§ 3. Понятие причинности в криминологии

Причинность — это один из видов связей вещей и явлений, это связь производящая, иначе говоря, «генетическая», то есть определяющая именно факт порождения какого-либо явления, процесса.

Особенности причинных связей заключаются в следующем:

Криминология: Учебное пособие. М, 1996. С. 50.

См.: Материалистическая диалектика. Т. 1. М., 1982. С. 210—228.

1) причина, производя действие, порождает следствие. Для действия причины необходимы определенные условия, но эти условия сами по себе не способны породить следствие; они лишь превращают возможность совершения преступления в действи­тельность. Пассивная позиция очевидцев преступления — это ус­ловие успешного достижения преступного результата, но не при­чина преступления.

Область действия причин — это прежде всего стадии мотива­ции и принятия решения, когда речь идет о формировании моти­ва, цели, определении средств ее достижения именно как пре­ступных. Избрание же среди криминальных данных конкретных средств (вымогательство либо мошенничество), выбор конкрет­ного объекта преступного посягательства, причинение конкрет­ного вреда в соответствующих условиях места и времени опреде­ляется в значительной мере условиями. Такими условиями могут быть обстоятельства, характеризующие состояние внешней среды (например, от состояния охраны различных объектов, степени раскрываемости определенных преступлений зависит степень безопасности совершения разных деяний и т. д.), а также те об­стоятельства, которые характеризуют самого человека (наличие криминальных профессиональных навыков и т. п.);

2) существует последовательность во времени причины и следствия.

3) следствие не может быть причиной. Например, в приведен­ной на с. 239 схеме новое состояние преступности обусловливает новое состояние общества, а такое новое состояние общества, в свою очередь, если кардинально не изменятся его характеристи­ки, будет воспроизводить преступность с новыми характеристи­ками;

4) существует однозначное отношение причины и следствия: действие одной и той же причины в одних и тех же условиях все­гда порождает одно и то же следствие.

Если в одних и тех же условиях какое-то обстоятельство, объ­являемое причиной, в один момент порождает преступное пове­дение, а в другое время — нет, значит, оно с преступлением на­ходится не в причинной связи;

5) причина не сводима к следствию. Следствие не повторяет причину. Оно является результатом преобразования, изменения объекта.

Если, например, после возбуждения уголовного дела о фактах массового взяточничества и проведенного расследования уста­навливается, что в соответствующем учреждении крайне плохо ведется делопроизводство, кадры распущенны и недостаточно квалифицированны, налицо их дефицит, это не значит, что такой была обстановка перед тем, как взяточничество приняло массо­вый характер. В ухудшение обстановки внесли свою лепту взя­точники, не желающие принимать и удерживать на работе высо­коквалифицированных и дисциплинированных работников, соз­давшие целенаправленно хаос в делопроизводстве с тем, чтобы их связанные со взяточничеством злоупотребления не носили очевидного характера.

Сложность, многозначность процессов детерминации и не­простой характер выявления причинных зависимостей, как уже отмечалось, породили у немалой части криминологов мнение о невозможности и бесполезности вычленения причинных связей. Отсюда широкое оперирование термином «фактор преступно­сти».

Анализ работ криминологов показывает, что практически в них отражены четыре подхода к пониманию причинности. Эти же четыре подхода выделяются философами как универсальные, применяющиеся в разных областях научного знания¹. Каждый из них выполняет специфическую роль и присущ определенным этапам развития исследования, все они логически взаимосвязаны.

И на различных этапах развития криминологии можно видеть преобладание или даже существование разных подходов. Это на­до иметь в виду, читая работы разных авторов разного периода. Иначе трудно разобраться в том, что же понимается под причи­нами преступности.

Итак, первый подход носит следующее название: «ковдицио- налистский» подход, или «условный». Латинское слово conditio (conditionis) означает «условие», «требование». Здесь понимаются под причиной необходимые и достаточные условия данного следствия или, другими словами, совокупность обстоятельств, при которых имело место следствие. Авторы говорят именно об обстоятельствах или факторах, а не о причинах и условиях.

В работах немалого числа криминологов встречается перечис­ление множества обстоятельств или факторов, которые влияют на преступность. Профессором Г. М. Миньковским их насчиты­валось до нескольких сотен. Причем в зависимости от анализи­руемой совокупности выделяются так называемые полная причи-

См.: Иванов В. Г. Причинность и детерминизм. Л., 1974.

на, специфическая причина^[140]. В работе «Причинность в кримино­логии» академик В. Н. Кудрявцев писал, что «под полной причи­ной имеется в виду совокупность всех обстоятельств, при кото­рых неизбежно наступает данное следствие»^[141]. В статье «Класси­фикация причин преступности в криминологии» профессор Н. Ф. Кузнецова отмечала, что полная причина представляет со­бой совокупность различных по характеру и механизму действия социальных явлений, вызывающих преступность^[142]. О полной при­чине писал профессор П.

Фактически в разных вариантах это все-таки так называемый факторный, или многофакторный, подход, поскольку говорится о совокупности разных по характеру социальных явлений.

