2.3. Злоупотребление налоговым органом своими правами

Руководствуясь данными основными началами законодательства о налогах и сборах, Федеральный арбитражный суд Московского округа определил правовую позицию при решении споров о

взыскании с малых предпринимателей действовавшего в недавнем прошлом в Москве налога с продаж.

Предприниматель, осуществляющий свою деятельность без образования юридического лица, Надежда Константиновна Коршунова, обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с иском к Инспекции МНС России об обязании возвратить из бюджета ошибочно перечисленный налог с продаж в сумме 206 668 руб.

Решением от 31 августа 2001 г., оставленным без изменения постановлением от 6 ноября 2001 г. апелляционной инстанции, Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил исковые требования истца, подтвержденные материалами дела.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в связи с кассационной жалобой Инспекции МНС России, в которой ответчик ссылался на то, что применение упрощенной системы налогообложения для малых предпринимателей означает замену уплаты только подоходного налога на уплату стоимости патента.

Постановлением Конституционного Суда РФ от 30 января 2001 г. признаны не соответствующими Конституции РФ положения ч. 1, 2, 3 и 4 п. 3 ст. 20 Закона РФ "Об основах налоговой системы в Российской Федерации" как не обеспечивающие необходимую полноту и определенность регулирования налога с продаж, что порождает возможность его произвольного истолкования законодателями субъектов Российской Федерации.

В связи с этим следует признать, что соответствующие положения Закона г. Москвы "О налоге с продаж" как воспроизводящие неконституционные нормы права не могут применяться судом.

Из названного Постановления Конституционного Суда РФ видно, что положения Закона, регулирующие порядок взимания налога с продаж, признаны неконституционными в силу их неопределенности.

Все неустранимые сомнения, противоречия и неясности актов законодательства о налогах и сборах толкуются в пользу налогоплательщика (плательщика сборов) (п. 7 ст. 3 НК РФ). Следовательно, при наличии указанного Постановления Конституционного Суда РФ арбитражный суд обязан все неопределенные положения Закона г. Москвы "О налоге с продаж" истолковать в пользу налогоплательщика.

Утверждение ответчика о том, что по Закону г. Москвы "О налоге с продаж" налог с продаж не взимается с организаций, но взимается с индивидуальных предпринимателей, перешедших на упрощенную систему налогообложения, не может быть положено в основу решения суда как нарушающее п. 2 ст. 3 "Основные начала законодательства о налогах и сборах" НК РФ.

Согласно данной норме права налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев. Не допускается устанавливать дифференцированные ставки налогов и сборов, налоговые льготы в зависимости от формы собственности, гражданства физических лиц или места происхождения капитала.

Ответчик ссылался на то, что на основании названного Постановления Конституционного Суда РФ указанные положения Закона должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ и утрачивают силу не позднее 1 января 2002 г. Указанное положение Постановления Конституционного Суда РФ означает, что данные нормы закона утрачивают силу ранее 1 января 2002 г.

В соответствии со ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" (в ред. Федерального конституционного закона от 15 декабря 2001 г. N 4-ФКЗ), в случае если решением Конституционного Суда РФ нормативный акт признан не соответствующим Конституции РФ, до принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция РФ. В связи с этим Федеральный арбитражный суд Московского округа полагал возможным не принимать во внимание ссылку ответчика на вынесенное до 15 декабря 2001 г. Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 октября 2001 г. по конкретному делу N 1321/01, поскольку обязан непосредственно применить Конституцию РФ, ее ст. 19 (ч. 1), 55 (ч. 3), 57. Следовательно, оснований к отмене судебных актов не имелось*(85).

Так же, как и налогоплательщик, налоговый орган может злоупотреблять не только материальными, но и процессуальными правами.

В соответствии с п. 6, 10 ст. 78 НК РФ сумма излишне уплаченного налога подлежит возврату по письменному заявлению налогоплательщика в течение одного месяца со дня получения налоговым органом такого заявления. В случае если возврат суммы излишне уплаченного налога осуществляется с нарушением установленного срока налоговым органом на сумму излишне уплаченного налога, которая не возвращена в установленный срок, начисляются проценты, подлежащие уплате налогоплательщику, за каждый день нарушения срока возврата.

Налоговые органы, нарушающие сроки возврата налогов с целью уменьшения размера взыскиваемых с них процентов, вместо того чтобы ускорить возврат налогов, пытаются использовать предоставленное им АПК РФ право на кассационное обжалование судебных актов судов первой и апелляционной инстанций об обязании инспекций возвратить налоги и выплатить проценты. Одновременно налоговые органы заявляют ходатайства о приостановлении этих судебных актов, при этом полагая, что за время приостановления использования судебного решения проценты начисляться не должны*(86).

Между тем из текста Налогового кодекса РФ видно, что приостановление исполнения судебного акта не указано в качестве основания для неисчисления процентов, которые начисляются за каждый день нарушения срока возврата налога с момента нарушения указанного срока.

Таким образом, начало и порядок исчисления процентов закон связывает с фактом нарушения налоговым органом срока возврата налога, а не с принятием судом решения о признании бездействия налогового органа незаконным. Поэтому приостановление исполнения судебного решения не может влиять на начисление процентов за нарушение налоговым органом срока возврата налога.

Налицо использование налоговой инспекцией, подающей кассационную жалобу и ходатайство о приостановлении решения суда, указанных прав не по их прямому назначению, а с целью снизить размер процентов, не исполняя свою прямую обязанность по возврату незаконно удерживаемого налога, т.е. злоупотребление процессуальным правом.

Вообще институт производства по пересмотру судебных актов арбитражных судов нередко используется налоговыми органами вопреки смыслу, придаваемому ему законодателем. Не является исключением пересмотр вступивших в законную силу судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам.

В п. 1 ст. 311 АПК РФ дано определение вновь открывшихся обстоятельств как существенных для дела обстоятельств, которые не были и не могли быть известны заявителю. Чаще всего в качестве таких обстоятельств называются документы, которые получены инспекциями за пределами сроков налоговых проверок либо в результате несогласованных действий налоговых органов различных уровней, например при нарушении сроков встречных налоговых проверок или задержки ответа из вышестоящего налогового органа*(87). Между тем, такие документы не только могли, но и должны быть получены налоговой инспекцией в силу возложенной на нее Налоговым кодексом РФ обязанностью по проведению налоговых проверок. В этих целях в силу ст. 89 НК РФ вышестоящий налоговый орган может увеличить продолжительность выездной налоговой проверки до трех месяцев.

Не выполняя в установленный срок возложенные на него законом обязанности по проведению контрольных мероприятий, налоговый орган обращается в суд с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам, пытаясь таким образом восполнить недоработки налоговых проверок, искусственно увеличив их сроки во много раз.

Здесь также налицо злоупотребление процессуальным правом на подачу заявления о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам, поскольку цель обжалования незаконного судебного акта на деле подменяется целью восполнить промахи ненадлежащим образом проведенной налоговой проверки.

Вместе с тем не может быть признано злоупотреблением процессуальным правом заявление налоговым органом ходатайства о приостановлении производства по делу об обязании налоговой инспекции возместить "экспортный" НДС до разрешения спора о признании внешнеторгового контракта недействительным.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа*(88), кассационная инстанция пришла к выводу, что довод налогоплательщика о злоупотреблении инспекцией своими процессуальными правами в такой ситуации является необоснованным по следующим основаниям.

В соответствии с подп. 1 п. 1 ст. 165 НК РФ представление контракта налогоплательщика с иностранным лицом на поставку товаров является обязательным условием наряду с представлением выписки банка, таможенной декларации, транспортных документов, дающим право на получение возмещения НДС при налогообложении по налоговой ставке 0%, без соблюдения которого налогоплательщик теряет это право.

Признание оспариваемого контракта недействительным влечет невозможность представления его в пакете документов, предусмотренном ст. 165 НК РФ, что приведет к неподтверждению факта экспорта.

Список доказательств обоснованности применения налоговой ставки 0% по НДС по экспортным операциям, приведенный в ст. 165 НК РФ, является исчерпывающим, не может быть сокращен по усмотрению сторон и не может подтверждаться другими доказательствами, включая экспортный контракт.

Налоговые инспекции, отказывая налогоплательщику в возмещении НДС, зачастую ссылаются на его неуплату в бюджет контрагентами налогоплательщика. Поскольку арбитражными судами по преимуществу занята правовая позиция, исходящая из того, что в Налоговом кодексе РФ отсутствует такое условие возмещения НДС, как его уплата в бюджет контрагентами налогоплательщика, налоговые органы стали исходить из того, что сама по себе неуплата налога в бюджет контрагентами налогоплательщика свидетельствует о недобросовестности последнего.

Между тем подобная позиция означает не что иное, как переход правоприменителя с презумпции добросовестности налогоплательщика на прямо противоположную презумпцию его недобросовестности, обязывающую налогоплательщика не только представить требуемые ст. 171, 172, 165 НК РФ документы для подтверждения права на налоговые вычеты и возмещение НДС, но и доказать, что, заключая хозяйственные договоры, он руководствовался целями извлечения прибыли законными способами, а не возмещения налога за счет бюджета.

Данная позиция содержит элементы злоупотребления правом со стороны налогового органа, поскольку в подобных ситуациях инспекции, как правило, ссылаются на неполучение ответов из налоговых органов, в которых состоят на налоговом учете контрагенты налогоплательщика, а также на то, что этими налоговыми органами не проводятся встречные проверки его контрагентов*(89).

Подобная позиция означает не что иное, как возложение на налогоплательщика налоговым органом отрицательных последствий бездействия других налоговых инспекций, которые не дают ответов на запросы налогового органа, где состоит на учете налогоплательщик, и не проводят встречных проверок контрагентов налогоплательщика по запросу указанного налогового органа.

Д.М. Щекин, анализируя Постановление Конституционного Суда РФ от 16 июля 2004 г. N 14-П "По делу о проверке конституционности отдельных положений части второй статьи 89 Налогового кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.Д. Егорова и Н.В. Чуева", пришел к выводу, что в данном Постановлении Конституционный Суд РФ распространил концепцию злоупотребления правом не только на налогоплательщика, но и на налоговые органы*(90).

