекрестные двоюрод­ные братья и сестры по материнской линии, дети брата матери

(Название, данное каждому типу, является названием народ­ности, у которой он был описан впервые, но оно может употреб­ляться по отношению к самым различным обществам.)

Эскимосская система является системой того же типа, что и система, существующая в современной Франции: имеется разли­чие между родными и двоюродными братьями и сестрами, но нет различия между параллельными двоюродными братьями и сест­рами и перекрестными двоюродными братьями и сестрами как по материнской, так и по отцовской линиям. Эта система ставит на первое место семью, образованную вокруг одного ядра и располо­женную в центре большого сообщества кровных родственников.

Напротив, гавайская система отдает приоритет большой се­мье: отцовская и материнская линии смыкаются и все члены каж­дого поколения обозначаются одним и тем же термином (напри­мер, сестру матери и сестру отца называют матерями, а брата отца и брата матери — отцами).

Ирокезская система проводит различие между параллельны­ми двоюродными братьями и сестрами, как по отцовской, так и по материнской линиям, и родными братьями и сестрами, ставя их отдельно от всех перекрестных двоюродных братьев и сестер, как мы это уже видели выше.

Суданская терминология проводит различие между двоюрод­ными братьями и сестрами по отцовской и по материнской лини­

ям и использует для их обозначения особый термин (чаще всего описательный), отличный от терминов, используемых для обозна­чения родных братьев и сестер.

Системы кроу и омаха аналогичны в том, что они не делают различия между родными и параллельными двоюродными братья­ми и сестрами. Однако система кроу ставит на первое место мате­ринскую линию, а система омаха — отцовскую: в системе кроу Я очень тщательно разбирается в своих родственниках по материн­ской линии, смешивая в одну категорию всех родственников по отцовской линии, с которыми у него меньше отношений.

Можно заметить, что теоретически можно вывести еще одну, последнюю, терминологическую систему, которая не делала бы различий между единокровными и перекрестными двоюродными братьями и сестрами, но отличала бы их от параллельных двою­родных братьев и сестер (т. е. Е = X ^Л П). Насколько нам известно, пока еще ни одно общество не сделало такого выбора.

Так обстоит дело с номенклатурой родственных отношений. Однако в основе родства лежит семья, состоящая из линий родст­ва, связанных брачными союзами.

Б. Системы родственных связей

Если мыслить абстрактно, то ничто не мешает продлевать до бесконечности вертикальные оси семьи, уходя далеко в прошлое или проецируя их далеко в будущее. Однако совсем не так обсто­ит дело на практике. Все человеческие общества исключают из числа близких родственников поколения, предшествовавшие пра­родителям Я. Поэтому те, кто принадлежал к таким поколениям, отнесены в глобальную категорию предков или божеств. Из этого можно заключить, что как в обществах устного права, так и в обществах письменного права близким родственником считается лицо, которое мог лично знать Я или один из его потомков (доста­точно напомнить, что в наших собственных обществах память очень редко идет дальше дедушек и бабушек и совсем редко дальше прадедушек и прабабушек). Однако мы знаем, что предки всегда находятся среди живущих, даже если воспоминание о их земной жизни стирается в памяти через несколько поколений. Тем не менее предки играют чрезвычайно важную роль в генеалогии.

Существует множество способов определения родства. Вме­сте с М. Аллиотом мы проведем различие между сообществами и группами родственников с тем, чтобы затем изучить вопрос о том, как эти родственники наследуют имущество.

Сообщества родственников — родня. Сообщества родственни­ков состоят в основном из родни. Понятие «родня» объединяет всех лиц, с которыми данный индивидуум признает отношения родства. Содержание этого понятия может меняться: оно может либо вклю­чать всех кровных родственников до определенного колена, исклю­чая свойственников; либо включать и тех и других; либо включать некоторых свойственников, исключая других. Члены родни, следо­вательно, всегда являются родственниками данного индивидуума, но в зависимости от выбранной формулы они не обязательно явля­ются родственниками друг друга. С другой стороны, родня обычно включает в себя меньшее число родственников, чем другие родст­венные образования, такие, например, как род. Наконец, это сооб­щество весьма эфемерно: существуя лишь относительно данного индивидуума, родня исчезает вместе с ним, она не переходит к его потомкам. Ограниченность понятия «родня» еще более усугубляет­ся за счет способа определения близости родственных отношений, который оперирует чаще всего понятием «степени родства».

По прямой линии количество степеней родства равно количе­ству поколений, отделяющих потомка от предка, а по побочной линии — количеству степеней, которые по прямой линии отделя­ют каждого родственника от общего предка (отец и сын являются родственниками первой степени, дед и внук — родственниками второй степени, дядя и племянник — родственниками третьей степени). Таким образом, индивидуум оказывается окруженным кругами родственников, смешивающих побочных родственников, потомков и предков и расположенных в порядке удаления (круг родственников Я первой степени включает в себя детей Я и его отца и мать; круг родственников второй степени включает в себя его братьев и сестер, внуков, бабушек и дедушек; круг родствен­ников третьей степени включает в себя его племянников и пле­мянниц, дядьев и теток, правнуков и правнучек, прабабушек и прадедушек и т. д.). Следовательно, индивидуум может иметь сре­ди родственников одной степени лиц, которые не являются родст­венниками друг другу (прабабушка по отцовской линии не явля­ется родственницей дяди по отцовской линии).

Кроме того, подсчет по степеням идентифицирует как родст­венников лиц, которые в генеалогическом плане отстоят достаточ­но далеко от данного индивидуума (например, таким образом с данным индивидуумом связываются его внуки и внучки, его дядья и тетки). Такое положение не является тем не менее каким-то извращением: оно является плодом логики, которая превалирует в слабых и эфемерных родственных сообществах. Поэтому поня­тие «родня» очень широко распространено в современных общест­вах, характеризующихся индивидуализмом, доминирующим влия­нием государства, которое предпочитает иметь дело с весьма рых­лыми семейными группами.

