2. Тоталитарная политическая система

Формирование теории тоталитаризма

Качественным типологическим своеобрази­ем обладает и тоталитарная политическая система. Создание описывающей ее теории, прежде чем занять свое законное место в по-

литической науке, претерпело немало трудностей.

Термин «тоталитаризм» (от лат. 1о1аШа8 - целостность) появился в 20-х гг. XX столетия в Италии, в политическом словаре социалистов. Его широко использовал Муссолини, который придавал ему положительный смысл в своей теории «органистского государства» фаШ 1о1аШагю), олицетворявшего мощь официальной власти и призванного обеспечить высокую степень сплочения го­сударства и общества. В более широком смысле положенная в основу данной теории идея всесильной и всепоглощающей власти разрабатывалась теоретика­ми фашизма Дж. Джентиле и А. Розенбергом, встречалась в политических со­чинениях «левых коммунистов», Л. Троцкого. Параллельно представители «ев­разийского» течения (Н. Трубецкой, П. Савицкий) выработали концепцию «идеи-правительницы», освещавшую установление сильной и жестокой по от­ношению к врагам государства власти. Настойчивая апелляция к сильному и могучему государству способствовала вовлечению в теоретическую интерпре­тацию этих идеальных политических порядков и трудов этатистского содержа­ния, в частности, Платона с его характеристикой «тирании» или произведений Гегеля, Т. Гоббса, Т. Мора, создавших модели сильного и совершенного госу­дарства. Но наиболее глубоко предлагавшаяся система власти описана в анти­утопиях Дж. Оруэлла, О. Хаксли, Е. Замятина, которые в своих художествен­ных произведениях дали точный образ общества, подвергшегося абсолютному насилию власти.

Однако самые серьезные теоретические попытки концептуальной интер­претации этого политического устройства общества были предприняты уже в послевоенное время и основывались на описании сложившихся в действитель­ности гитлеровского режима в Германии и сталинского в СССР.

Впоследствии на базе все более широкого включения в анализ тоталита­ризма разнообразных исторических и политических источников в науке сложи­лось несколько подходов к его трактовке. Ряд ученых, занявших наиболее ра­дикальные позиции, не относили тоталитаризм к научным категориям, усмат­ривая в нем пусть и новую, но всего лишь метафору для отображения диктатур. Иными словами, они рассматривали тоталитаризм как средство художественно­го отражения хорошо известных в теории явлений. Другие ученые, как, напри­мер, Л. Гумилев, разделяя сходные представления, не считают тоталитаризм какой-то особой политической системой, и даже системой вообще, усматривая в нем «антисистемные» качества или свойства антигомеостатичности, т.е. на­личие способности к сохранению своей внутренней целостности только под влиянием систематического насилия.

И все же большинство ученых полагало, что концепт тоталитаризма все же теоретически описывает реальные политические порядки. Однако ряд уче­ных видели в нем лишь разновидность авторитарной политической системы. Американский историк А. Янов представил тоталитаризм как проявление уни­версальных, общеродовых свойств государственной власти, которая постоянно пытается расширить свои полномочия за счет общества, навязывания ему своих «услуг» по руководству и управлению. Наиболее яркие исторические примеры такой экспансии государства, его стремления к всевластию виделись в пополз­новениях персидской монархии на захват греческих республик, в наступлении Оттоманской империи (XV-XVI вв.), в расширении абсолютизма в европейских монархиях XVIII столетия и т.д.

И все же, наряду с такими подходами, большинство ученых придержива­ется мнения, что тоталитаризм представляет собой весьма специфическую сис­тему организации политической власти, соответствующую определенным со­циально-экономическим связям и отношениям. Как полагал М. Симон, исполь­зование самого термина «тоталитаризм» вообще имеет смысл только в том слу­чае, если не подгонять под него все разновидности политических диктатур. По­тому-то перед учеными и стоит задача вскрыть базовые, системные черты дан­ного типа организации власти, уяснить те исторические условия, при которых возможно возникновение данных политических порядков.