Конституционный Суд РФ в данном Постановлении отметил следующее. Налоговый кодекс РФ исходит из недопустимости причинения неправомерного вреда при проведении налогового контроля (ст. 35 и 103). Если, осуществляя его, налоговые органы руководствуются целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку, налоговый контроль в таких случаях может превратиться из необходимого инструмента налоговой политики в инструмент подавления экономической самостоятельности и инициативы, чрезмерного ограничения свободы предпринимательства и права собственности, что в силу ст. 34 (ч. 1), 35 (ч. 1-3) и 55 (ч. 3) Конституции РФ недопустимо. Превышение налоговыми органами (их должностными лицами) своих полномочий либо использование их вопреки законной цели и охраняемым правам и интересам граждан, организаций, государства и общества несовместимо с принципами правового государства, в котором осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц (ст. 1, ч.1; ст. 17, ч. 3 Конституции РФ).

Судья А.Л. Кононов в особом мнении по данному Постановлению Конституционного Суда РФ высказывался еще более определенно. Опираясь на противоречивость оспариваемого положения ст. 89 НК РФ, налоговые органы при проведении выездных налоговых проверок самочинно ввели в практику приостановление проверки в отношении данного налогоплательщика, ссылаясь на необходимость проведения встречных проверок и иные обстоятельства. Термин "приостановление" был легализован в инструкции Министерства Российской Федерации по налогам и сборам от 10 апреля 2000 г. N 60 "О порядке составления акта выездной налоговой проверки и производства по делу о нарушениях законодательства о налогах и сборах". В то же время ни ст. 89 НК РФ, ни иные положения налогового законодательства не содержат указаний на полномочие налоговых органов приостанавливать проведение выездных проверок, произвольно продлевая тем самым установленные ограничения их продолжительности. Часть 2 ст. 4 НК РФ определяет нормативные акты Министерства Российской Федерации по налогам и сборам как обязательные лишь для своих подразделений и не относит их к актам законодательства по налогам и сборам. Между тем, приостановление выездных налоговых проверок существенным образом затрагивает интересы налогоплательщиков.

В ряде судебных решений, в том числе в делах заявителей по настоящему делу, факты приостановления налоговых проверок не рассматриваются как нарушение закона, поскольку налоговое законодательство не содержит подобных запретов. Такой аргумент, однако, нельзя признать правомерным в сфере регулирования публичных правовых отношений. Из конституционных основ правового демократического государства (ч. 1 ст. 1 Конституции РФ) вытекает связанность исполнительной власти правом и законом, ответственность и предсказуемость ее деятельности, возможной лишь при условии, что полномочия органов управления основаны на законе. Поэтому в отличие от принципа диспозитивности, лежащего в основе частноправовых отношений, определение полномочий государственных органов в сфере публичного права не допускает их собственного усмотрения и должно регулироваться на основе принципа "дозволено только то, что разрешено законом", являющегося необходимой гарантией против произвола и злоупотребления властью. В соответствии со ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ всякое ограничение конституционных прав и свобод возможно только на основании федерального закона.

Характерно, что в Постановлении Конституционного Суда вообще не упоминается о практике приостановления налоговых проверок, которая является основным мотивом в жалобах заявителей. Такая позиция избавляет от необходимости оценки законной компетенции налоговых органов, анализ которой неминуемо приводит к негативным выводам. Однако Конституционный Суд пошел еще дальше, предоставив, по сути, налоговым органам полный карт-бланш в определении сроков и продолжительности выездной налоговой проверки и вовсе избавив их даже от формальности приостановительного акта. В поисках конституционного смысла Конституционный Суд без всякого на то основания отменил для рассматриваемого случая общий порядок календарного исчисления сроков, установленных ст. 6.1 НК РФ, и пришел к отождествлению сроков проведения выездной налоговой проверки только и исключительно с суммой периодов нахождения проверяющего на территории налогоплательщика. В эти сроки, по его мнению, не должны засчитываться периоды проведения встречных проверок и периоды оформления результатов проверки. А почему, собственно, не должны, если очевидно, что встречные проверка и оформление результатов - это сущностные составляющие налоговой проверки? Между тем законодатель явно не отождествляет понятия "сроки налоговой проверки" и "период нахождения налогового органа на территории налогоплательщика", когда устанавливает, что срок проведения проверки включает время фактического нахождения проверяющих на территории проверяемого. Ясно же, что сроки проведения проверки шире времени "фактического нахождения". В противном случае эта оговорка не имела бы смысла.

Интерпретация продолжительности выездной налоговой проверки как "суммы периодов" нахождения налогового органа на территории налогоплательщика совершенно неприемлема как по своему содержанию, так и по целям и правовым последствиям. Такое толкование есть, по сути, оправдание произвола, поскольку позволяет налоговым органам многократно и в любое время прерывать течение сроков проверки и возобновлять их по собственному усмотрению практически бесконечно, прикрывая тем самым нерасторопность налоговых служб и возможность злоупотребления с их стороны. Кто и как будет хронометрировать их действия? Декларируемый баланс частных и публичных интересов здесь явно не складывается. Налогоплательщик фактически лишается законных гарантий стабильности и определенности своего положения, постоянно находясь во власти налогового органа, под прессом подозрения и угрозы применения ответственности. Слабым утешением в этой ситуации представляется весь пассаж о возможности судебной защиты, так как суды лишаются формально определенной законодательной основы для решения при отсутствии объективных критериев оценки усмотрения налоговых органов и чрезмерности периода проверки.

Таким образом, признаками злоупотребления правом со стороны налогового органа являются присвоение налоговыми органами полномочий, прямо не предусмотренных законом (судья Конституционного Суда РФ А.Л. Кононов определяет это как злоупотребление властью), руководство целями и мотивами, противоречащими действующему правопорядку.

Другим видом злоупотребления процессуальным правом со стороны недобросовестного налогового органа является обжалование им определения об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер в виде запрещения ответчику совершать определенные действия и приостановления взыскания доначисленного налога по оспариваемому налогоплательщиком документу, взыскание по которому производится в бесспорном порядке.

Казалось бы, налоговую инспекцию должно устраивать определение суда об отказе в принятии обеспечительных мер, однако, обжалуя данное определение суда, она фактически затягивает разрешение спора, поскольку дело вместе с жалобой направляется в суд вышестоящей инстанции, что препятствует скорейшему разрешению спора судом первой инстанции. Учитывая, что дело может рассматриваться как в апелляционной, так и в кассационной инстанции (при этом необходимо иметь в виду не только сроки рассмотрения жалоб, но и сроки, предоставляемые законом на обжалование судебных актов), можно предположить, что разрешение спора по существу затянется на полгода. При наличии слабой правовой позиции налогового органа по делу он намеренно затягивает принятие неблагоприятного для него решения суда об обязании возместить НДС из бюджета, размер которого зачастую превышает доначисленный по другим основаниям налог, взыскание которого приостановлено в порядке принятия обеспечительных мер.

В связи с этим в АПК РФ необходимо внести изменения, препятствующие неоднозначному толкованию ч. 2 ст. 41 АПК РФ, согласно которой злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц предусмотренные этим Кодексом неблагоприятные последствия.

Данная норма права должна звучать следующим образом: "злоупотребление процессуальными правами лицами, участвующими в деле, влечет для этих лиц неблагоприятные последствия в виде

отказа в использовании этого права".

В таком случае суд апелляционной или кассационной инстанции при подаче жалобы налоговым органом на определение об отказе налогоплательщику в принятии обеспечительных мер должен будет возвратить ее применительно к п. 1 ч. 1 ст. 264 и п. 1ч. 1 ст. 281 АПК РФ как поданную лицом, не имеющим права на обжалование данного судебного акта.

В описанной ситуации налицо все признаки злоупотребления налоговым органом правом на обжалование судебного акта: эти действия совершены для достижения посторонних целей, выходят за пределы действительного содержания права и препятствуют скорому разрешению спора.

Устанавливая круг правомочий сторон в процессе, законодатель учитывает недопустимость злоупотребления со стороны истца или ответчика своими правами, нарушения в результате совершения тех или иных процессуальных действий прав и интересов других лиц, а также действующего законодательства. Здесь нельзя не указать на связь функциональной роли диспозитивного начала с его социальной ценностью: диспозитивное начало позволяет оптимально (с точки зрения как государства, так и субъективно заинтересованного лица) распределять процессуальные средства эффективной защиты сторонами в суде своих нарушенных прав и интересов. Таким образом, закрепляя те или иные проявления принципа диспозитивности, законодатель должен стремиться направить активность сторон в правовое русло, увязать эту активность с целями гражданского и арбитражного судопроизводства. Только в этом случае частный интерес конкретного лица в защите своего права не будет расходиться с публичным интересом в вынесении законного и обоснованного судебного акта*(91).

В связи с этим А.Г. Плешанов приходит к выводу, что активность суда представляет собой не исключение из принципа диспозитивности и не специфический дополнительный элемент содержания этого принципа, характерный только для российской правовой системы, а ограничение принципа диспозитивности, детерминированное необходимостью защиты в гражданском и арбитражном судопроизводстве публичного интереса. Поэтому усиление диспозитивного начала имеет свои пределы и должно уравновешиваться развитием публично-правовых начал в той мере, в какой это обусловлено необходимостью защиты публичных интересов, круг которых необходимо определять исходя из приоритетных направлений деятельности государства, закрепленных в действующей Конституции РФ*(92).

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, служит еще одной иллюстрацией возможности злоупотребления правом в процессе доказывания.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции МНС России о привлечении к налоговой ответственности за совершение налогового правонарушения, предусмотренного п. 1 ст. 122 НК РФ, о перечислении налога на добавленную стоимость за сентябрь 2004 г., а также о признании недействительными требований Инспекции от 9 декабря 2004 г. об уплате налоговой санкции и от 9 декабря 2004 г. об уплате налога.

