§ 2. Уголовная ответственность — феномен индивидуального правосознания

Действуя объективно, социальные (уголовно-правовые) нор­мы, как равно и социальная среда, сами по себе, однако, не приводят человека к фатальной неизбежности выбора своего поведения в единственном (желаемом или нежелаемом) для не­го варианте. Отсутствие фатального давления внешних обстоя­тельств на поведение человека требует правильной оценки субъективных факторов в детерминации одобряемого общест­вом поведения, так как в реальной действительности социаль­ное (объективное) «работает» через личное (субъективное). В личностных понятиях общественные нормативы или нормы уголовного права принимаются и осознаются самим деятель­ным субъектом, становятся его самовелениями и самооценка­ми. На этом уровне принятие того или иного решения, выбор варианта поведения зависит от чувства ответственности, кото­рое при определенных условиях органически трансформируется в сознание ответственности, своеобразный социальный фильтр. При высоком уровне правосознания право вообще и уголовное в частности становится одним из важных моментов, при кото­ром уважение к праву, к уголовному закону превращается в личное убеждение каждого. Успех действия права в жизни во­обще обусловлен тем, насколько оно проникает в сознание членов общества и встречает в них нравственное сочувствие и поддержку. Без этой поддержки право превращается или в мертвую букву, лишенную жизненного значения, или в тяжкое бремя, сносимое против воли (П.

Вместе с тем одного лишь осознания смысла закона для безупречного его соблюдения недостаточно. Не исключено, что человек может знать и даже одобрить ту или иную уголовно- правовую норму, но поступать он будет вопреки ее велению. Еще древние величайшей загадкой человеческого поведения считали то обстоятельство, что человек, зная, как надо посту­пать, поступает именно так, как не надо.

Объяснить это можно прежде всего несоответствием уровня индивидуального правосознания уровню правосознания обще­ственного. Право (и уголовное не исключение), аккумулируя в себе общественный уровень правосознания, своим конечным результатом сориентировано на индивидуальное его воспри­ятие. А это означает, что обыденное правосознание может либо отторгнуть, либо принять соответствующие правовые модели поведения. Мы имеем немало примеров, когда законы, приня­тые без учета обыденного сознания граждан, обрекались на скорое или медленное умирание либо превращались в пустые идеологизированные декларации. Значит, только тот закон мо­жет быть признан действенным и жизнеспособным, который обладает необходимым зарядом социализации, и чем больше этот социальный заряд, тем эффективнее действие закона. Кро­ме того, норма уголовного права только тогда может побудить индивида к должному поведению, когда она тесно связана с действительностью, адекватно ее отражает и когда эта правовая норма воспринимается не как отвлеченное понятие, а как явле­ние, вытекающее из фактического поведения людей.

Положения законов, регулирующих совместное общежитие, должны соответствовать физическим свойствам страны, ее кли­мату — холодному, жаркому или умеренному, — качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов — земледельцев, охотников или пастухов, — степени свободы, до­пускаемой устройством государства, религии населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обы­чаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены об­стоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются (Ш.

Для того чтобы применение уголовного права было социаль­но полезным и справедливым, необходимо наличие таких норм, которые бы отвечали насущным потребностям общества, а это значительно повышает их социальную восприимчивость.

Приведенная модель восприятия человеком уголовно-право­вого веления упрощена и достаточно условна, но она дает яс­ное представление о субъективном восприятии человеком со­держания уголовной ответственности, обусловленного характе­ром преступного поведения (поступка), очерчивающего объем этой ответственности.

Приведенные рассуждения позволяют указать на то обстоя­тельство, что уголовная ответственность необходимо сочетается со свободой не непосредственно, а опосредованно, а именно — через уголовный закон, ибо юридически признанная свобода существует в государстве в форме закона. Истинная свобода со­стоит в том, чтобы быть в зависимости от закона, однако зако­на разумного. Вот почему законы, принимаемые государством, должны быть действенными, а это может иметь место лишь при том условии, если их принятие социально неизбежно и нравственно обосновано. Законы — это разум страны (О. Баль­зак). Уже в римском праве был сформулирован принцип «Quis suijure ШіШг, neminet Ьєзії» («Кто живет по закону, тот никому не вредит»). Степень уголовной ответственности — это грани­цы, пределы этой ответственности, устанавливаемые законом той или иной страны.

Ни для кого не секрет, что законы принимаются, чтобы их исполняли, но мы являемся свидетелями повального неиспол­нения многих из принимаемых законодателем положений.

Поучительно в этом плане наставление Дон Кихота Санчо Пансе, ставшему губернатором острова Баратория: «Не издавай слишком много указов... главное, позаботься, чтобы их соблю­дали и исполняли. Если законы не исполняются, то подданным невольно приходит на мысль, что у правителя, издавшего их, хватило разума, чтобы их составить, но не хватило мужества и власти настоять на их соблюдении. Помни, что самые суровые законы, если их не исполняют, подобны тому чурбану, который сделался царем у лягушек: сначала они его пугались, а потом стали презирать» (М. Сервантес). Думается, что актуальность этого наставления не утратила своего притягательного значения и сегодня. Имеет ли смысл писать законы, которые не испол­няются, говорил Петр I. Не секрет и то, что отдельные законы принимаются в целях маскировки подлинной сущности офици­альной политики. Важно, чтобы законы в государстве должны быть так устанавливаемы, чтобы люди были сдерживаемы не столько страхом, сколько надеждой на какое-нибудь благо, ко­торого особенно желают; только таким образом каждый охотно будет исполнять свои обязанности (Б. Спиноза).