Предпосылки возникновения Отдельные элементы тоталитарной системы сущность и отличительные исторически обнаруживаются во многих ти-

свойства тоталитаризма ^пах д^иктатур. ^Так ^{в восточных} д^{еспотиях}

можно было видеть жесткость правления и

абсолютный авторитет владыки, в средневековых государствах Европы требо­вания церкви придерживаться одних и тех же веровании от рождения до смерти и т.д. Однако в целостном виде все то, что органично присуще этому политиче­скому порядку, проявилось только в определенный исторический период. Как самостоятельные и качественно целостные тоталитарные политические систе­мы исторически сформировались из соответствующих диктаторских режимов, которые искусственно выстроили однотипные юридические, социальные и эко­номические отношения. В целом тоталитаризм явился одной из тех альтерна­тив, которые были у стран, оказавшихся в условиях системного (модернизаци- онного) кризиса. Общими отличительными чертами такого рода кризисов яв­ляются: депрессия и утрата населением социальных ориентиров, экономиче­ский упадок, резкое социальное расслоение, распространение нищеты, пре­ступности и т.п. В сочетании с наличием мощных пластов патриархальной пси­хологии, культом сильного государства; деятельностью хорошо организован­ных партий с их железной дисциплиной и крайне амбициозными лидерами, а также распространением остро конфронтационных идеологических доктрин и некоторых других факторов указанные характерные особенности кризисов спо­собствовали тому, что эти общества и встали на путь создания тоталитарных систем.

В качестве основных социальных источников формирования тоталитар­ной системы власти выступали широкие слои маргиналов, численность кото­рых в кризисное время была крайне высокой, а зависимость от политики вла­стей исключительно сильной; и громадный управленческий аппарат государст­ва, бюрократия, чиновничество, служившее своеобразным «приводным рем­нем» политики правящих кругов. При этом именно маргинальные и люмпени­зированные слои были главным источником массового распространения урав­нительно-распределительных отношений, настроений пренебрежения к богат­ству, разжигания социальной ненависти к зажиточным, более удачливым слоям населения. Свою роль в распространении подобных социальных стандартов и предрассудков сыграли и определенные слои интеллектуалов (интеллигенции), которые систематизировали эти народные чаяния, превратив их в морально- этическую систему, оправдывающую эти ментальные традиции и придавшую им дополнительный общественный резонанс и значение.

Особым фактором, способствовавшим ориентации обществ на построе­ние тоталитарных порядков и обладавшим существенным значением именно в России, были традиции подпольной деятельности, террористических организа­ций, революционизировавших политическую активность населения и легити­мизировавших в общественном мнении идеи насильственного передела власти и богатства, избавления от лиц, мешавших и прогрессу и установлению спра­ведливости. Эти традиции, утверждавшие презрение к ценности человеческой жизни и авторитету закона, впоследствии послужили одним из самых мощных источников распространения повседневного «стукачества», бытового доноси­тельства, оправдывавшего предательство людьми своих родных и близких во имя «идеалов», из страха и уважения к власти. Не случайно Павлик Морозов, предавший своих близких, на долгие десятилетия стал в нашей стране симво­лом преданности идеям социализма и гражданского долга.

Первоначально системная характеристика тоталитарных политических порядков шла по пути выделения наиболее важных и принципиальных черт то­талитаризма.

Известный теоретик К. Поппер усматривал черты тоталитарной органи­зации власти и общества в строгом классовом делении последнего; в отождест­влении судьбы государства с судьбой человека; в стремлении государства к ав­таркии, навязывании государством обществу ценностей и образа жизни господ­ствующего класса; в присвоении государством права на конструирование иде­ального будущего для всего общества и т.д.