Решением от 9 марта 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 24 мая 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление ООО удовлетворено, поскольку оно представило полный пакет документов, подтверждающих право на применение налоговых вычетов.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на представление налогоплательщиком ненадлежаще оформленных документов.

Оснований для отмены судебных актов судом кассационной инстанции не было установлено.

Как усматривалось из материалов дела, оспариваемое решение о привлечении к налоговой ответственности вынесено Инспекцией только на основании неправильного указания в налоговой декларации суммы НДС с полученных авансов со ссылкой не на конкретные документы, а на номера строк налоговой декларации.

При этом каких-либо документов в соответствии со ст. 88 НК РФ налоговым органом у налогоплательщика не запрашивалось, в связи с чем не был принят во внимание довод Инспекции о том, что данные документы представлены обществом только в судебное заседание.

Не был принят во внимание также довод Инспекции о том, что суд не отложил судебное разбирательство по ходатайству Инспекции для изучения указанных документов, поскольку почтовой квитанцией подтверждалось их направление в Инспекцию 30 декабря 2004 г., т.е. за три месяца до судебного заседания. Кроме того, дело повторно рассматривалось в суде апелляционной инстанции на основании тех же документов, в связи с чем Инспекция имела возможность возразить против представленных налогоплательщиком документов.

Утверждение Инспекции о том, что указанные документы ей не направлялись, так как их вес по почтовой квитанции составил 0,24 г, противоречил имеющейся в деле почтовой квитанции, в которой вес определен не 0,24 г, а 0,24 кг*(93).

Действительно, согласно ч. 4 ст. 65 АПК РФ лица, участвующие в деле, вправе ссылаться только на те доказательства, с которыми другие лица, участвующие в деле, были ознакомлены заблаговременно. Гарантией соблюдения сторонами по делу и судом данной нормы права служат положения ч. 1 ст. 41 АПК РФ, в которой закреплено право лиц, участвующих в деле, знакомиться с материалами дела и доказательствами, представленными другими лицами, участвующими в деле, до начала судебного разбирательства, участвовать в исследовании доказательств.

Вместе с тем лица, участвующие в деле, в силу ч. 2 ст. 41 АПК РФ не должны злоупотреблять предоставленными им правами. В противном случае гарантии соблюдения этого права перестают действовать.

В данном случае злоупотребление правом на ознакомление с доказательствами повлекло отклонение ходатайства налогового органа об отложении дела для их изучения. В результате налоговая инспекция, исключив себя из процесса доказывания, получила отрицательный для себя результат его рассмотрения в виде признания недействительными принятых инспекцией ненормативных правовых актов.

2.4. Признаки судебного произвола и границы судебного усмотрения при рассмотрении налоговых споров

В разделе II настоящей работы будет обоснована точка зрения о том, что наряду с налогоплательщиком и налоговым органом арбитражный суд является субъектом доказывания по налоговому спору, из чего следует вывод, что суд как субъект доказывания может злоупотреблять правом.

Д.Б. Абушенко, цитируя римского юриста Павла, приходит к выводу, что совершаемое судом процессуальное действие, которое, находясь в формальных рамках закона, по сути, вступает в противоречие с его смыслом, является судебным произволом*(94).

В связи с этим, по нашему мнению, судебный произвол есть не что иное, как злоупотребление судом своими процессуальными правами.

Д.Б. Абушенко отделяет судебный произвол от случаев нарушения судом законодательных конструкций, что является собственно правонарушениями, не подпадающими под судебный произвол как таковой.

Для выявления судебного произвола Д.Б. Абушенко предлагает в качестве одной из составляющих судебного усмотрения собственно сами обстоятельства, которым было придано юридическое значение*(95).

По мнению А. Барака, судья действует неразумно, если он игнорирует конкретное дело и сосредоточивается лишь на всеобщей норме. Нельзя забывать, что она существует только для того, чтобы решать специфические дела*(96).

Возможность усмотрения арбитражного суда, разрешающего налоговый спор, возникает, например, при применении ст. 112 НК РФ, не определяющей конкретный круг обстоятельств, которые судом могут быть признаны смягчающими ответственность, т.е. не устанавливает конкретные юридические обстоятельства, входящие в предмет доказывания по таком спору.

Судебной практикой к разряду смягчающих ответственность обстоятельств отнесены следующие: тяжелое финансовое положение налогоплательщика и большая задолженность по выплате заработной платы, неблагоприятная обстановка в трудовом коллективе, отсутствие собственных оборотных средств, угроза стабильности финансово-хозяйственной деятельности налогоплательщика, большой размер финансовых санкций, наличие дебиторской задолженности, в том числе муниципальных образований и бюджетных организаций, перед налогоплательщиком, выполнение работ на государственных объектах стратегического назначения, в которых доля заказчиков, финансируемых из федерального бюджета, составляет 93% от объема выполненных работ, а оплата производилась в размере только 30%, в результате чего образовалась дебиторская задолженность, недофинансирование из федерального бюджета, совершение правонарушения впервые, направление значительных средств на переобучение летного состава, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, сельскохозяйственная направленность деятельности налогоплательщика*(97), отсутствие достаточного денежного остатка в связи с сезонным спросом на продукцию предприятия, незначительный пропуск организацией срока представления сведений об открытии счета в банке*(98).

Как видно, круг обстоятельств, отнесенных судебно-арбитражной практикой к смягчающим ответственность, весьма обширен и неоднороден. Однако некоторые тенденции все же можно выявить.

Так, суды учитывают тяжелое финансовое положение налогоплательщика, несоразмерность финансовых санкций причиненному государству неуплатой налогов ущербу (большой размер финансовых санкций), наличие у налогоплательщика значительной задолженности перед работниками или контрагентами, специфику деятельности предприятия (в отраслях сельского хозяйства и авиации, пришедших в упадок во время перестройки), сезонный характер работ, незначительность пропущенного налогоплательщиком срока для совершения предусмотренных законом действий.

Обращает на себя внимание то, что суды относят к смягчающим ответственность обстоятельствам факты, не зависящие от воли налогоплательщика, что свидетельствует об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога. К разряду таких фактов можно отнести в том числе и общее состояние дел в ряде отраслей хозяйства, о чем говорилось выше, и наличие дебиторской задолженности перед налогоплательщиком у муниципальных образований, бюджетных организаций, предприятий стратегического назначения, истребование которой представляется достаточно проблематичным в силу их недофинансирования.

Вместе с тем такие обстоятельства, как неблагоприятная обстановка в коллективе, осуществление капитальных вложений при отсутствии прибыли, свидетельствуют скорее об отсутствии разумного руководства предприятием, чем о наличии объективных обстоятельств, которые вне зависимости от воли налогоплательщика помешали ему уплатить налоги в установленных законом размере и сроки.

В связи с этим представляется, что, несмотря на отсутствие в Налоговом кодексе РФ перечня смягчающих ответственность обстоятельств, он не может быть произвольным и ограничивается фактами, не зависящими от воли налогоплательщика и свидетельствующими об отсутствии противоправности в намерениях налогоплательщика при неуплате им налога. Действия, которые заведомо приведут к неуплате налогов и не вызваны объективными причинами, не могут быть отнесены к смягчающим ответственность обстоятельствам.

К смягчающим ответственность обстоятельствам могут быть отнесены факты, свидетельствующие о несоразмерности размера санкций совершенному правонарушению и причиненному им вреду.

Так, ряд статей Налогового кодекса РФ устанавливает ответственность за нарушение налогоплательщиком сроков, предусмотренных налоговым законодательством для совершения тех или иных обязательных действий: нарушение налогоплательщиком срока подачи заявления о постановке на учет в налоговом органе (ст. 116 НК РФ), ведение деятельности без постановки на учет в налоговом органе (ст. 117 НК РФ), нарушение срока представления сведений об открытии и закрытии счета в банке (ст. 118 НК РФ), непредставление налоговой декларации (ст. 119 НК), непредставление налоговому органу сведений, необходимых для осуществления налогового контроля (ст. 126 НК РФ).

Установленные законом сроки призваны способствовать осуществлению налогового контроля. Значительное нарушение этих сроков может нанести значительный ущерб публичным интересам.

Например, ведение деятельности организацией или индивидуальным предпринимателем без постановки на учет в налоговом органе более трех месяцев (п. 2 ст. 117 НК РФ) может повлечь уклонение от уплаты налогов в значительных размерах, что нанесет серьезный урон публичным интересам и причинит ущерб казне.

Вместе с тем представление налоговой декларации с задержкой в один день против установленного срока (п. 1 ст. 119 НК РФ) не сумеет нанести серьезного ущерба публичным интересам и не приведет к ослаблению налогового контроля, поэтому может быть признано смягчающим ответственность обстоятельством.

Применение в такой ситуации штрафа в размере 5% суммы налога, подлежащей уплате на основе этой декларации, за каждый полный или неполный месяц со дня, установленного для ее представления, когда сумма налога составляет несколько миллионов рублей, вряд ли следует считать соразмерным совершенному налогоплательщиком пропуску срока представления налоговой декларации в один день.

Судебным произволом при применении подп. 3 п. 1 ст. 112 НК РФ может быть отнесение к кругу обстоятельств, смягчающих ответственность, таких, которые по своей сути не могут влиять на решение вопроса о тяжести совершенного налогового правонарушения.

Так, налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 118 НК РФ за нарушение срока предоставления сведений об открытии и закрытии счета в банке, может ссылаться на то, что такие сведения были представлены налоговому органу банком, поэтому непредставление сведений самим налогоплательщиком не нанесло ущерба публичным интересам, так как не повлияло на возможность осуществления налогового контроля.

Между тем, ответственность по ст. 118 НК РФ наступает независимо от наличия каких-либо условий за один лишь факт нарушения самим налогоплательщиком срока представления в налоговый орган информации об открытии или закрытии счета в банке. Поэтому принятие судом факта сообщения налоговому органу непосредственно банком о закрытии или открытии счета налогоплательщика в качестве смягчающего его ответственность обстоятельства следует считать судебным произволом.