Однако родня может позаимствовать некоторые черты у родо­вых систем: в случае, когда для нахождения своих корней мы состав­ляем генеалогическое древо, мы восстанавливаем группу родствен­ников, идущих от общего предка, с которым мы связываем и себя. Равным образом, фамилия передается по отцовской линии, хотя этот принцип и ослабевает: об этом свидетельствует, в частности, объе­динение семьи вокруг матери, которое обычно имеет место в случае

развода; французский закон 1986 г. разрешает детям носить фами­лию матери вместе с фамилией отца. Тем не менее родовая струк­тура как характеристика групп родственников играет обычно значи­тельно более важную роль в традиционных обществах.

Родственные группы: клан, потомство, род. Обратно тому, что может произойти в родственных сообществах, все индивидуумы, составляющие родственную группу, являются родственниками друг другу, поскольку все они происходят от одного предка, который может быть очень далеким и даже мифическим. В соответствии с положением этого общего предка вертикальная ось родства мо­жет быть более или менее длинной: от клана к потомству, прохо­дя через род, как это показано на нижеприведенной таблице :

Потомство, род, гслан

Каков бы ни был избранный масштаб, в этих системах термин родство не является синонимом термина потомство. В однолиней­ной системе ребенок является потомком своих двух родителей, но он состоит в отношениях родства только с одним из них: с отцом, если речь идет о системе, основанной на отцовской линии, и с матерью, если речь идет о системе, основанной на материнской линии (тогда как в родственных сообществах понятия родства и потомства смешиваются: между родственниками по отцовской и материнской линиям нет никакого различия).

1) Потомство. Оно включает в себя потомков реального предка, который еще жив, по отношению к Я.

2) Клан. Клану соответствует максимальная длина вертикаль­ной оси: он объединяет потомков реального предка, живого или умершего, с мифическим предком, который довольно часто явля­ется не человеком, а животным или растением. Таким образом,

клан основан на понятии мифического родства, тогда как потомст­во и род зиждятся на биологических родственных связях. Кланы чаще всего носят имена животных или растений, которые они используют для того, чтобы выделиться среди множества других клановых групп в соответствии с их тотемными верованиями.

3) Род. Объединяя потомков реального умершего предка, род занимает промежуточное положение между потомством и кланом. Генеалогическая широта рода сильно изменяется в зависимости от типа общества и может включать в себя от трех до десяти поколе­ний. Род основывается лишь на времени через посредство родства. Он связан также и с пространством: подобно тому как в основе каждого рода есть предок, каждый род имеет свое родовое про­странство, довольно обширное, на котором живут в данный момент потомки основателя рода. Род играет очень важную роль во многих традиционных обществах. Необходимо, следовательно, отличать друг от друга различные принципы родства, используемые здесь и ото­браженные на нижеприведенных таблицах^[17]:

Отношения родства Я мужского пола по систе­ме родства по мужской линии. Среди четырех своих бабушек и дедушек Я связан реальными узами родст­ва только со своим дедом по отцовской линии. Нотом- ки женского пола по отцовской линии входят в число родственников, но ни один из них не считается родст­венником Я по отцовской линии.

Родственные отношения Я мужского пола в пяти последовательных поколениях по системе родства по материнской линии. Среди четырех своих бабушек и дедушек Я связан реальными узами родства только с бабушкой по материнской линии. Потомки мужского пола по материнской линии входят в число родствен­ников, но ни один из них не считается родственником Я по материнской линии.

(родство по отцовской линии превалирует в Северной Аф­рике. В Черной Африке и на Мадагаскаре распространено как родство по отцовской, так и родство по материнской лини­ям; реже встречаются общества, основанные на двухлинейном родстве).

Род играет ключевую роль в обществах, где политическая и родственная власть не дифференцированны. Поэтому в таких обществах родство ограничивается генеалогической общностью (при отсутствии политической власти такой общности доста­точно для того, чтобы создать костяк общества), которая опре­деляется потомством и брачными союзами. С другой стороны, родственные группы дифференцируются в зависимости от пола предка и характера родственной связи с ним. Возьмем, напри­мер, всех потомков по женской и по мужской линиям и будем рассматривать их как членов одного сообщества: это будет не­дифференцированное родство. Если же мы определяем родст­венные отношения в зависимости от пола предка, то речь мо­жет идти о родстве по отцовской или по материнской линиям, или же о двухлинейном родстве.

а) Однолинейное родство встречается очень часто и может быть родством по материнской или по отцовской линиям. В слу­чае родства по материнской линии (система, существующая, в частности, у племени найяр (Южная Индия), у минангкабау (Индо­незия), у тробриандов (Меланезия), у ашанти (Гана), у банту (Цен­тральная Африка) и во многих обществах Юго-Восточной Азии) отношения устанавливаются исключительно от родственников по женской линии, имущество и социальное положение передаются также исключительно между родственниками по этой линии. Ре­бенок не принадлежит к роду своего отца и не получает наследст­ва от него: «отцовскую» власть над ним имеет его единоутробный дядя, т. е. брат его матери.

Очень важно понять, что родство по материнской линии не имеет ничего общего с матриархатом: большинство систем родства по материнской линии являются патриархальными в том смысле, что имущество и социальный статут передаются от единоутробного дяди детям матери, а не от матери дочерям. Другими словами, эта система родства основана на женщинах, но работает на мужчин: единоутробный дядя является главой семьи, власть принадлежит мужчинам и их братьям. Роль мужа очень мала, чем и объясняется тот факт, что разводы очень часты, а процедура их упрощена до предела в обществах, ос­нованных на родстве по материнской линии: у племени шо- шон (американские индейцы) если женщина хочет избавиться от своего мужа, ей достаточно просто выбросить его вещи из хижины.