Как можно заметить, в этих первоначальных описаниях тоталитарных порядков главный упор делался на определенных характеристиках государства. Однако само по себе государство не может стать системой тотального контро­ля, поскольку в основе своей ориентировано на закон и установленную им сис­тему регламентации поведения граждан. Тоталитаризм же делает ставку на власть, рождаемую волей «центра» как специфической структуры и института власти. При данном политическом устройстве в обществе формируется система власти, стремящаяся к абсолютному контролю над обществом и человеком и не связанная ни законом, ни традициями, ни верой. Диктатура становится здесь формой тотального господства над обществом этого «центра» власти, его все­поглощающего контроля за социальными отношениями и систематического применения насилия. Короче говоря, тоталитаризм - это политическая система произвола власти.

Установление тоталитарных политических порядков не является непо­средственным продолжением деятельности предшествующего легитимного ре­жима власти и связанных с ним общественных традиций. Тоталитарные режи­мы, а впоследствии и системы рождались как воплощение определенных поли­тических проектов, предусматривавших построение властью «нового» общест­ва и отметавших при этом все то, что не соответствует или мешает реализации таких замыслов.

Наиболее важным механизмом формирования таких политических и со­циальных порядков, подлинным движителем этого процесса являлись идеоло­гические факторы. Именно идеология определяла социальные горизонты раз­вития общества на пути утверждения того или иного политического идеала, формировала соответствующие институты и нормы, закладывала новые тради­ции, создавала пантеоны своих героев, ставила цели и задавала сроки их реали­зации. Только идеология оправдывала реальность, привносила смысл в дейст­вия властей, в социальные отношения, культуру. Все, что отрицалось идеологи­ческим проектом, подлежало уничтожению, все, что предписывалось им, - не­пременному воплощению. Занимая центральное место в политических меха­низмах, идеология превращалась из инструмента власти в саму власть. В силу этого и тоталитарный политический режим, и тоталитарная система политиче­ской власти становились разновидностью идеократии, или, с учетом священ­ного для властей характера этой доктрины, «обратной теократией» (Н. Бердя­ев).

О_соб_{енности} Несмотря на различия социальных целей, форму-

_{тоталита}р_{ных и}д_еологий лируемых в различных тоталитарных режимах,

их идейные основания были по сути идентичны­ми. Все тоталитарные идеологии предлагали об­ществу свой собственный вариант установления социального счастья, справед­ливости и общественного благополучия. Однако установление такого идеаль­ного строя жестко увязывалось и основывалось на утверждении социальных привилегий определенных групп, что оправдывало любое насилие по отноше­нию к другим общностям граждан. Например, советские коммунисты связыва­ли установление общества «светлого будущего» с определяющей ролью проле­тариата, рабочего класса. В то же время немецкие нацисты вместо класса ста­вили в центр созидания нового общества нацию, германскую расу, которая должна была занимать центральное место в построении «рейха». Идеология «чучхе» ставит вопрос об исключительности корейцев как особой националь­ной группы, находящейся под руководством «великого вождя» Ким Чен Ира - наследника Ким Ир Сена. Таким образом, независимо от занимаемого этими идеологиями места в идейно-политическом спектре, все они становились ору­дием обеспечения интересов социальных лидеров и, следовательно средством оправдания репрессий и насилия над их противниками.

Тоталитарные идеологии относятся к типу мифологических идейных образований, поскольку делают акцент не на отображение реальности, а на по­пуляризацию искусственно созданной картины мира повествующей не столько о настоящем, сколько о будущем, о том' что необходимо построить и во что требуется свято верить. Конструируя образ будущей светлой жизни, идеологи тоталитаризма действуют по принципу «упрощения» реальности, т.е. схемати­зации живых социальных и политических связей и отношений и подгонки дей­ствительности под заранее созданные образы и цели.

Такие идеологемы оказываются чрезвычайно далекими от действитель­ности, но одновременно и крайне привлекательными для нетребовательного или дезориентированного сознания масс. Учитывая, что тоталитарные идеоло­гии выходят на политический рынок в годы тяжелейших общественных кризи­сов, их влияние, переориентирующее общественное мнение с реальных проти­воречий на будущие и потому легко решаемые чисто умозрительным путем, как правило, усиливается.