В другом случае налогоплательщик, привлекаемый к ответственности по ст. 119 НК РФ за непредставление в установленный законодательством о налогах и сборах срок налоговой декларации в налоговый орган по месту учета, может ссылаться на то, что он не должен был уплачивать данный налог. Однако ответственность по ст. 119 НК РФ наступает за сам факт непредставления декларации,

независимо от наличия у налогоплательщика обязанности по уплате того или иного налога.

Президиум ВАС РФ в п. 13 информационного письма от 17 марта 2003 г. N 71 "Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации" установил, что уплата суммы исчисленного налога в установленный законодательством о налогах и сборах срок сама по себе не освобождает налогоплательщика от ответственности за несвоевременное представление налоговой декларации, предусмотренной ст. 119 НК РФ.

Свою позицию ВАС РФ обосновал тем, что обязанность налогоплательщика уплачивать законно установленные налоги закреплена подп. 1 п. 1 ст. 23 НК РФ, а ответственность за ее неисполнение - ст. 122 Кодекса. В случае если налогоплательщик не уплатил налог, он не привлекается к указанной ответственности.

Статьей 119 Кодекса установлена ответственность за неисполнение иной обязанности - по представлению в соответствующих случаях налоговой декларации. Эта обязанность закреплена подп. 4 п. 1 ст. 23 НК РФ.

Если требование предъявлено о взыскании штрафа за неисполнение обязанности по представлению налоговой декларации, своевременное исполнение налогоплательщиком другой обязанности (по уплате налога) не имеет правового значения для решения вопроса об обоснованности данного требования.

Таким образом, ВАС РФ четко разграничил два вида ответственности - за неуплату налога и за несвоевременное представление налоговой декларации. Несовершение одного вида правонарушения - неуплата налога - не означает, что не было совершено другое правонарушение - несвоевременное представление налоговой декларации. Поэтому несовершение одного вида налогового правонарушения не может служить смягчающим обстоятельством при решении вопроса о привлечении налогоплательщика к ответственности за другое правонарушение. Противоположный подход означал бы наличие судебного произвола.

В связи с этим включение судом в круг обстоятельств, смягчающих ответственность по ст. 119 НК РФ, факта отсутствия у налогоплательщика обязанности по уплате налога следует рассматривать как судебный произвол.

Проведенный анализ показал, что подконтрольность судебного усмотрения в арбитражном процессе в части установления юридически значимых фактов носит абсолютный характер.

Тем не менее, Д.Б. Абушенко признает наличие проблем подконтрольности судебного усмотрения, иначе говоря - проблемы легального судебного контроля (со стороны вышестоящих судебных инстанций) правоприменительных актов, принятых на основании допускаемого законодателем усмотрения*(99).

Приведенные выше проблемы применения ст. 118, 119 НК РФ свидетельствуют о том, что судами дано неправильное истолкование закона, и это является основанием для изменения или отмены решения, постановления арбитражного суда первой и апелляционной инстанций в соответствии с п. 3 ч. 2 ст. 288 АПК РФ.

Одновременно можно отметить, что при этом судом нижестоящей инстанции сделаны выводы, не соответствующие фактическим обстоятельствам дела, поскольку суд пришел к выводу о возможности смягчения ответственности за налоговое правонарушение, установив обстоятельства, которые не могли служить основанием подобного вывода. Такой судебный акт подлежит отмене в соответствии с ч. 1 ст. 288 АПК РФ.

В связи с этим нельзя согласиться с выводами Д.Б. Абушенко о том, что судебная деятельность, состоящая в принятии правоприменительных актов по усмотрению, по своей сути исключает возможность контроля, однако следует согласиться с его утверждением, что именно законодатель должен определить для себя, что более важно: либо исключительная предсказуемость судопроизводства (и с ней - определенная стабильность отношений, регулируемых правом), либо возможность в ряде случаев учитывать имеющуюся специфику дела*(100).

Представляется, что судебная власть с этой целью как самостоятельная ветвь власти должна быть наделена возможностью усмотрения с учетом контроля со стороны вышестоящей судебной инстанции, позволяющего отделить судебное усмотрение от судебного произвола.

А. Барак подчеркивал: "Чтобы быть разумным, судейское усмотрение должно быть последовательным. Только таким образом усмотрение будет встроено в правовую систему как таковую и станет ее неотъемлемой частью. Судья не вправе осуществлять свое усмотрение определенным образом в одном деле и иным образом в другом деле, если эти два дела подобны друг другу. Разумное осуществление судейского усмотрения требует, чтобы в подобных делах оно осуществлялось подобным образом. Это фундаментальное требование справедливости, определяющее границы разумности судейского усмотрения"*(101).

Данный критерий позволяет осуществлять судебный контроль вышестоящей судебной инстанцией за решениями суда нижестоящей судебной инстанции, содержащими элементы судейского усмотрения. Этому способствует включенная в АПК РФ 2002 г. норма права, устанавливающая полномочие Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ изменить или отменить судебные акты, если они нарушают единообразие в толковании и применении арбитражными судами норм права.

Проблема судебного произвола может встать при применении судом ч. 6 ст. 13 АПК РФ, согласно которой, в случаях если спорные отношения прямо не урегулированы федеральным законом и другими нормативными правовыми актами или соглашением сторон и отсутствует применимый к ним обычай делового оборота, к таким соглашениям, если это не противоречит их существу, арбитражные суды применяют нормы права, регулирующие сходные отношения (аналогия закона), а при отсутствии таких норм рассматривают дела исходя из общих начал и смысла федеральных законов и иных нормативных правовых актов (аналогия права).

Судебный произвол может иметь место, когда пробел обнаруживается не в праве, а в ищущем права, - не право нуждается в пополнении своих норм, а применяющий нуждается в пополнении своих знаний*(102).

Например, налоговый орган может ссылаться на необходимость применения аналогии закона - норм, регулирующих уплату налога на прибыль, при рассмотрении спора, касающегося взыскания налога на добавленную стоимость.

Конституционный Суд РФ в Определении от 8 апреля 2004 г. N 153-О "Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Арбитражного суда Челябинской области о проверке конституционности пункта 4 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации" особо указал, что порядок обложения налогом на добавленную стоимость по ставке 0% в значительной степени обособлен законодателем от общего порядка налогообложения, что исключает возможность их произвольного сочетания. Этим обстоятельством обусловлен и особый порядок возмещения сумм налоговых вычетов в отношении операций, облагаемых по ставке 0%.

Тем более, с осторожностью необходимо подходить к возможности применения аналогии закона при налогообложении другим видом налога, чтобы избежать возможности судебного произвола.

Судебная власть никогда не действует с целью исполнить волю судьи, но всегда с целью исполнить волю парламента или, иными словами, волю права*(103).

А. Барак особо подчеркивает фундаментальную истину о том, что судья творит право в рамках права, а не вне его. Тем самым он стремится укрепить общественное доверие к судебной власти*(104).

Рассматривая проблему соотношения судебного усмотрения и судебного произвола в гражданском и арбитражном процессе, Д.Б. Абушенко отдельно выделил вопросы мотивации, которой руководствовался суд при принятии судебного акта*(105). Он на основании анализа гражданского и арбитражного процессуального законодательства приходит к выводу о существовании трех видов мотивов, которыми руководствуется суд при вынесении решения: справедливость, разумность, целесообразность, определяя взаимосвязь мотива справедливости с нравственными установками, целесообразность как полную противоположность мотиву справедливости, содержащую в основе своей материальный критерий - соотносимость с какой-либо имущественной целью, и разумность как нечто среднее между двумя упомянутыми мотивами (нравственная оценка здесь накладывается на разумно понимаемый имущественный интерес*(106)).

Между тем, Платон, давая определение справедливости, писал, что, когда люди поступали несправедливо и страдали от несправедливости, тогда они, раз уж нет сил избежать одной крайности и придерживаться другой, нашли целесообразным договориться друг с другом, чтобы и не творить несправедливости, и не страдать от нее. Отсюда взяли свое начало законодательство и взаимный договор. Установления закона и получили имя законных и справедливых - вот каково происхождение и сущность справедливости*(107).

Таким образом, Платон фактически приравнял понимание справедливости к требованиям, установленным законом: что законно, то и справедливо.

Требование справедливого публичного судебного разбирательства в установленный законом срок независимым и беспристрастным судом содержится в п. 3 ст. 2 АПК РФ, определяющем задачи судопроизводства в арбитражных судах и относящемся ко всем процессуальным действиям арбитражных судов России.

Что касается критерия разумности, то он впервые прямо упомянут в ч. 2 ст. 110 АПК РФ 2002 г., согласно которой расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку понятия "разумные пределы" в АПК РФ не содержится, судебной практикой должны быть выработаны подходы к применению данной нормы права, что дает основания для возникновения судебного произвола.

Данная проблема достаточно остро стоит при разрешении налоговых споров, поскольку в соответствии с ч. 1 ст. 110 АПК РФ судебные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, в пользу которых принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом со стороны, т.е. с налоговой инспекции в случае ее проигрыша, а не из федерального бюджета.

Декларация прав налогоплательщика США исходит из того, что если суд принимает позицию налогоплательщика по большинству пунктов дела и находит, что позиция налогового органа была в значительной степени необоснованна, налогоплательщик имеет право на получение возмещения расходов налогоплательщика, понесенных в связи с административным и судебным разбирательством дела. Налогоплательщик теряет такое право, если не старался разрешить дело в административном порядке, в том числе посредством внутренней процедуры обжалования, и отказался предоставить налоговому органу всю информацию, необходимую для разрешения данного дела*(108).

Таким образом, одним из условий отказа налогоплательщику во взыскании с налогового органа судебных расходов в США является пренебрежение налогоплательщиком процедурой административного рассмотрения налогового спора в рамках Налогового управления США, несмотря на то что такой процесс не является обязательным по закону*(109).

Другим условием отказа во взыскании судебных расходов названо непредставление налогоплательщиком налоговому органу необходимой для разрешения налогового спора информации.

Анализ указанных условий позволяет прийти к выводу, что американский налогоплательщик несет отрицательные последствия непринятия мер по урегулированию спора в досудебном порядке.