Родство по отцовской линии встречается как в традиционных, так и в современных обществах. По мнению К. Леви-Строса, оно превалирует в обществах, где политическая власть отделена от власти родственной, так как очень сложно прийти к сосущество­ванию политической власти, осуществляемой главным образом мужчинами, и родственной структуры, основанной на материн­ской линии. В основном родство по отцовской линии основывается на тех же правилах, что и родство по материнской линии, за исключением пола главы семьи. Существуют, однако, и различия. Несбалансированность между двумя системами объясняется тем фактом, что мужчины в обоих случаях стремятся сохранить доми­нирующее положение. Родство по отцовской линии облегчает эту задачу, поскольку оно объединяет мужчин, тогда как родство по материнской линии связывает мужчин и женщин по принципу единокровия.

В системе родства по отцовской линии мужчины должны до­минировать над своими супругами, так как род воспроизводится через их посредство. В системе родства по материнской линии мужчины должны удерживать своих сестер, так как эти послед­ние дают жизнь детям рода. В системе родства по отцовской ли­нии брачная компенсация (цена, уплачиваемая родителями жени­ха родителям невесты) очень часто более значительна, чем в сис­теме родства по материнской линии, в которой жених отнюдь не заинтересован в том, чтобы платить высокую компенсацию, по­скольку впоследствии жена очень легко может развестись с ним. Наконец, в особенности выбор места жительства супругами в раз­ных системах родства влечет за собой разные последствия. Преж­де всего следует отметить, что существует множество возможных вариантов:

А — супруги живут вместе с родственниками мужа по отцовской линии;

Б — супруги живут там, где жил муж до женитьбы, или там, где он решил жить после женитьбы;

В — супруги живут вместе с родственниками жены по мате­ринской линии;

Г — муж переходит жить туда, где жила жена до замужества;

Д — супруги живут вместе с братьями жены;

Е — муж является лишь сексуальным партнером и не живет вместе с женой (случай племени нагиар); жена, ее бра­тья, ее сестры и их дети остаются жить в их родной деревне;

Ж — супруги свободны в выборе места жительства: у роди­телей мужа или у родителей жены; выбор этот зачас­тую диктуется экономическими соображениями;

3 — супруги живут поочередно по вариантам Б и Г или А и В.

В принципе, система родства по материнской линии должна отдавать предпочтение вариантам В и Г, а система родства по отцовской линии — вариантам А и Б. Однако эти две ситуации не являются строго симметричными. В системе родства по отцовской линии, выбрав варианты А или Б, супруги приобретают власть в своих семьях, тогда как в системе родства по материнской линии в случае выбора супругами вариантов В или Г власть в семье оста­ется в руках братьев жены, в результате чего может иметь место соперничество между мужем и братьями жены. Такого соперни­чества не может быть ни в первом случае, ни в третьем случае, т. е. когда в системе родства по материнской линии супруги выби­рают варианты А или Б: действительно, мужу не приходится жить с братьями жены, даже если они и стоят выше его в генеалогиче­ском плане.

Так объясняются две констатации. С одной стороны, встре­чается мало обществ, где родство по материнской линии соче­тается с вариантом В выбора места жительства. С другой сто­роны, в системе родства по материнской линии супруги, даже

выбрав сначала вариант В, затем переходят к варианту А¹: даже если муж родом из другой деревни, жена переходит жить к нему. Это объясняется тем, что в обеих системах родства жен­щина является лишь представительницей мужского потомства, чем и объясняется ее более низкое положение по сравнению с мужчиной в большинстве человеческих обществ. К. Леви-Строс дает этому явлению совершенно четкое объяснение: «В случае родства по материнской линии рука отца или брата жены дотя­гивается до деревни зятя... За колебаниями, наблюдаемыми в системах родства при постоянстве выбора места жительства в доме родителей мужа, скрывается коренное отношение не­равенства между полами, характерное для человеческого обще- 2

Деривационный процесс

ства» .

А Б

В Г

Процесс создания равных сегментов

Процессы сегментации³

Наконец, можно констатировать, что роды способны перестраи­ваться. Действительно, предпочтение, отдаваемое какой-либо од­ной линии, усиливает влияние демографических флуктуации ме­жду полами. Полигамия и усыновление (удочерение) могут по­мочь исправить положение, особенно в случае, когда ощущается

Среди 250 обществ, изученных в труде «Об общественной структу­ре», Г.П. Мэрдок уточняет, что 105 были основаны на родстве по отцов­ской линии, 52 — на родстве по материнской линии, 18 — на двухлиней­ном родстве, 75 — на родстве по мужской линии; в 38 предпочтение отда­валось варианту В, в 8 — варианту Д, в 146 — варианту А, в 19 обществах супруги живут поочередно у родителей мужа и у родителей жены, в 17 обществах супруги строят свой собственный дом, в 19 обществах выбор места жительства супругов определялся какими-то другими факторами родства. Из этого следует, что большинство обществ отдают предпочтение варианту А выбора места жительства супругов.

² Levi-Strauss С. Les structures elementaires de la parente. P. 136.

³ ZonabendF. Op. cit. P. 53.