Непременным фактором роста влияния тоталитарных идеологем на об­щественное мнение является и их неразрывная связь с авторитетом сильного лидера, партии, которые «знают», что говорят, и уже успели продемонстриро­вать обществу свою решительность в достижении намеченных целей, особенно в борьбе с врагами «народного счастья».

Мифологические идеологии чрезвычайно конфронтационны. Они без­апелляционно настаивают на своей правоте и бескомпромиссно настроены про­тив идейных противников. Одна из их главных задач - развенчание идей про­тивников и вытеснение конкурентов из политической жизни. Именно с этой ин­тенцией, как правило, связываются идеи внешней экспансии соответствующих сил, их стремление «осчастливить» жизнь не только своему, но и другим наро­дам. Исходя из понимания непримиримости тоталитарной идеологии с ее оппо­нентами и стремления сохранить идейную чистоту общества, власть видит в качестве своей основной задачи искоренение инакомыслия и уничтожение всех идейных конкурентов. Главный лозунг, которым она пользуется в этом случае, - «кто не с нами, тот против нас». Поэтому все тоталитарные режимы форми­ровались как яростные борцы за чистоту идей, направляя острие политических репрессий прежде всего против идеологических противников.

Характерно, что интенсивность репрессий не менялась из-за признания «внешнего» или «внутреннего» врага. Так, для советских коммунистов полити­ческими противниками была не только «мировая бржуазия», но и представите­ли целого ряда социальных кругов: сторонники царского режима (белогвардей­цы), служители культа (священники), представители либеральной гуманитар­ной интеллигенции («прислужники буржуазии»), предприниматели, кулачество (воплощавшие непереносимый коммунистами дух частной собственности). Германские нацисты внутренними врагами объявляли евреев и других предста­вителей «низших рас», которые якобы несли угрозу рейху.

Характерно, что, несмотря на различие в идеологических целях режимов, методы, применявшиеся ими для борьбы с идейными противниками, были практически одними и теми же: изгнание из страны, помещение в концентра­ционные лагеря, физическое уничтожение. Непрерывность идеологической борьбы за чистоту помыслов выражалась в систематическом применении ре­прессий против целых социальных и национальных слоев. В СССР с 20-30-х гг. постоянно проводились массовые процессы над «шпионами», «врагами наро­да», «предателями», отдельными национальностями, «вступившими в сговор с врагами», «врачами-вредителями», «диссидентами», «внутренними иммигран­тами» и т.д. Уничтожив или подавив на время конкурентов в обществе, правя­щие партии неизменно переносили острие очистительной идейной борьбы внутрь своих рядов, преследуя недостаточно лояльных членов, добиваясь более полного соответствия их поведения и личной жизни провозглашаемым идеа­лам. Такая важнейшая для сохранения режимов политика сопровождалась кам­паниями «по промыванию мозгов», поощрению доносительства, контролю над лояльностью.

ТЛ с с

В угоду укоренению новой системы ценностей тоталитарные режимы ис­пользовали собственную семантику, изобретали символы, создавали традиции и ритуалы, предполагавшие сохранение и упрочение непременной лояльности к власти, умножение уважения и даже страха перед нею. На основе идеологий не только проектировалось будущее, но и переосмыслялось, а точнее, переписы­валось прошлое и даже настоящее. Как метко писал В. Гроссман, «...государственная мощь создавала новое прошлое, по-своему двигала конни­цу, наново назначала героев уже свершившихся событий, увольняла подлинных героев. Государство обладало достаточной мощью, чтобы наново переиграть то, что уже было однажды и на веки веков совершено, преобразовать и перево­плотить гранит, бронзу, отзвучавшие речи, изменить расположение фигур на документальных фотографиях. Это была поистине новая история. Даже живые люди, сохранившиеся от тех времен, по-новому переживали свою уже прожи­тую жизнь, превращали самих себя из храбрецов в трусов, из революционеров в

66

агентов заграницы» .