Аналогичная норма содержится в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, согласно которой, в случае если спор возник вследствие нарушения лицом, участвующим в деле, претензионного или иного досудебного порядка урегулирования спора, предусмотренного федеральным законом или договором, в том числе нарушения срока представления ответа на претензию, оставление претензии без ответа, арбитражный суд относит на это лицо судебные расходы независимо от результатов рассмотрения дела. Однако в российском налоговом законодательстве отсутствует норма, закрепляющая обязательный досудебный порядок урегулирования всех споров налогоплательщика с налоговым органом, поэтому правило, закрепленное в ч. 1 ст. 111 АПК РФ, в данной ситуации применимо с ограничениями.

Здесь также неприменимо положение ч. 2 ст. 111 АПК РФ, согласно которой арбитражный суд вправе отнести все судебные расходы по делу на лицо, злоупотребляющее своими процессуальными правами или не выполняющее своих процессуальных обязанностей, если это привело к срыву судебного заседания, затягиванию судебного процесса, воспрепятствованию рассмотрения дела и принятию законного и обоснованного судебного акта.

Анализ данной нормы права свидетельствует о том, что содержащиеся в ней положения регулируют взаимоотношения сторон, возникающие уже в ходе рассмотрения дела в суде, поскольку в указанной норме права законодатель предусмотрел последствия ненадлежащего распоряжения сторонами именно процессуальными правами и исполнения процессуальных обязанностей, их влияния на ход судебного заседания, судебный процесс и принятие судом судебного акта.

Нижеприведенное дело, рассмотренное Федеральным арбитражным судом Московского округа, свидетельствует о подходах, постепенно вырабатываемых судебно-арбитражной практикой по данному вопросу.

Общество с ограниченной ответственностью обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании незаконным бездействия Инспекции МНС России, выраженного в невозмещении налога на добавленную стоимость, об обязании Инспекции МНС России возвратить из федерального бюджета налог на добавленную стоимость в сумме 194 866 руб. 96 коп. и взыскать расходы на оплату услуг представителя в размере 18 000 руб.

Решением от 14 декабря 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов в подтверждение права на применение налоговой ставки 0% и доказательства несения расходов на оплату услуг представителя в заявленном размере.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган просил отменить решение суда в части взыскания расходов на оплату услуг представителей и направить дело на новое рассмотрение для оценки разумности пределов взысканных расходов.

Согласно ч. 2 ст. 110 АПК РФ расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах.

Поскольку в законе не определены критерии разумных пределов, суд на основании ч. 1 ст. 71 АПК РФ оценивал имеющиеся в деле доказательства понесенных сторонами судебных расходов по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном исследовании доказательств.

Судом первой инстанции дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя ООО, размера судебных расходов, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, на основании соглашений об оказании юридической помощи.

При этом судом обоснованно не применено постановление Правительства Российской Федерации от 4 июля 2003 г. N 400 "О размере оплаты труда адвоката, участвующего в качестве защитника в уголовном судопроизводстве по назначению органов дознания, органов предварительного следствия, прокурора или суда", поскольку указанное постановление касается оплаты услуг адвоката в уголовном процессе, в то время как из имеющихся в деле данных о расценках услуг адвокатов видно, что оплата за услуги адвоката в арбитражном процессе увеличивается на 50% по сравнению с действующими расценками по оплате услуг адвоката в судах общей юрисдикции.

Нельзя признать обоснованной ссылку Инспекции на расценки одного из адвокатских бюро "ЮКС", так как эти расценки установлены только в одной юридической фирме, в то время как все другие фирмы имеют большие расценки. Кроме того, по объяснению представителя ООО в заседании суда кассационной инстанции расценки адвокатского бюро "ЮКС" относятся только к устной консультации по телефону.

Согласно п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК РФ по результатам рассмотрения кассационной жалобы арбитражный суд кассационной инстанции вправе отменить или изменить решение суда первой инстанции и (или) постановление суда апелляционной инстанции полностью или в части и, не передавая дело на новое рассмотрение, принять новый судебный акт, если фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены арбитражным судом первой и апелляционной инстанций на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, но этим судом неправильно применена норма права.

Судом фактические обстоятельства, имеющие значение для дела, установлены на основании полного и всестороннего исследования имеющихся в деле доказательств, правильно применены нормы права, поэтому законных оснований для отмены решения суда и передачи дела на новое рассмотрение не имеется.

Поскольку норма о возмещении услуг представителя содержится в АПК РФ, нельзя признать обоснованной ссылку Инспекции на Налоговый кодекс Российской Федерации как основание для отказа в возмещении судебных расходов (постановление ФАС МО от 14 июня 2005 г. N КА-А40/4851-05-П).

Анализ данного постановления ФАС МО показывает, что арбитражные суды не склонны применять постановление Правительства РФ, регулирующее размер оплаты труда адвокатов в уголовном процессе, не считая его разумным применительно к размеру оплаты услуг представителя в арбитражном суде, требующих помимо юридических еще и специальных познаний в области экономики, налогов, бухгалтерии.

В данном случае суд кассационной инстанции не стал вдаваться в переоценку обстоятельств по делу, поскольку судом первой инстанции была дана оценка имеющимся в деле доказательствам, проведен анализ действий представителя налогоплательщика, количества часов, затраченных на проведенные мероприятия, соглашений об оказании юридической помощи.

Однако постановлением Федерального арбитражного суда Московского округа*(110) решение первой и постановление апелляционной инстанций были отменены, размер судебных расходов с 8765 руб. 56 коп. был снижен до 1000 руб. Кассационный суд при этом исходил из того, что налогоплательщиком оспорено решение налогового органа, которым с налогоплательщика в общей сложности взыскано около 20 тыс. руб.: 13 781 руб. налога, 3578 руб. пени, 2756 руб. штрафа. В связи с этим кассационная инстанция посчитала несоразмерным спорной сумме размер оплаты услуг представителя в сумме 8765 руб. 56 коп.

Таким образом, сравнение двух указанных судебных актов показывает, что судебное усмотрение при определении размера оплаты услуг представителя базируется на сложности рассмотренного судом спора и размере имущественного интереса по делу.

Принимая постановление от 3 декабря 2004 г., Федеральный арбитражный суд Московского округа при анализе вопроса о взысканных с Инспекции судебных расходов исходил из того, что помимо представления интересов налогоплательщика в судебном заседании его представитель осуществлял подготовку ходатайств о принятии обеспечительных мер, о возобновлении производства по делу*(111).

По другому делу *(112) Федеральным арбитражным судом Московского округа помимо объема оказанных услуг, характера спора, подлежащих представлению документов определен еще один критерий разумности расходов представителя стороны по делу, а именно - неоднократность рассмотрения аналогичных споров в арбитражных судах, по которым выработалась в связи с этим сложившаяся судебно-арбитражная практика, поэтому вместо требуемых 90 тыс. руб. за оказанные услуги в судах первой, апелляционной и кассационной инстанций с Инспекции было взыскано в общей сложности 8 тыс. руб.

Рассуждая о конкуренции мотивов при судебном усмотрении, Д.Б. Абушенко считает, что в отношениях, складывающихся между субъектами, целью деятельности которых является обеспечение государственного интереса, в том числе налоговыми органами, на первый план должны выходить те мотивы, которые наиболее полно учитывают имущественный интерес. Данный автор в указанных правоотношениях на первое место выдвигает целесообразность, относя справедливость на последнее место*(113).

Во всяком случае, в ст. 3 НК РФ, регулирующей основные начала законодательства о налогах и сборах, к таковым относятся как обязанность каждого лица уплачивать законно установленные налоги и сборы, так и положения о толковании всех неустранимых сомнений, противоречий и неясностей актов законодательства о налогах и сборах в пользу налогоплательщика (плательщика сборов).

К основным началам законодательства о налогах и сборах в силу ст. 3 НК РФ относится также положение о том, что налоги и сборы не могут иметь дискриминационный характер и различно применяться исходя из социальных, расовых, национальных, религиозных и иных подобных критериев.

Таким образом, государство, регулируя налоговые правоотношения, руководствуется как целесообразностью, устанавливая обязанность каждого платить налоги, так и справедливостью, устанавливая вышеперечисленные принципы уплаты налогов. Поэтому вряд ли суду следует быть "святее папы римского" и при разрешении налоговых споров отдавать преимущество мотиву целесообразности. В этой ситуации наиболее продуктивным является подход, избранный самим законодателем в ст. 3 НК РФ, равным образом руководствовавшимся и целесообразностью, и справедливостью, что послужит гарантией исключения судебного произвола.

Более того, с введением в АПК РФ 2002 г. нормы о взыскании расходов на оплату услуг представителя в разумных пределах следует говорить о том, что, разрешая вопрос о взыскании судебных расходов с налоговой инспекции при рассмотрении налогового дела, суд должен руководствоваться мотивом разумности.

Справедливость (описываемая как "естественная" или "искусственная"), публичная политика, общее благо, устойчивые убеждения человечества, идеалы сообщества - все это способы описания в сущности одного и того же. Это то, ради осуществления чего учреждены суды и на чем в конечном счете основываются их решения. Следовательно, каждый судья должен принимать во внимание соображения публичной политики, когда он выбирает между разными вариантами.

Судья должен признавать тот факт, что при осуществлении своей судебной функции ему следует взвешивать соображения публичной политики, которые суть не что иное, как соображения справедливости или уравновешивания конфликтующих интересов. Он должен основываться на прошлом. Он должен признавать настоящее. Он должен готовить инструменты для разрешения проблем в будущем. Жизнь находится в постоянном движении. Так же и право. Судья должен находить баланс между стабильностью и движением*(114).

По мнению А. Барака, сами судьи должны уметь адекватно понять свою обязанность взвешивать соображения общественной пользы. Эта обязанность неизбежна.*(115)

Судебный произвол возможен при применении ст. 283 АПК РФ, предоставляющей суду право по ходатайству лиц, участвующих в деле, приостановить исполнение судебных актов, принятых арбитражным судом первой и апелляционной инстанций, при условии, если заявитель обосновал невозможность или затруднительность поворота исполнения.

Налоговые инспекции практически по каждому налоговому делу, обращаясь в суд кассационной инстанции, просят о приостановлении судебных актов.