опасность угасания рода (сокращение числа потомков мужского пола в роде, основанном на родстве по отцовской линии). Однако может произойти и обратный процесс, т. е. чрезмерное увеличе­ние рода. Тогда происходит сегментация, которая может осущест­вляться двумя способами: либо род делится ровно на два социаль­но эквивалентных сегмента, либо один сегмент выделяется в ре­зультате деривации и будет рассматриваться как подчинный по отношению к первому. Сегментация происходит довольно легко в обществах, основанных на родстве по отцовской линии: для того, чтобы создать свою семью, каждый сын или брат должен лишь найти себе жену. В системе родства по материнской линии бра­тья, которые уходят вместе со своими сестрами, должны еще най­ти им мужей. Могут также иметь место сближения между клана­ми либо на основе родства, либо для осуществления совместных акций (война, церемония, и т. п.). В этом случае союз между не­сколькими кланами носит название фратрии.

б) Двухлинейное родство было открыто в 1924 г. Рэдклифом- Брауном: каждый род имеет одну или несколько специфических функций. Характерным примером такого родства является пле­мя яко (Нигерия). В этом случае земля наследуется по отцовской линии, а движимое имущество наследуется по материнской линии.

в) Недифференцированное или единокровное родство пред­ставляет собой решение, резко отличающееся от двух предыду­щих: принадлежность к какой-либо родственной группе не ос­новывается более исключительно на половом признаке. Все по­томки какого-либо индивидуума являются членами его родст­венной группы и любой может наследовать от любого из своих родителей. Я является членом не одного или двух родов, а чле­ном стольких родовых сообществ, в скольких он может опреде­лить свое место. Здесь мы вновь встречаемся с понятием родни, характерным для наших обществ и уже рассмотренным нами выше.

Вот таким образом организуются индивидуумы, поддержива­ются и развиваются группы, которые они образуют с течением времени, отмеченного кончинами и рождениями. Как же обстоит дело с имуществом?

Наследование имущества. Дома утверждал: «Порядок насле­дования основан на необходимости поддерживать и передавать достояние общества от уходящего поколения к поколению, при­ходящему ему на смену»¹. Это означает, что порядок наследова­ния имущества отражает структурную организацию общества. Не стоит упрощать проблему путем противопоставления совре-

Domat. Traite des lois. Chap. VII, 1.

менных обществ, в которых порядок наследования является чет­ко индивидуалистическим, традиционным обществам, в которых группа ставится намного выше индивидуума. В наших обществах воля индивидуума также подчиняется определенным правилам, и данный индивидуум не может распоряжаться своим имущест­вом исключительно по своей воле: наследство имеет и семейную, и общественную функции. Ниже мы увидим, что традиционные общества также не игнорируют полностью индивидуума, но они интегрируют его в общинный проект. Различия касаются в боль­шей степени уровня, нежели природы наследования.

Первый принцип: режимы наследования отражают степень интеграции индивидуумов в группы. Эта интеграция вовсе не пред­полагает противопоставления прав индивидуума правам группы и тем более не стремится к полному их аннулированию. Задача ее состоит в том, чтобы привести эти права в соответствие с тем местом, которое данный индивидуум занимает в группе.

С одной стороны, имущество не должно распыляться между всеми социальными категориями. Только индивидуумы, которые могут представить доказательства генеалогической связи с об­щим предком, являющимся членом общества, могут обладать и передавать имущество. В соответствии с этим принципом во вни­мание принимается прежде всего положение бывшего владельца имущества в родственной группе. Чем выше это положение в родовой иерархии, тем легче определить новых владельцев это­го имущества. Затем рассматриваются отношения между члена­ми группы и бывшим владельцем имущества, причем предпоч­тение отдается лицам, которые в генеалогическом плане стоят наиболее близко к бывшему владельцу имущества. Эта близость зависит от типа родственных отношений: сын наследует имуще­ство отца (в случае родства по отцовской линии), племянник на­следует имущество дяди (в случае родства по материнской ли­нии). Если правомочный наследник умер раньше наследодателя, имущество переходит к лицам, положение которых внутри группы аналогично положению правомочного наследника (выбор падает в этом случае на сына младшего брата отца или на сына млад­шей сестры матери). Можно также отдать предпочтение более младшему поколению и передать имущество внукам отца или сыновьям племянницы. Эти генеалогические условия ставятся перед индивидуумами, свобода наследования которых является очень ограниченной. Наконец, сам умерший имеет право на часть своего имущества: его наследники должны использовать часть наследства на организацию поминок и традиционных обрядов, которые проводятся периодически.

С другой стороны, наследуется не только имущество. Насле­дуются также функции супруги, детей, причем это происходит так же, как и с имуществом, поскольку если наследование имеет место по причине смерти, необходимо определить лицо, которое займет место умершего по отношению к лицам, с которыми он имел какие-либо особые отношения.

Наконец, если в наших собственных правовых системах пра­во наследования не связано автоматически со смертью индиви­дуума (выделение наследства, дар и разделение имущества), то это явление еще более распространено в традиционных общест­вах: время наследования совершенно не одинаково. В том, что касается передачи материального имущества, наследование име­ет место не в связи со смертью предыдущего обладателя этого имущества, а в связи с совершеннолетием наследника (Р. Вердье совершенно верно говорит о «наследовании по причине жизни»). Другими словами, в соответствии с правилами наследования дети получают от своих отцов или единокровных дядьев приданое или имущество₁, необходимое им в момент достижения ими со­вершеннолетия . П. Бонт описал этот процесс так, как он проис­ходит у туарегов Нигера: в случае женитьбы индивидуума или рождения его первого сына данный индивидуум получает часть стада, принадлежащего его отцу. Напротив, наследование обще­ственных функций (колдун, целитель, землевладелец, глава рода) может иметь место только после смерти их предыдущего обла­дателя. Действительно, принято считать, что индивидуумом, наи­более готовым осуществлять руководство над родственниками, является самый старый из тех, кто был наиболее близок к пред­кам. Поэтому приходится констатировать, что и традиционные и современные общества имеют различные понятия в отношении времени наследования: в традиционных обществах наследование функций может иметь место после смерти, тогда как имущество может быть передано и при жизни его прежнего обладателя; в современном обществе наследование общественных функций и частных несемейных функций обычно имеет место при жиз­ни тех людей, которые эти функции отправляют, тогда как иму­щество передается по наследству лишь после смерти его вла­дельцев.