Однако, не имея возможности подкрепить пропагандируемые цели и идеалы устойчивым ростом народного благосостояния, раскрепостить граждан­скую активность, утвердить атмосферу безопасности и доверительности к вла­сти, тоталитаризм неизбежно «вымывал» собственно идейное, смысловое со­держание своих высоких целей, стимулировал поверхностное и формальное восприятие этих идеалов, превращал идейные конструкции в разновидность не­критически воспринимаемых вероучений. Так создаваемая солидарность госу­дарства и общества поощряла не сознательную заинтересованность населения в укреплении и поддержке режима, а бездумный фанатизм отдельных индивидов. И ни жесткая фильтрация, ни контроль за информацией не приносили успеха. «Железный занавес» не спасал людей от их привычки к свободному мышле­нию.

Институциональные и нормативные свойства тоталитаризма

Необходимость сохранения идейной чистоты и целеустремленности в построении «нового» общества предполагала и совершенно особое построение институциональной и нормативной

сферы тоталитарной системы.

Потребность в жесткой идейной ориентации государственной политики, поддержании постоянного идеологического контроля за деятельностью всех органов власти предопределила срастание государства и правящей партии и образование того «центра» власти, который невозможно было идентифициро­вать ни с государством, ни с партией. Такой симбиоз государственных и пар­тийных органов не давал возможности «развести» их функции, определить са­мостоятельные функции и ответственность за их исполнение. СССР дал значи­тельно более богатый исторический опыт тоталитарного правления, чем другие страны, показав образцы тех социальных и политических отношений, к кото­рым вела логика развития тоталитаризма.

Именно на его примере хорошо видно, как партийные комитеты направ­ляли деятельность практически всех государственных структур и органов вла­сти. Закрепленная в конституции страны руководящая роль коммунистической партии означала полный приоритет идеологических подходов при решении лю­бых общезначимых (государственных) экономических, хозяйственных, регио­нальных, международных и прочих проблем.

Полное политическое господство этого государства-партии проявилось в безусловном и неоспоримом господстве централизованного контроля и плани­рования в экономической сфере. Полное господство крупных предприятий, не­допущение частной собственности ставило государство в положение единст­венного работодателя, самостоятельно определявшего и условия труда, и кри­терии оценки его результатов, и потребности населения. Хозяйственная ини­циатива отдельных работников признавалась лишь в рамках укрепления этих отношений, а все виды индивидуального предпринимательства («спекуляции») причислялись к криминально наказуемым.

Монолитность политической власти предполагала не разделение, _а прак­тическое срастание всех ветвей власти - исполнительной, законодательной и судебной. Политическая оппозиция как публичный институт полностью отсут­ствовала. Механизмы самоуправления и самоорганизации утратили присущие им автономность и самостоятельность. Власть делала акцент только на коллек­тивные формы и способы социальной и политической активности. Выборы це­ликом и полностью подвергались беззастенчивому режиссированию, выполняя таким образом сугубо декоративную функцию. Так, в течение долгих лет число участвовавших в голосовании постоянно зашкаливало за 99%, различаясь лишь сотыми долями процентов. При этом результаты выборов нередко утвержда­лись на заседаниях Политбюро ЦК КПСС еще до их окончания.

Для контроля за этим монопольным политическим порядком власти соз­давалась мощная секретная политическая полиция (в Германии - отряды СС, в СССР - ВЧК, НКВД, КГБ). Это был механизм жесткого всепроникающего кон­троля и управления, не имевшего исключений и зачастую использовавшийся для решения конфликтов внутри правящего слоя. Одновременно это была и наиболее привилегированная область госслужбы, работники которой наиболее высоко оплачивались, а инфраструктура интенсивно развивалась, усваивая и воплощая самые передовые мировые технологии. В сочетании с усилением ме­ханизмов административного контроля потребность в постоянном контролиро­вании общества обусловила тенденцию к возрастанию и усилению массовости аппарата власти. Таким образом, в обществе все время присутствовала потреб­ность в увеличении численности служащих. На этой основе в СССР сложился мощный слой номенклатуры, служебно-профессиональной касты, обладавшей колоссальными социальными привилегиями и возможностями.