Большой разброс мер принудительного характера свидетель­ствует об ограниченной возможности других средств воздейст­вия на сознание и поведение людей, зачастую о заблуждении во всесильности принудительных санкций. Необходимо особо подчеркнуть, что в действительно правовом государстве высок престиж права в целом, его отраслей и институтов, что вызыва­ет доверие к ним со стороны подавляющего большинства граж­дан. В таком государстве имеются все объективные предпосыл­ки к превращению в действительность известного суждения древних юристов: «Jus est ars boni et aegui» («Право — это искус­ство добра и справедливости»).

Можно заключить, что поведение личности находится под воздействием многих факторов: объективных, внешних по от­ношению к личности, связанных с характером социальной среды, и внутренних, субъективных, зависящих от личностных качеств человека, среди которых важное место занимает осо­бая обязанность индивида, обусловленная общественной кате­горией «должное».

Моральной, или правомерной, будет признана мотивация поведения, варьирующая в диапазоне от самопринуждения до внутренней убежденности следовать должному. Вместе с тем общественное требование дает лишь общее направление, ори­ентируясь на которое индивид наполняет конкретным содер­жанием свой личный долг (чувство собственного долга), а в силу этого социальная среда выступает мерой общественного долга, тогда как его собственная социально-нравственная от­ветственность представляет собой меру своего долга по отно­шению к общественному долгу. Иными словами, объемом и содержанием общественный долг как бы очерчивает пределы (границы) долга конкретной личности и, наконец, требует от человека оценивать свои действия и соответствующим образом направлять свое поведение. В этом ограниченном нравствен­но-правовом пространстве тенденция объективизации личной ответственности должна развиваться (если исходить из идеаль­ного варианта) от оценки социально-правовой действительно­сти к самоанализу, а от него — к самооценке и далее к ответ­ственному (безответственному) принятию решения действовать (вести себя) в конкретной ситуации определенным образом. В связи с этим мы имеем дело с социально-правовой аксио­мой, суть которой заключается в том, что, чем шире круг воз­можностей индивида в выборе должного, дозволенного вари­анта поведения, тем выше степень ответственности за свое по­ведение, если оно противоречит велению уголовно-правовой нормы, и наоборот.

Уголовную ответственность следует рассматривать как с по­зиции побудительного мотива поведения, мотивообразующего фактора действия, так и с позиции меры требуемого от индиви­да поведения. Иными словами, уголовная ответственность вы­полняет роль разновидности социально-правового контроля в соотношении должного с возможным, свободной воли с необ­ходимостью и, тем самым, занимает центральное (узловое) ме­сто в механизме уголовно-правового регулирования.

Уголовная ответственность (как разновидность социальной ответственности), будучи по своим социальным функциям объ­ективной категорией, содержательно заключает в себе субъек­тивные моменты, или объективную и субъективную стороны (3. А. Астемиров).

Объективная сторона уголовной ответственности заключает­ся в том, что закрепленное в соответствующей уголовно-право­вой норме (системе уголовно-правовых норм) общеобязатель­ное требование к определенному поведению (состоянию) инди­вида обусловлено объективными законами общественной жизни людей. Этим самым уголовное право поощряет, стиму­лирует ответственное поведение участников общественных от­ношений. Именно в этом плане можно говорить о формирую­щей роли уголовного права, о его личностно-ценностном ас­пекте, так как право вообще и уголовное в частности, будучи по отношению к индивиду частью социальной среды, внешних обстоятельств, выступает важным воспитательным средством. При этом важно заметить, что уголовно-правовая среда не яв­ляется лишь чем-то внешним по отношению к личности, не выступает лишь своеобразной визуальной оболочкой. Она представляет собой единое социально-правовое явление, ос­новную суть которого пронизывает нравственное начало.

Субъективная сторона уголовной ответственности находит свое выражение в том, что обусловленные общественными от­ношениями общеобязательные уголовно-правовые требования определенного поведения (состояния) преломляются в созна­нии и психологии человека (любой социальной общности), в усвоении им норм уголовного права, выработке у него социаль­но-позитивной мотивации.

Таким образом, уголовно-правовое регулирование общест­венных отношений включает в свой механизм сознание и волю индивидов, вступающих друг с другом в общение. Вне сознания и воли немыслимо общение, возможны лишь импульсивно-ин­стинктивные контакты, неспособные создать систему отноше­ний.

Иными словами, содержательная характеристика отноше­ний между людьми на уголовно-правовом уровне в немалой степени зависит от ориентации человека в мире социальных ценностей, охраняемых уголовным законом, личностных воз­можностей и способностей человека к избирательному поведе­нию относительно этих ценностей. Только в этом смысле мож­но говорить об уголовной ответственности человека за свои деяния, если они способны причинить или фактически причи­няют вред этим ценностям.