Второй принцип: наследственные режимы учитывают, со­циально-родственную функцию имущества. Современное право имеет тенденцию отождествлять наследование имущества с пере­ходом права собственности на имущество от умершего индиви­дуума к его наследнику. Напротив, традиционное право преследу­ет цель организовать передачу имущества таким образом, чтобы обеспечить как монолитность групп, так и наследование в боль­шей мере поколениями, нежели отдельными индивидуумами.

С одной стороны, ценность имущества зависит в меньшей мере от его экономической природы, чем от его связи с группой, вла­деющей этим имуществом (так, например, у народности серере при одинаковой экономической ценности делается различие меж­ду коровой, унаследованной от единоутробного дяди, и коровой, унаследованной от отца). Таким образом, нет единства наследства: поскольку экономическая ценность не является определяющей, она не может служить общим эквивалентом, применяемым к имуще­ству, имеющему различную природу. Равным образом, не сущест­вует и единства наследования ни на уровне имущества, ни на уровне функций, ни на уровне личностей. Имущество является родовым понятием: каждый человек через посредство своих род­ственников по восходящей линии связан с предком—основателем рода; равным образом имущество связывается прежде всего с ли­цом, которое первым его создало, получило или приобрело, а это лицо вовсе не обязательно является последним обладателем иму­щества. Отсюда вытекает возможность наследования прежде всего по боковой линии (от брата к брату) и затем возможность насле­дования младшим поколением. Когда право передачи имущества осуществляется по вертикали, оно основывается на принципах родства по материнской или отцовской линиям или на принципах двухлинейного родства. Это распределение между линиями род­ства зачастую усложняется различиями, учитывающими не толь­ко генеалогическое происхождение имущества, но также и его при­роду: некоторые виды имущества (обычно земля) передаются только мужчинам (как в случае родства по отцовской, так и в случае родства по материнской линии); другие же виды имущества (ук­рашения, драгоценности) передаются только от матери к дочери. (Легко заметить, что наш институт предпочтительной передачи сельскохозяйственного или промышленного предприятия также использует этот принцип дифференцированного наследования иму­щества в соответствии с его природой.)

С другой стороны, некоторые типы имущества рассматрива­ются группами как имущество, необходимое для функционирова­ния этих групп: в этом случае имущество наследуется всей груп­пой и отдельные индивидуумы не могут по своей воле изменить этот порядок. Существуют также типы имущества, рассматривае­мые как второстепенные и квалифицируемые как индивидуаль­ное имущество: владельцы такого имущества имеют полную сво­боду распоряжаться им по своему усмотрению.

Несмотря на краткость этих пояснений, можно констатиро­вать, что в отличие от современного права традиционное право делает гораздо меньшее различие между имуществом и челове­ком. Следует ли рассматривать этот факт как признак «инфанти­лизма»? Речь идет, скорее, о совершенно другой логике. В совре­менных обществах государство отдает предпочтение индивиду­умам, а не группам. В традиционном же обществе родственный характер имущества является одним из основных юридических выражений самого его существования. Поэтому вполне логичен тот факт, что государство коренным образом меняет эту тенден­цию и в большей мере отделяет имущество от человека, отдавая предпочтение индивидуальной собственности: французское рес­публиканское государство, провозгласившее свободу личности, все­гда гордилось тем, что освободило индивидуума от принуждений, навязываемых ему группой. Мы имеем, однако, все основания для того, чтобы считать, что в этом случае человек лишь сменил хо­зяина и что свобода личности есть прежде всего могущество госу­дарства.

Существует, однако, еще один вопрос, на который нас обяза­тельно наталкивает разнообразие структур, управляющих родст­венными отношениями: какие же причины вызывают такое разно­образие?

Гипотезы об основах дифференциации систем родства. Мы

уже видели, что родственные структуры соответствуют общест­вам, в которых государство утверждает свое превосходство над родственными образованиями и что, по мнению К. Леви-Строса, дифференциация политической власти ведет к преобладанию от­ношений родства по отцовской линии. Однако, кроме этих несколь­ких замечаний, основанных преимущественно на факторах поли­тического порядка, мы можем выдвигать лишь гипотезы.

Сравнительный анализ различных культур, проводившийся до настоящего времени, свидетельствует о важности экономиче­ских факторов. Д. Ф. Аберль подчеркивает также, что некоторые явления ведут к преобладанию родства по отцовской линии или усиливают его в ущерб родству по материнской линии: увеличе­ние производительности труда и демографических размеров групп; увеличение доли мужского труда и собственности, принадлежа­щей мужчинам; повышение контроля мужчин над средствами про­изводства; развитие неродственного контроля над политической организацией¹. С другой стороны, системы родства по материн­ской линии более многочисленны в тропических и субтропических зонах, где дикие растения, собираемые женщинами, встречаются в большем изобилии, чем дичь, на которую охотятся мужчины. Кро­ме того, наблюдения, проведенные А. Одрикуром и Р. Крессуэл- лом, дают основание считать, что различные общества проводят параллели между методами, используемыми ими для выращива­ния различных растений и одомашнивания животных, и их поня­тиями родственных отношений^[18]. Выращивание злаков осуществ­ляется при помощи растения, имеющего половые признаки и по­рождающего очень различные и очень многочисленные виды. Кли­мат и почва способствуют развитию одних культур в ущерб дру­гим, в связи с чем сельскохозяйственный производитель должен проводить тщательный отбор семян. И, наоборот, выращивание корнеплодов подчиняется совершенно другим законам: каждый год сажают те же семена, в результате чего образуется набор клонов или набор корнеплодов, получаемых путем последовательной по­садки.