В силу этих базисных свойств тоталитаризм функционировал как систе­ма, наиболее ярко противостоявшая плюрализму, множественности агентов и структур политической жизни, разнообразию их мнений и позиций. Самый страшный враг тоталитаризма - конкуренция, ориентированная на свободный выбор людьми своих идейных и политических позиций. Боязнь не только поли­тического протеста, но и социального разнообразия, стремление к унификации всех социальных Форм поведения не ограничивали только формы выражения поддержки властей, где, напротив, поощряли разнообразие и инициативу.

Универсальная и по сути единственная политико-идеологическая Форма регулирования всех социальных процессов стерла при тоталитаризме границу и между государством и обществом. Власть получила неограниченный доступ во все сферы общественных отношений, вплоть до личной жизни человека, актив­но используя для этого методы террора, агрессии, геноцида против собственно­го народа. Причем контроль не только со стороны официальных структур за социальной активностью человека, но и со стороны непосредственного соци­ального окружения (друзей, родственников, сослуживцев) оставлял человека один на один с громадой репрессивной власти. Как писала X. Арендт «главная черта человека массы (при тоталитаризме. - А. С.) - не жесткость и отсталость, а его изоляция и нехватка нормальных социальных взаимоотношений»^[35]. Соз­дание захватившей все общество системы осведомительства, нравственно- этическое оправдание донося тельства как высшего выражения гражданского долга атомизировал общество, разрушало скрепляющие социум связи и отно­шения.

Несмотря на постоянно провозглашаемый «народный» характер власти, система принятия решений в тоталитарных системах оказалась абсолютно за­крытой для общественного мнения. Формально провозглашенные законы, нор­мы, конституционные положения не имели никакого значения по сравнению с целями и намерениями властей. Конституция 1936 г. была одной из самых де­мократических в мире. Но именно она прикрывала массовые репрессии комму­нистов против собственного народа. Наиболее же типичным и распространен­ным основанием реального регулирования общественных отношений служила ориентация институтов власти на мнение вождей и сакрализация их позиций.

Безусловным приоритетом в регулировании общественных отношений обладали силовые и принудительные методы и технологии. Но на достаточно высоком уровне зрелости это всепроникающее силовое регулирование соци­альных связей предопределило утрату тоталитарными системами их собственно политического характера, вырождение в систему власти, построенную на прин­ципах административного принуждения и диктата.

^{Тоталитаризм и} При всем относительном разнообразии тоталитарных

^{современность} порядков в фашистской Германии, сталинском СССР,

Албании, ряде африканских стран, постреволюционном Иране времен А. Хо- мейни, на Кубе, в Северной Корее и других странах мира история дала образцы трех основных типов тоталитаризма: фашистского (национал-социалистского, нацистского), коммунистического (советского) и теократического. Каждый из них отличается своеобразием институтов, степенью элитаризма, идейными постулатами, характером и масштабами репрессий и т.п. Причем самой истори­чески длительной явилась коммунистическая форма тоталитаризма, продемон­стрировавшая этапы и фазы развития этих политических порядков В настоящее время тоталитарные страны уже не играют на мировой арене сколько-нибудь существенной роли. Но застрахован ли мир от рецидивов этой организации власти?

В упомянутой выше работе Фридриха и Бжезинского была высказана мысль о том, что с течением времени тоталитаризм будет эволюционировать в сторону большей рациональности, сохранив свои основополагающие конструк­ции для воспроизводства власти и общественных порядков. Иными словами, источник опасности для тоталитаризма они видели во вне системы. Жизнь в ос­новном подтвердила эту мысль, хотя продемонстрировала и внутренние факто­ры дестабилизации этого порядка.

Как показала история, система власти, построенная на главенстве моно­идеологии и соответствующей ей структуре политических институтов и норм, не способна гибко приспосабливаться к интенсивной динамике сложносостав- ных обществ, с выявлением гаммы их разнообразных интересов. Это - внут­ренне закрытая система, построенная на принципах гомеостаза, борющаяся с внутренним вакуумом, которая движется по законам самоизоляции. Поэтому в современном мире тоталитаризм не может обеспечить политические предпо­сылки ни развития рыночных отношений, ни органичного сочетания форм соб­ственности, ни поддержку предпринимательства и экономической инициативы граждан. Это политически неконкурентная система власти.