Когда речь идет об имущественном споре и налоговый орган обязывается судом к возвращению из бюджета определенных сумм налогов, подобная просьба вполне оправданна, так как бюджет может лишиться значительных налоговых платежей, если налогоплательщик окажется недобросовестным.

Вместе с тем, если налогоплательщик обратился в суд с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции и судом это заявление удовлетворено, у суда кассационной инстанции, как правило, отсутствует право на приостановление исполнения судебного акта, поскольку затруднительно представить, какой ущерб бюджету может быть нанесен, в случае когда судебный акт о признании решения налогового органа недействительным будет отменен.

Данное рассуждение верно и в том случае, когда судом вынесено решение об обязании налоговой инспекции в соответствии со ст. 78 НК РФ произвести зачет суммы излишне уплаченного налога в счет предстоящих платежей налогов, поскольку как сам подобный судебный акт, так и отмена кассационной инстанцией такого решения суда первой или апелляционной инстанции не приведет к возврату из бюджета каких-либо сумм и не нанесет в связи с этим ущерба бюджету.

Приостановление исполнения кассационной инстанцией таких судебных актов судов первой и апелляционной инстанций переходит грань судебного усмотрения, превращаясь в судебный произвол.

Поднимая проблему презумпции добросовестности налогоплательщика, невозможно не проанализировать Постановление Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности положений ст. 113 Налогового кодекса РФ в связи с жалобой гражданки Г.А.

Поляковой и запросом Федерального арбитражного суда Московского округа", в котором Конституционный Суд РФ установил, что оспариваемые положения ст. 113 НК РФ о сроке давности привлечения к налоговой ответственности не могут истолковываться как предполагающие, что установленный ими срок давности распространяется равным образом как на тех налогоплательщиков, которые соблюдают свои обязанности при осуществлении налогового контроля, так и на тех, которые такому контролю противодействуют.

По существу, Конституционный Суд РФ исключил распространение такой важной гарантии привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности, как давность преследования налогоплательщика государством за совершенное им правонарушение, на недобросовестного налогоплательщика, противодействующего проведению налоговой проверки.

Следует отметить некоторое сходство подобной позиции Конституционного Суда РФ и правовой позиции Налогового Суда Канады по делу Максима Юо против Ее Величества Королевы. В решении от 23 марта 2000 г. суд указал следующее.

Адвокат ответчика подчеркнул, что в соответствии со ст. 152(4) Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. годы с 1989 по 1992 не должны были бы рассматриваться за давностью лет. Однако истец сам признал, что никак не учитывал прибыль от видеопокера в своих доходах. На этом основании министерство имело право произвести новое начисление налогов на истца за указанные годы. В любом случае г-н Юо уничтожал расписки и в этом смысле сам нес ответственность за создавшуюся ситуацию...

Что касается тех лет, по которым был пересмотрен начисленный налог, то, хотя начисление налога за эти годы уже не подлежало пересмотру в рамках обычных правил, министерство имело право на такое решение в силу сознательного искажения фактов истцом*(116).

Согласно подпараграфу 152(4)(а)(р*(117) Акта о подоходном налоге Канады от 1971 г. министерство имеет право провести переначисление налогов на плательщика независимо от предусмотренного законом "нормального" срока давности или за год, в случае которого закон не предусматривает начисления налогов, если столкнется с мошенничеством или неверным заполнением декларации*(118).

Правда, не стоит забывать о том, что данная правовая позиция действует в стране с высокоразвитой правовой культурой.

Достаточно отметить, что до Налогового Суда Канады в 1999 г. дошло лишь 4000 споров из 80 000 после рассмотрения их в Агентстве по налогам Канады*(119), в маленькой Голландии в год разрешается 300 тыс. налоговых споров, но в суд из них попадает лишь 5%, во Франции из 2 млн таких же споров, а в Германии - из 5, до суда доходит 1%*(120), в США отдел обжалования разрешает мирным путем около 86% представленных ему дел в год*(121), в то время как действовавшее до реорганизации Министерство по налогам и сборам России фактически сняло с себя ответственность за законность проведения налоговых проверок и переложило ее на плечи судов, издав письмо от 9 октября 2000 г. N ВП-6-18/788@.

В данном письме МНС России дало указания нижестоящим налоговым инспекциям: при получении налоговым органом решений (постановлений) арбитражных судов, обязывающих налоговый орган признать обязанность по уплате налога исполненной, произвести отражение в лицевых счетах, осуществить зачет либо возврат сумм денежных средств, налоговому органу надлежит обжаловать данные решения с использованием перечисленных в настоящем письме оснований.

Самое же важное отличие правовой позиции Налогового Суда Канады от правовой позиции, занятой Конституционным Судом РФ в Постановлении от 14 июля 2005 г. N 9-П, состоит в том, что в Канаде отступление от сроков давности касается лишь взыскания налоговых платежей как таковых, в то время как в России закреплено правоположение о том, что лицо может быть привлечено к ответственности независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

При этом Конституционный Суд РФ в указанном Постановлении четко разграничивает неблагоприятные последствия для налогоплательщика от неуплаты налога на определенные виды.

В целях обеспечения исполнения налогоплательщиками конституционной обязанности платить налоги и возмещения ущерба, понесенного казной в случае ее неисполнения, федеральный законодатель на основании ст. 57, 71 (п. "в", "ж", "з", "о"), 72 (п. "б", "и" ч. 1), 75 (ч. 3) и 76 (ч. 1 и 2) Конституции РФ устанавливает систему налогов, взимаемых в бюджет, и общие принципы налогообложения, а также предусматривает меры государственного принуждения, которые могут быть как правовосстановительными, обеспечивающими исполнение налогоплательщиком его конституционной обязанности (погашение недоимки и возмещение ущерба от несвоевременной и неполной уплаты налога - пеня), так и штрафными, возлагающими на нарушителей в качестве меры ответственности дополнительные выплаты.

Таким образом, если в Канаде недобросовестные действия налогоплательщика означают лишь то, что он обязан возместить государству ущерб в виде неуплаченных налогов, т.е. отдать казне принадлежащее имущество, то в России недобросовестный налогоплательщик будет подвергнут наказанию в виде лишения принадлежащего ему имущества от уплаты налоговых санкций независимо от истечения срока давности привлечения к налоговой ответственности.

Видимо, в связи с возложением на налогоплательщика в России вдвойне отрицательных последствий от его недобросовестных действий российские арбитражные суды заняли отличную от Налогового Суда Канады позицию, в соответствии с которой на налогоплательщика распространяются установленные Налоговым кодексом РФ сроки, даже если налогоплательщик признан недобросовестным.

Так, ЗАО обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с иском с учетом изменения требований к Инспекции МНС России о признании незаконными действий Инспекции по повторному взысканию налога и пени, об обязании Инспекции возвратить налог в сумме 16 678 руб. и пени в размере 424 268 руб. 31 коп. с процентами в сумме 44 710 руб. 66 коп.

Решением от 12 мая 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 25 июля 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, признано незаконным действие Инспекции по взысканию 97 440 руб. 46 коп. Инспекция обязана возвратить обществу 97 440 руб. 56 коп., в том числе пеню в сумме 80 762 руб. 56 коп., и налог в размере 16 678 руб. за пропуском сроков, установленных ст. 46, 70 НК РФ. В остальной части иска отказано, так как материалами дела не подтверждается, что в августе-сентябре 2001 г. ЕСН и пеня за его неуплату в бюджет уплачивались.

Законность и обоснованность судебных актов проверены в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган просил отменить судебные акты в части удовлетворенных требований и ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

В соответствии с п. 6 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17 марта 2003 г. N 71 "Обзор практики разрешения арбитражными судами дел, связанных с применением отдельных положений части первой Налогового кодекса Российской Федерации" пропуск налоговым органом срока направления требования об уплате налога, установленного ст. 70 Кодекса, не влечет изменения порядка исчисления срока на принудительное взыскание налога и пени, однако суд обязан при рассмотрении налогового спора применить пресекательный срок, установленный п. 3 ст. 48 НК РФ. В указанном пункте информационного письма определен порядок исчисления сроков, установленных ст. 70 НК РФ, при нарушении их налоговым органом.

Судами первой и апелляционной инстанций установлено, что о недобросовестности налогоплательщика при предъявлении им в банк платежных поручений N 340-343, 345 от 1 августа 2001 г., N 365, 370 от 15 августа 2001 г., N 394, 396-401 от 4 сентября 2001 г. на уплату налогов Инспекции стало известно не позднее 30 октября 2002 г., когда Инспекцией было принято решение N 15 об отказе в отражении в лицевом счете общества денежных средств, списанных с расчетного счета налогоплательщика, но не зачисленных на счета по учету доходов бюджета в размере 1 807 507 руб. 88 коп. Следовательно, срок для направления требования об уплате налога следует исчислять с 30 октября 2002 г.

Однако требования об уплате налогов направлены налогоплательщику лишь 3 марта 2004 г., инкассовые поручения об их взыскании выставлены Инспекцией 15 апреля 2004 г., т.е. по истечении почти полутора лет со дня принятия решения Инспекции от 30 октября 2002 г., в то время как в соответствии с п. 3 ст. 46 НК РФ решение о взыскании, принятое после истечения установленного Кодексом срока, считается недействительным и исполнению не подлежит.

В связи с этим суды первой и апелляционной инстанций пришли к обоснованному выводу, что взыскание в апреле 2004 г. сумм по инкассовым поручениям от 15 апреля 2004 г. N 639-643 произведено с нарушением порядка и сроков, установленных ст. 70, 46 НК РФ, и на этом основании данные действия Инспекции признаны незаконными, поэтому требования общества по возврату ему взысканных с него 97 440 руб. 56 коп. по указанным инкассовым поручениям удовлетворены.

Инспекция ссылалась на то, что к недобросовестным налогоплательщикам не применяется ст. 45 НК РФ, однако это не означает, что не применяются порядок и сроки согласно ст. 70, 46 НК РФ, установленные для бесспорного взыскания налогов и пени.