Сельскохозяйственные производители, выращивающие злако­вые культуры, часто занимаются интенсивным одомашниванием животных. В социальном плане они чаще всего являются ксенофо­бами и эндогамами. В политическом плане, в соответствии с за­падным опытом, они имеют тенденцию подчинять индивидуума государству и возвышать роль права. Наоборот, в странах Юго- Восточной Азии, где самой распространенной сельскохозяйствен­ной культурой является ямс, т. е. растение, требующее минимума обработки (тогда как злаки необходимо сначала обмолотить и про­веять), одомашнивание животных развито довольно слабо и в об­ществе преобладает мнение (это относится, в частности, к Китаю эпохи конфуцианства), что государство и право должны как мож­но меньше вмешиваться в повседневную жизнь.

В плане подтверждения того факта, что родственные струк­туры определяются экономическими факторами, можно сослаться на результаты исследований, предпринятых Драйвером и Массе- ем (1966), которые установили взаимозависимость между эконо­микой и родственными связями во всех индейских обществах Се­верной Америки. В обществах, в которых выживание обеспечива­ется главным образом за счет женского труда, преобладает выбор места жительства по месту жительства матери, родство по мате­ринской линии и номенклатура родства по типу кроу. В общест­вах, в которых мужской и женский труд более или менее сбалан­сирован, преобладает свободный выбор места жительства, родст­во по обеим линиям и номенклатура родства гавайского типа. В обществах, в которых выживание обеспечивается главным обра­зом за счет мужского труда, преобладает выбор места жительст­ва по месту жительства отца, родство по отцовской линии и но­менклатура родства типа омаха. Однако, если констатация этой взаимозависимости доказывает влияние экономических факторов (а кто может обоснованно заявить, что такого влияния не сущест­вует?), то это еще не доказывает, что экономические факторы играют определяющую роль: действительно, очень важно не упус­тить из виду, что эта взаимозависимость проявляется довольно слабо. Можно лишь согласиться с мнением М. Годелье, который утверждает, что другие факторы (политические, социальные, ре­лигиозные и т. д.) также оказывают ощутимое влияние.

По нашему мнению, все вышеизложенное позволяет сделать два основных вывода.

С одной стороны, материальные условия оказывают влияние на формирование структур родства, но одних их недостаточно для того, чтобы играть определяющую роль. Степень дифференциа­ции политической власти также играет весьма важную роль. С другой стороны, преобладание мужского труда над женским спо­собствует развитию родства в основном по отцовской линии: эта линия преобладает у всех кочевников-скотоводов (за исключени­ем туарегов). Мужчины играют здесь основную роль, поскольку именно на них ложится основное бремя одомашнивания животных. Однако здесь можно говорить лишь о тенденции, так как во всех других обществах, материальная жизнь которых обеспечивается за счет других видов деятельности (охота, рыбная ловля, собира­тельство, сельское хозяйство, кустарные промыслы), в любую эпоху и независимо от способа производства можно наблюдать одноли­нейные, двухлинейные и недифференцированные отношения род­ства. Как пишет М. Годелье, мы с сожалением должны прийти к выводу, что «пока еще общественные науки оказались неспособны установить прямую связь между способом производства и обще­ственным способом воспроизводства»^[19]. Эта констатация не означа­ет, что механизмы формирования родственных структур образу­ются по воле случая: туман, которым они закрыты от нашего изучения, объясняется лишь слабым светом прожекторов, находя­щихся в нашем распоряжении. К счастью, мы располагаем и более мощными «прожекторами», позволяющими более отчетливо ви­деть типы супружеских союзов.

В. Системы супружеских союзов

В наших современных обществах группы имеют тенденцию «растворяться» среди индивидуумов. Что же касается традицион­ных обществ, то в них действует обратная тенденция: супружест­во рассматривается прежде всего как союз между группами².

Преимущество, предоставляемое группам, является одной из причин, объясняющих запрет на кровосмешение. Этот запрет яв­ляется всеобщим, но, поскольку существует множество систем об­мена, необходимо рассмотреть, как этот запрет реализуется в ка­ждой из этих систем.

а) Запрет на кровосмешение. Во всех обществах существует запрет на кровосмесительные отношения, и многие теории пыта­лись истолковать это явление.

Кровосмесительный инстинкт. Множество древних запретов были отменены в наших современных обществах за последние не­сколько десятилетий. Однако это никоим образом не коснулось запрета на кровосмешение, который основывается на «природ­ных» и биологических законах: связи между близкими родствен­никами рассматриваются как противоречащие природе, и дети, рождающиеся в результате таких союзов, очень часто страдают генетическими пороками. Однако некоторые свидетельства пока­зывают, что, напротив, кровосмесительный союз соответствует природному желанию. Поговорка племени азанде утверждает, что «влечение к женщине начинается с сестры». Известен также зна­менитый текст, в котором М. Мид цитирует свидетельство одного представителя племени арапеш (Океания): «Ты хотел бы взять в жены свою сестру? Но что это тебе даст? Разве ты не хочешь иметь свояков? Разве ты не понимаешь, что если ты возьмешь в жены сестру другого человека, а другой человек женится на твоей сестре, то у тебя будет по меньшей мере два шурина? Если же ты возьмешь в жены свою сестру, то у тебя не будет ни одного шури­на. С кем же пойдешь ты на охоту? С кем будешь ты обрабаты­вать поле? К кому ты сможешь пойти в гости?» Урок ясен: нужно отказаться от женитьбы на своей сестре по причинам социального и экономического порядка. Плутарх уже предчувствовал это, ко­гда писал о браках у римлян, хотя и выражал определенные со­мнения и не исключал других гипотез: «Почему не вступают в брак с женщинами, являющимися близкими родственницами? Да потому что посредством брачного союза стремятся расширить свои родственные связи и иметь много родственников. Этого достигают, отдавая женщин своего рода другим мужчинам и беря у других мужчин женщин их рода»^[20].