В условиях современного мира ее внутренние источники разложения свя­заны прежде всего с распадом экономических и социальных основ самовыжи­вания. Социальная база тоталитарных режимов узка и не связана с повышением общественного положения наиболее инициативных и перспективных слоев об­щества. Действуя только мобилизационными методами, тоталитаризм не спо­собен черпать необходимые для общественного прогресса человеческие ресур­сы. Складывающаяся в этих обществах крайняя напряженность статусного со­перничества, ненадежность повседневного существования личности, отсутствие безопасности перед лицом репрессивного аппарата ослабляют поддержку дан­ного режима. У последнего же, как правило, отсутствует способность к крити­ческой саморефлексии, способной дать шанс для поиска более оптимальных ответов на вызовы времени.

Страх и террор не могут вечно преследовать людей. Малейшее ослабле­ние репрессий активизирует в обществе оппозиционные настроения, равноду­шие к официальной идеологии, кризис лояльности. Вначале, сохраняя ритуаль­ную преданность господствующей идеологии, но и не в силах сопротивляться голосу рассудка, люди начинают жить по двойным стандартам, двоемыслие становится признаком Рефлексирующего человека. Оппозиционность воплоща­ется в появлении диссидентов, чьи идеи постепенно распространяются и под­рывают идеологический монополизм правящей партии.

Но, видимо, главным источником разрушения и невозможности воспро­изводства тоталитарных порядков является отсутствие ресурсов для поддер­жания информационного режима моноидеологического господства. И дело не только в социальных основаниях этого глобального для современного мира процесса, когда развитие личности и человечества неразрывно связано с конку­ренцией мнений, постоянным переосмыслением индивидами Я-программ, ду­ховным поиском. Существуют и чисто технические предпосылки нежизнеспо­собности тоталитарных систем. К ним относятся, в частности, современные процессы обмена сообщениями, нарастание интенсивности и технической ос­нащенности информационных потоков, развитие коммуникативных контактов различных стран, развитие технической инфраструктуры, связанное с появле­нием массовых электронных СМИ, развитием сети Интернет. Коротко говоря, качественное изменение информационного рынка не может не вовлечь в новые порядки даже те страны, которые пытаются искусственно изолировать свое ин­формационное пространство от проникновения «чуждых» идей. А разрушение системы единомыслия и есть основная предпосылка крушения тоталитаризма.

Таким образом, можно заключить, что тоталитарные политические сис­темы характерны в основном для стран с пред- и раннеинду-стриальными эко­номическими структурами, дающими возможность организовать монополиза­цию идейного пространства силовыми методами, но абсолютно не защищенных перед современными экономическими и особенно информационно- коммуникативными процессами. Поэтому тоталитаризм - это феномен только XX в., данный тип политических систем смог появиться лишь на узком про­странстве, которое предоставила история некоторым странам.

Тем не менее и у тоталитаризма есть некоторые шансы на локальное воз­рождение. Ведь многие десятилетия террора сформировали у населения этих стран определенный тип культурных ориентации, который способен воспроиз­водить соответствующие нормы и стереотипы, независимо от сложившихся по­литических условий. Не удивительно, что на постсоветском пространстве сего­дня нередко складываются своеобразные протототалитарные режимы, при ко­торых не действуют оппозиционные СМИ, руководители оппозиции подверга­ются репрессиям и даже физическому уничтожению, безраздельно властвует партриархалыцина и откровенный страх перед властью. Поэтому окончатель­ное уничтожение призрака тоталитаризма органически связано не только с на­личием демократических институтов и вовлечением стран и народов в новые информационные отношения. Колоссальное значение имеют и понимание людьми ценностей демократии и самоуважение, осознание ими как гражданами своей чести и достоинства, рост их социальной ответственности и инициативы.