Доказательств того, что налогоплательщик чинил препятствия в осуществлении налоговым органом мероприятий по взысканию не поступивших в бюджет налогов, не имелось, что было подтверждено Инспекцией в заседании суда кассационной инстанции.

Кроме того, в материалах дела имелось письмо Внешкредитбанка N 01-649 в адрес налогоплательщика на его запрос от 10 августа 2001 г., в котором банк сообщал, что платежные поручения общества на сумму 1 166 649 руб. 88 коп. признаны банком и будут исполнены незамедлительно при первой же возможности. Учитывая наметившиеся положительные тенденции с денежными ресурсами, банк гарантирует погашение имеющейся задолженности по платежам ЗАО, несмотря на временные трудности.

При таких обстоятельствах оснований к отмене судебных актов в обжалуемой части не

имелось*(122).

Приведенная правовая позиция Налогового Суда Канады раскрывает, какие действия налогоплательщика могут повлиять на неприменение давностного срока при взыскании налогов. В деле Максима Юо против Ее Величества Королевы это были активные умышленные действия налогоплательщика в виде уничтожения документов, подтверждающих размер доходов, отсутствие налогового учета этих доходов, сознательного искажения обстоятельств, имеющих значение для дела. Акт о подоходном налоге Канады от 1971 г. предусматривает в качестве оснований переначисления налогов мошенничество или неверное заполнение декларации.

В вышеприведенном деле российского суда не только отсутствовали мошеннические действия налогоплательщика, но и сам налоговый орган подтвердил, что налогоплательщик не чинил препятствий в осуществлении инспекцией мероприятий по взысканию налогов, а обслуживающий его банк подтверждал гарантии по перечислению в бюджет списанных с расчетного счета налогоплательщика денежных средств в уплату налогов.

Конституционный Суд РФ в постановлении от 14 июля 2005 г. N 9-П перечисляет, что может пониматься под неправомерными действиями налогоплательщика: это отказ от предоставления запрашиваемых при проведении налоговой проверки документов или непредставление их в установленные сроки, препятствующие нормальному ходу налоговой проверки, что могло сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Таким образом, не сами по себе отказ от представления документов или непредставление их в установленные сроки могут быть признаны судом неправомерными действиями, влекущими привлечение к налоговой ответственности вне зависимости от истечения срока давности, а только такие действия (бездействие) налогоплательщика, которые могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Конституционный Суд РФ в этом же Постановлении указывает, что пропуск сроков давности мог быть допущен по вине налогоплательщика, не представившего необходимые документы в срок и противодействовавшего проведению налоговой проверки. Этот тезис позволяет прийти к выводу, что не только несвоевременное представление необходимых документов, но и одновременно совершение других действий, препятствующих проведению налоговой проверки, может привести к восстановлению срока давности.

Однако данный тезис противоречит предыдущему тезису названного Постановления Конституционного Суда РФ о том, что сами по себе отказ от представления документов или их непредставление в установленный срок могут привести к восстановлению срока давности.

Подобное противоречие приведет либо к разной судебной практике в зависимости от понимания тем или иным судьей этих тезисов Постановления Конституционного Суда РФ при их сопоставлении и толковании, либо с учетом перехода судебно-арбитражной практики от презумпции добросовестности налогоплательщика к ее противоположности к более узкому и жесткому пониманию текста Постановления, а именно: достаточно лишь отказа налогоплательщика от представления запрашиваемых документов или непредставления их в установленные сроки для восстановления давностного срока, и при этом не требуется совершения налогоплательщиком каких-либо иных действий, противодействующих проведению налоговой проверки.

Далее Конституционный Суд РФ в названном Постановлении разъясняет, что суд вправе, не ограничиваясь одной лишь констатацией пропуска срока давности привлечения налогоплательщика к ответственности, проверить, имели ли место неправомерные действия со стороны налогоплательщика, препятствующие нормальному ходу контрольных мероприятий и направленные на их затягивание во времени.

Анализ данного тезиса позволяет прийти к выводу, что соответствующие действия налогоплательщика должны быть направлены на затягивание проверки, т.е. совершены умышленно.

Во всяком случае, во всех трех тезисах Постановления от 14 июля 2005 г. N 9-П речь идет о том, что недостаточно только совершения неправомерных действий налогоплательщиком для восстановления срока давности. Необходимо, чтобы эти действия, во-первых, препятствовали нормальному ходу налоговой проверки, а во-вторых, могли сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности.

Отдельно следует остановиться на выводе Конституционного Суда РФ о том, что непредставление документов должно препятствовать именно нормальному ходу налоговой проверки. Слово "нормальный" в контексте постановления высшего судебного органа должно быть равнозначно понятию "законный". Это означает, что не любое требование налоговым органом документов является нормальным и не любой отказ налогоплательщика от их представления является незаконным, а лишь те, что основаны на требованиях Налогового кодекса РФ.

Иными словами, если налоговым органом запрошены документы, предусмотренные Налоговым кодексом РФ для проведения налоговой проверки, и именно такие документы не представлены

налогоплательщиком, только в этом случае можно ставить вопрос о восстановлении срока давности.

Если же налоговым органом запрошены документы сверх перечня, предусмотренного Налоговым кодексом РФ, и именно эти документы не представлены налогоплательщиком, суд не вправе восстанавливать давностный срок.

Непредставление документов в установленные сроки должно было сделать невозможным привлечение к ответственности в связи с истечением срока давности. Не любое нарушение этих сроков, например на несколько дней, а именно такое нарушение, которое привело к истечению срока давности, должно расцениваться как основание для восстановления срока давности.

Таким образом, при разрешении налоговых споров суду каждый раз необходимо сопоставлять длительность задержки предоставления запрошенных документов с длительностью пропущенного налоговым органом срока давности привлечения налогоплательщика к налоговой ответственности.

Вышеприведенный анализ российской судебно-арбитражной практики позволяет прийти к выводу, что в России, не относящейся к странам с англосаксонской системой права, при отсутствии законодательно закрепленных в Налоговом кодексе РФ понятий "добросовестный налогоплательщик" и "злоупотребление правом", тем не менее, широко применяются все доктрины против уклонения от налогообложения: доктрина существа над формой, доктрина сделки по шагам, доктрина деловой цели, доктрина игнорирования правосубъектной организации, доктрина фиктивных и недействительных сделок.

Начало этому процессу было положено Определением Конституционного Суда РФ от 25 июля 2001 г., в котором впервые появилось понятие "недобросовестный налогоплательщик", отсутствующее в налоговом законодательстве. Очень интересен следующий документ - Официальная позиция Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. "Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. N 169-О", согласно которой правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестного поведения. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно-следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Заключенные сделки должны не только формально не противоречить законодательству, но и не вступать в противоречие с общими запретами недопустимости недобросовестного осуществления прав налогоплательщиком. Принцип добросовестности в таком случае может использоваться правоприменителями в качестве критерия при разрешении налоговых споров.

В одном только этом Определении Конституционного Суда РФ мы видим смешение доктрины существа над формой, доктрины сделки по шагам, доктрины деловой цели, доктрины фиктивных и недействительных сделок.

В связи с этим либо в российской теории права необходимо честно признать существование судебного прецедента и признаков наряду с континентальной системой права англосаксонской системы права, либо в целях нормализации правоприменительной практики и предупреждения судебного произвола внести изменения в Налоговый кодекс РФ, определив такие понятия, как "добросовестный налогоплательщик" и "злоупотребление правом".

В противном случае суд присваивает себе не основанные на законе полномочия по игнорированию не признанных в установленном порядке недействительными сделок, актов органов государственной власти (например, оформленных надлежащим образом таможенными органами грузовых таможенных деклараций, свидетельств о государственной регистрации организаций), по неприменению действующих норм налогового законодательства (например, о сроках давности).

Тем самым, налогоплательщик ограничивается в использовании предусмотренных законом средств доказывания, при том что бремя доказывания добросовестности переходит именно на налогоплательщика, который одновременно лишается такой возможности при игнорировании судом не признанных недействительными документов.

Справедливости ради следует отметить, что в самом российском законодательстве заложены основы возможности применения ряда вышеперечисленных доктрин.

Статьями 169, 170 ГК РФ предусмотрено полномочие суда считать ничтожными сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка, а также мнимые и притворные сделки. Это означает, что, даже если такие сделки не были признаны в отдельном судебном производстве недействительными, суд при разрешении налогового спора, установив их ничтожность, не принимает указанные сделки во внимание.

Данные положения гражданского законодательства весьма сходны с доктринами фиктивных и недействительных сделок, а также с доктриной существа над формой.

Нормы гражданского права о недействительности сделок корреспондируются с нормами налогового законодательства, закрепленными в подп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ, позволяющими налоговым органам изменять юридическую квалификацию сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами, а также юридическую квалификацию статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Единственным ограничением такой переквалификации является невозможность в случае такой переквалификации взыскивать налог с организации в бесспорном порядке. Это означает, что налоговый орган, считающий необходимым произвести такую переквалификацию, должен обратиться в суд, если налогоплательщик в добровольном порядке не желает уплатить доначисленный налог.

Обращение в суд в указанном случае возможно либо с иском о признании сделки недействительной, либо с заявлением о взыскании налоговых платежей в порядке гл. 26 АПК РФ. Если же в суд обращается налогоплательщик с заявлением о признании недействительным решения налоговой инспекции, то последняя вправе заявить в судебном заседании о необходимости изменения квалификации сделки.

Означает ли это, что суд в рамках рассмотрения дел о взыскании налоговых платежей или о признании ненормативного правового акта налогового органа недействительным вправе в налоговых целях по ходатайству налоговой инспекции самостоятельно изменить квалификацию сделки?

Представляется, что нет, поскольку налоговое законодательство не может применяться без учета норм других отраслей права. Данный вывод подтверждается п. 1 ст. 11 НК РФ, согласно которому институты, понятия и термины гражданского, семейного и других отраслей законодательства Российской Федерации, используемые в настоящем Кодексе, применяются в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом.

Институт недействительности сделок закреплен в § 2 гл. 9 ГК РФ.