Психоанализ в теории Эдипова комплекса, кажется, подтвер­ждает, что природе более соответствует кровосмесительный ин­стинкт, а не его запрещение. Тот факт, что запрет на кровосмеше­ние не является «природным», ничуть не свидетельствует о его вредности. Чтобы открыться миру и обществу, ребенок должен освободиться от семейного окружения, как об этом говорится в Священном Писании: «Ты покинешь отца своего и мать свою». Можно ли автоматически перенести это объяснение на уровень социальных групп? Именно это предлагает сделать теория, разра­ботанная К. Леви-Стросом.

Толкования запрета на кровосмешение. Основные теории по этому вопросу колеблются между двумя полюсами: либо они объ­ясняют этот запрет материальными причинами, либо они видят в нем (как это делает, в частности, теория К. Леви-Строса) осущест­вление общественных императивов, основанных на необходимости обмена. Сравнительно недавно М. Годелье выдвинул идею, что за­прет на кровосмешение может иметь как первое, так и второе из этих объяснений одновременно.

По мнению Р. Фокса^[21], запрет на кровосмешение является про­дуктом эволюции и естественного отбора^[22]. Браки между родствен­никами биологически пагубны. Чтобы избежать этого, животные, близкие к человеку, живут стаями или прибегают к соревнованию между поколениями, в результате чего молодые особи изгоняются из группы. Однако, когда первые человеческие общества научи­лись образовывать более или менее устойчивые родственные груп­пы, эти методы оказались непригодными, поскольку группы должны быть монолитны. Поэтому пришлось изобрести запрет на крово­смешение, который препятствовал заключению браков между кров­ными родственниками и регулировал соревнование между индиви­дуумами. Человеческие общества, которые не приняли такое реше­ние, исчезли с лица земли в результате естественного отбора.

Общепринятая в настоящее время теория К. Леви-Строса де­лает упор на факторы другого порядка. По мнению этого ученого, ничто не свидетельствует о том, что браки между кровными род­ственниками являются биологически вредными, по меньшей мере в долгосрочном плане. Прежде всего К. Леви-Строс отмечает, что, начиная с конца палеолита, во многих случаях окультивирования растений и одомашнивания животных человек использовал эндо­гамные способы размножения, которые доказали свою эффектив­ность. Почему же он делает совершенно противоположные в чис­то биологическом плане заключения, когда речь заходит о его соб­ственном размножении? С другой стороны, К. Леви-Строс отмеча­ет, что узаконение биологией запрета на кровосмешение происхо­дит практически повсеместно только в XVI в., что опровергает утверждение о том, что уже первые человеческие общества вве­ли этот запрет. Кроме того, если в краткосрочном плане браки между кровными родственниками действительно увеличивают опасность появления рецессивных пороков, то со временем эта опасность проходит: через несколько поколений эти явления пол­ностью исчезают. Более того, в небольших по численности общест­вах запрещение браков между близкими родственниками имеет лишь очень ограниченный эффект на уровне передачи генетиче­ских пороков: в общине, насчитывающей 80 человек, запрещение браков между близкими родственниками, например между двою­родными братом и сестрой, уменьшает всего на 10—15% количе­ство носителей наследственных пороков.

К. Леви-Строс критикует также объяснения запрета на кро­восмешение, основанные на сексуальных мотивах. Согласно этим объяснениям, совместное проживание якобы снижает порог эро­тической возбуждаемости. Это замечание может быть и верно, но здесь имеет место смешение между привыканием, отмечаемым в отношениях между постоянными половыми партнерами (мужем и женой), и половым влечением между родственниками. Между род­ственниками как раз и не может быть сексуального привыкания, поскольку половые отношения между ними в принципе запреще­ны. С другой стороны, некоторые народности (например чукчи, живущие в Сибири) практикуют формы брака, при которых бу­дущие супруги живут вместе с самого раннего детства, вместе воспитываются, что не препятствует тому, что по достижении совершеннолетия они могут вступать в половые отношения и ро­жать детей. Наконец, К. Леви-Строс отмечает, что если бы «ужас перед кровосмешением» основывался на физиологических или пси­хологических мотивах, глубоко укоренившихся в человеческой на­туре, было бы трудно понять причины, по которым все известные человеческие общества, находясь на том или ином этапе своего развития, сочли необходимым ввести запрет на кровосмешение: ведь бояться можно лишь явления, о котором тебе точно известно.

Именно поэтому К. Леви-Строс объясняет запрет на крово­смешение главным образом социальными причинами. Мужчины отказываются жениться на своих близких родственницах и согла­шаются отдать их в жены представителям др₁угих семейных групп, в которых они сами могут выбрать себе жен^[23]. Этот брачный обмен имеет индивидуальную цену: каждый должен согласиться «поте­рять» потенциальную супругу в лице своих близких родственниц. Однако этот обмен имеет также и коллективное преимущество: без такого обмена социальные группы жили бы в полной изоля­ции, что является отрицанием жизни в обществе. Общество фор­мируется благодаря брачным обменам. Кроме того, жизнь в пол­ной изоляции усугубила бы вражду между группами: когда в од­ной из них стало бы не хватать женщин, эта группа была бы вынуждена идти войной на другую группу, чтобы захватить силой ее женщин. И, наоборот, очень часто брачные обмены служат для того, чтобы покончить с конфликтом или ознаменовать его пре­кращение. Меланезийцы говорят: «Жену следует брать у тех, с кем ты воевал». И наши европейские монархи неоднократно сле­довали этому совету.