Как было указано выше, ничтожными суд может признать лишь сделки, совершенные с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, либо мнимые и притворные сделки. Во всех других случаях (имеются в виду случаи, относящиеся к деятельности юридических лиц), например при заключении сделки юридическим лицом, не имеющим лицензии (ст. 173 ГК РФ), суд не вправе менять квалификацию сделки, так как гражданским законодательством предусмотрена возможность признания такой сделки недействительной лишь по иску государственного органа, осуществляющего контроль за деятельностью юридического лица.

Право суда в рамках вышеназванных дел на переквалификацию сделки вытекает из п. 2 ст. 170 ГК РФ о ничтожности притворной сделки, совершенной с целью прикрыть другую сделку, поскольку данная норма права позволяет к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки применять относящиеся к ней правила. Таким образом, даже если при разрешении спора о признании незаконным решения налоговой инспекции суд придет к выводу о ничтожности притворной сделки, он обязан применить в такой ситуации нормы права, регулирующие сделку, которую стороны имели в виду.

Бремя доказывания ничтожности сделок, заключенных налогоплательщиком, возлагается на налоговые органы, поскольку из п. 2 ст. 45 НК РФ следует, что именно налоговый орган при взыскании налога является инициатором переквалификации сделок, заключенных налогоплательщиком с третьими лицами.

Представляется, что данной логикой можно руководствоваться и при решении вопроса о праве налоговых органов на изменение юридической квалификации статуса и характера деятельности налогоплательщика.

Действительно, изменение юридической квалификации статуса юридического лица может означать не что иное, как его ликвидацию, которая в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ возможна в принудительном порядке только по решению суда. Если же речь идет о признании недействительной государственной регистрации юридического лица или индивидуального предпринимателя, то она также в силу п. 2 ст. 61 ГК РФ осуществляется по решению суда.

Требование о ликвидации юридического лица может быть предъявлено в суд государственным органом, которому право на предъявление такого требования предоставлено законом (п. 3 ст. 61 ГК РФ). Такое право налоговым органам предоставлено п. 11 ст. 7 Закона РФ "О налоговых органах Российской Федерации".

Основания предъявления соответствующих исков перечислены в п. 2 ст. 61 ГК РФ: допущенные при создании юридического лица грубые нарушения закона, если эти нарушения носят неустранимый характер; в случае осуществления деятельности без надлежащего разрешения (лицензии) либо деятельности, запрещенной законом, либо с нарушениями Конституции РФ, либо с иными неоднократными или грубыми нарушениями закона или иных правовых актов.

Складывающаяся судебно-арбитражная практика свидетельствует о том, что российские арбитражные суды фактически осваивают существующие в англо-саксонской системе права перечисленные выше доктрины.

Так, по делу, рассмотренному Федеральным арбитражным судом Московского округа ЗАО "Лизинговая компания "МИАС" обратилось в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании недействительным решения Инспекции ФНС России от 6 октября 2004 г. об отказе в применении налогового вычета по налогу на добавленную стоимость за февраль 2001 г. по материалам камеральной налоговой проверки.

Решением от 14 апреля 2005 г. Арбитражного суда г. Москвы, оставленным без изменения постановлением от 29 августа 2005 г. Девятого арбитражного апелляционного суда, заявление общества удовлетворено, поскольку им представлен полный пакет документов, подтверждающий право на налоговый вычет и погашение займа.

Законность и обоснованность судебных актов проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России N 6 по г. Москве, в которой налоговый орган ссылался на отсутствие реального характера затрат при осуществлении деятельности налогоплательщика.

Согласно Официальной позиции Секретариата Конституционного Суда РФ от 11 октября 2004 г. "Об Определении Конституционного Суда Российской Федерации от 8 апреля 2004 г. N 169-О" правоприменители не могут ограничиваться только установлением факта уплаты НДС с помощью заемных средств. При обнаружении признаков фиктивности сделок, направленности их на уход от налогов, согласованности действий поставщиков и налогоплательщиков, предъявляющих НДС к возмещению, необходимо выявлять, нет ли в поведении налогоплательщика признаков недобросовестности. Внешним признаком такого поведения может служить, в частности, причинно- следственная зависимость между бездействием поставщика, не уплатившего НДС в бюджет, и требованиями налогоплательщика о возмещении из бюджета средств НДС. Оценка добросовестности налогоплательщика предполагает оценку заключенных им сделок, их действительности, особенно в тех случаях, когда они не имеют разумной деловой цели.

Судами первой и апелляционной инстанций не была дана оценка доводу Инспекции о том, что заем погашен также из заемных средств по договору от 9 октября 2000 г. N 039L/10, не погашенных в настоящее время и не подлежащих погашению в будущем, исходя из убыточности деятельности налогоплательщика на протяжении всего срока существования организации; доводу о частичном погашении договора займа только из дохода от курсовой разницы в размере 1,2% от суммы займа, о продлении срока договора займа до октября 2005 г. - сентября 2006 г., в то время как сумма займа составляет 2 млн долл.

В связи с этим судебные акты были отменены, дело передано на новое рассмотрение в Арбитражный суд г. Москвы для оценки указанных доводов налогового органа.

При новом разрешении спора суду одновременно было необходимо дать оценку доводу Инспекции о мнимых сделках по лизингу.

Решением от 21 декабря 2005 г. требования общества удовлетворены, поскольку установленные судом обстоятельства не свидетельствуют о его недобросовестности.

В апелляционной инстанции решение суда не проверялось.

Законность и обоснованность судебного акта проверена в порядке ст. 284 АПК РФ в связи с кассационной жалобой Инспекции ФНС России, в которой налоговый орган ссылался на недобросовестность налогоплательщика.

Судом первой инстанции установлены факты расчета за услуги заемными денежными средствами, полученными по договору N 039L/10, заключенному на сумму 2 млн долл., и погашение договора займа в размере 476 000 долл. также из заемных средств.

Одновременно судом установлено, что срок погашения по договору займа N 039L/10 с октября 2002 г. - августа 2003 г. продлен до октября 2005 г. - сентября 2006 г.

Указанное обстоятельство свидетельствует об отсутствии у налогоплательщика возможности своевременно погасить заем.

Судом на основании имеющихся в деле документов установлена убыточность деятельности налогоплательщика за весь период его существования. Налогоплательщик, получив по договору займа N 039L/10 2 млн долл., направил их на приобретение ценных бумаг, которые затем реализовал и вырученные денежные средства также направил на погашение того же договора займа N 039L/10.

В связи с этим следует признать обоснованным расчет налоговой инспекции, подтверждающий, что налогоплательщику потребуется для погашения суммы займа 42 846,67 месяцев, т.е. заем погашению не подлежит.

Судом установлено, что оборудование, являющееся объектом лизинга, находится на заводе- изготовителе в Великобритании. Обществом представлены документы, объясняющие причину задержки передачи оборудования, - отсутствие возможности его установки. Договор лизинга N 001 ЗАО "Лизинговая компания "МИАС" в качестве лизингодателя заключен с некоммерческим культурным учреждением кинотеатр "КИНОТЕАТР ЗД" как лизингополучателем в отношении кино- видеооборудования 29 марта 2001 г. Срок действия договора поставки N 11/04-01 от 11 апреля 2003 г., заключенного через два года с ООО "Профессиональное звуковое оборудование", в соответствии с которым последнее обязуется поставить кино-, видеооборудование, а ЗАО "Лизинговая компания "МИАС" - принять и оплатить оборудование для передачи его в лизинг некоммерческому культурному учреждению кинотеатр "КИНОТЕАТР ЗД", был сторонами продлен.

Указанные обстоятельства свидетельствуют об отсутствии разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком договоров лизинга N 001 и поставки N 11/04-01 при отсутствии реальной возможности эксплуатации оборудования*(123).

Решение суда первой инстанции было отменено, заявление общества отклонено.

В данном постановлении Федеральный арбитражный суд Московского округа, очевидно, использовал положения доктрины деловой цели, и хотя в нем не упоминается о мнимом характере заключенных налогоплательщиком сделок, однако изложенные в постановлении обстоятельства позволяют прийти к выводу, что оформленные обществом договор лизинга и договор поставки заключены лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия в виде поставки оборудования и передачи его в лизинг. Деловая цель договоров была подменена целью незаконного возмещения НДС.

Поэтому признание этих сделок ничтожными соответствовало бы российскому гражданскому законодательству (ст. 170 ГК РФ) и выглядело бы вполне логичным в рамках рассмотренного дела.

Между тем, суд не пошел по этому пути, ограничившись признанием налогоплательщика недобросовестным и констатацией отсутствия разумной деловой цели заключенных налогоплательщиком сделок, что повлекло для налогоплательщика отрицательные налоговые последствия, однако не привело к отрицательным последствиям для него как субъекта гражданско- правовых отношений.

Действительно, признание договоров лизинга и поставки ничтожными в дальнейшем могло бы осложнить существование организации как субъекта гражданско-правовых отношений, в то время как организация впоследствии могла исполнить заключенные ею договоры, получив причитающиеся ей платежи.

Таким образом, введение в российское налоговое законодательство перечисленных выше доктрин не только не ущемит права предпринимателей, но и упорядочит применение указанных доктрин арбитражными судами, ограничит их полномочия установлением отрицательных последствий исключительно в налоговой сфере без вторжения в сферу гражданско-правовых отношений и разрушения договорных отношений.

В настоящее время Высшим Арбитражным Судом РФ принято Постановление Пленума от 10 апреля 2008 г. N 22 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации", которым ограничено право налоговых органов на обращение в суд с исками о признании сделок недействительными на основании ст. 169 ГК РФ, поскольку требование налогового органа о применении предусмотренных ст. 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа, так как взыскание в доход Российской Федерации всего полученного (причитавшегося) по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

ВАС РФ в п. 6 названного Постановления приходит к выводу о том, что для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь ст. 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи.

Судебно-арбитражная практика применения Постановления ВАС РФ должна выработать подходы к разрешению соответствующих споров. В целях же разрешения налоговых споров важным является правовая позиция, закрепленная в п. 7 данного Постановления: если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу о том, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операции либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.