Таким образом, по мнению К. Леви-Строса, запрет на крово­смешение является одним из самых очевидных проявлений транс­формации природы через культуру: «Запрет на кровосмешение не может быть объяснен ни чисто культурными причинами, ни чисто природными причинами; его также нельзя представить как результат смешения различных элементов, заимствованных час­тично у природы и частично у культуры. Он представляет собой фундаментальный шаг, благодаря которому, через который осу­ществлялся переход от природы к культуре. С одной стороны, этот запрет принадлежит природе, так как он является общим условием культуры и, следовательно, не нужно удивляться тому, что он позаимствовал у природы свой формальный характер, т. е. свою универсальность. Но, с другой стороны, он принадлежит куль­туре, поскольку действует и устанавливает свои правила внутри₁ явлений, которые на первый взгляд совершенно не зависят от нее»^[24].

Что касается теории, разработанной М. Годелье, то она стоит где-то посредине между двумя вышеизложенными теориями: она не отвергает толкование К. Леви-Строса, но привносит в него био­логические факторы. Автор напоминает, что семья и общество отнюдь не являются понятиями, свойственными исключительно человеку: некоторые виды животных также практикуют эти фор­мы существования (шимпанзе живут стаями, состоящими из се­мей). С другой стороны, именно человеку принадлежит честь изо­бретения отношений родства, которые отличаются большой слож­ностью, так как человеческое родство является как социальным явлением (можно быть родственником человека, с которым вы не имеете никаких биологических связей), так и биологическим явле­нием и может простираться достаточно далеко как в пространст­ве, так и во времени. Возможно, что эти отношения возникли одно­временно с появлением понятия отцовства, гораздо менее очевид­ного, чем понятие материнства (некоторые человеческие общества не проводят никакой связи между половыми отношениями и зача­тием и считают, что женщин оплодотворяют духи). Во всяком слу­чае, запрет на кровосмешение в значительной мере способствовал этому, но, по мнению М. Годелье, он основан прежде всего на биологических императивах.

С одной стороны, человеческая самка является сексуально привлекательной практически постоянно в отличие от самок жи­вотных. С другой стороны, хотя человек достигает половой зрело­сти довольно поздно, он живет в семье бок о бок с представителя­ми различных поколений, способных вступать в половые отноше­ния. Сочетание этих двух факторов являлось потенциально губи­тельным для общества, поскольку усугубляло соперничество меж­ду его членами: запрет на кровосмешение был, следовательно, изо­бретен для спасения общества. С этого времени появились и начали усложняться родственные и брачные отношения, поскольку запре­щение вступать в брак с близким родственником повлекло за собой необходимость четко определить принципы, которыми следовало руководствоваться, запрещая или разрешая брак в каждом кон­кретном случае. В этом смысле запрет на кровосмешение является ответом на биологическую модификацию, ответом, который вводит обмен как способ социально-семейного регулирования.

Наконец, М. Годелье совершенно справедливо уточняет, что, несмотря на тот факт, что в большинстве человеческих обществ мужчина ставится выше женщины, это превосходство не является свойственным человеческому родству, основной задачей которого является организация структуры обмена. Источник превосходства мужчин следует искать в другом месте, в причинах экономиче­ских, политических и умственных, которые находят свое непо­средственное выражение в родственных отношениях.

Теперь настала очередь изучения различных систем брачных обменов, не подпадающих под действие запрета на кровосмешение.

б) Системы брачных обменов. Можно выделить три типа та­ких систем. Это элементарные системы, определяющие родствен­ников, с которыми вступать в брак запрещено, и родственников, с которыми браки являются предпочтительными. Затем идут полу­сложные системы, в которых запрещение на вступление в брак распространяется на целые категории родственников, а не на ге­неалогически четко определенных индивидуумов. И, наконец, слож­ные системы, в которых запрещаются браки внутри определенного круга близких родственников, но не содержится никаких предписа­ний относительно предпочтительного выбора супруга или супруги.

Сложные системы характерны для наших современных об­ществ, в которых законодательство о браке и семье запрещает браки, которые определяются как кровосмесительные, но не со­держит никаких указаний относительно предпочтительных бра­ков, т. е. внешне предоставляет индивидуумам полную свободу выбора. Следует, однако, воздержаться от любой эволюционист­ской интерпретации: наши общества переносят в социально-эко­номическую плоскость запреты и предписания, характерные для элементарных систем, и, на первый взгляд, освобождают таким образом индивидуума от любого принуждения, хотя в действи­тельности они лишь заменяют генеалогические требования социо­логическими императивами^[25]. В традиционных обществах также могут существовать сложные системы: для этого достаточно, что­бы одно из этих обществ ставило бы непременным условием брак вне клана, не предписывая при этом обязательный выбор супруга или супруги. Тем не менее элементарные системы наиболее часто встречаются в традиционных обществах, и поэтому мы должны сосредоточить наше внимание именно на них. В этих системах практикуются два типа обмена: ограниченный и неограниченный.

Элементарные системы с ограниченным обменом. Ограничен­ный обмен имеет место в случае, когда две группы практикуют взаимный обмен, который в действительности является обменом сестрами: одна группа мужчин уступает своих сестер другой груп­пе мужчин, которая, в свою очередь, отдает ей взамен своих сестер другой группе мужчин, которая, в свою очередь отдает ей взамен своих сестер.

Схема неограниченного обмена

_ЧН В,

В