Многофакторный подход имеет наиболее давнюю историю. Он впервые был подробно обоснован Чезаре Ломброзо, который писал: «Всякое преступление происходит от множества причин; и если очень часто эти причины связаны и переплетены между со­бой, мы тем не менее должны рассматривать каждую из них в от­дельности...»^[144] Энрико Ферри (1896 г.) развил этот подход. Он пи­сал: «Считая, что все поступки человека являются продуктом его физиологической и психической организации и физической со­циальной среды, в которой он растет, я различал три категории факторов преступности: антропологические, или индивидуаль­ные, физические и социальные»^[145].

Многофакторный подход развивался как альтернатива приме­нявшемуся ранее однофакторному подходу.

При однофакторном подходе преступное поведение связыва­лось с каким-то одним фактором, и именно между ними выявля­лись статистические зависимости. Например, между ростом иму­щественной преступности и ценами на хлеб как показателем рос­та прожиточного минимума. Далее многофакторный подход развивался практически во всех странах и господствовал до нача­ла 60-х гг. Однако он, как и однофакторный подход, встречается и позже.

Многие зарубежные теории, например, связывающие пре­ступность с одним каким-то процессом или явлением (аномией, с социальной дифференциацией или с безработицей), практиче­ски абсолютизируют какой-то определенный фактор, пусть даже сложный сам по себе.

С указанными выводами связан целый ряд интересных крими­нологических рассуждений. И надо признать, что указанные вы­воды сохраняют свою актуальность. О них еще будет упоминать­ся. Однако выделение только одного фактора (хотя и сложного самого по себе) в качестве причинного не объясняет происхожде­ния преступности в разных условиях и в разных общественных системах, а также всего ее многообразия. Такое выделение допус­тимо лишь как частный методический прием и не более. Его аб­солютизация нередко связана даже не с позицией авторов указан­ных выводов, а с тем, что интересный конкретный вывод автора, особенно зарубежного, сразу объявляется другими криминолога­ми некой самостоятельной теорией. И именно с позиции трак­товки отдельного положения как теории, а не как одного из ее элементов, конкретное объяснение причин преступности можно оценивать как проявление однофакторного подхода.

Многофакторный подход распространен и сейчас. Правда, при этом всегда выделялись объективные и субъективные причи­ны, а также антропологические, социальные, космические и т. п. В зависимости от того, каким именно факторам отдавал пред­почтение автор, его подход называли антропологическим, психо­логическим, социологическим или иным.

В принципе, как видно из изложенного, именно кондициона- листский подход в его однофакторном или многофакторном ва­риантах развивается на ранних этапах развития науки.

При кондиционалистском подходе не выделяются факторы, влияющие разным образом на преступность, а также причины и условия. В учебнике «Криминология»^[148] гл. VII называется «При­чины и условия преступности». Там говорится сразу о причинах и условиях", «...это система негативных для соответствующей об­щественно-экономической формации и данного государства со­циальных явлений, детерминирующих преступность как свое следствие». Итак, здесь фактически речь идет в целом о процессе детерминации. Важно то, что речь идет о системе, но все-таки причинность здесь не выделяется. И это характерно для конди- ционалистского подхода, который является как бы мостиком ме­жду анализом детерминации и причинности преступности.

При этом практически не анализируются характер, механиз­мы взаимосвязи различных факторов, обстоятельств, механизм их взаимосвязи с преступностью, то есть то, в какой связи (при­чинной, функциональной или иной) находятся эти факторы и явления между собой.

В определенной мере именно под влиянием осознания необ­ходимости учитывать такой механизм возник так называемый традиционный подход. При традиционном подходе причиной дан­ного следствия (в нашем случае — преступления, преступности) является внешнее силовое воздействие. В криминологии такое воздействие понимается не только как физическое, но и психи­ческое в разных его вариантах.

Чаще всего с традиционным подходом приходится сталки­ваться при анализе причин конкретного преступления или от­дельных видов преступности. Он характерен не только для науч­ного объяснения причины, но и «обыденного». Часто можно слышать от родителей молодых и несовершеннолетних правона­рушителей: «сын хороший, в преступление втянули плохие дру­зья», или другое: «потерпевший сам спровоцировал его избие­ние». Этот подход применяется и при анализе преступности как социального явления.

Профессор М. Д. Шаргородский писал: «Причинами преступ­ности в широком смысле этого слова можно считать все те об­стоятельства, без которых она не могла бы возникнуть и не мо­жет существовать. Но не все эти обстоятельства играют активную роль... Причинами преступности являются, как и вообще причи­ной, те активные силы, которые своим действием порождают ее существование. Причины конкретного преступления — это, та­ким образом, те активные силы, которые вызывают у субъектов интересы и мотивы для его совершения»^[149].

Здесь мы наблюдаем определенный переход к традиционному подходу от кондиционалистского. Строго говоря, данное положе­ние можно трактовать и как указание на то, что причина — это всегда «действующие обстоятельства», что верно. Но некоторыми криминологами оно теоретически использовалось именно в пла­не традиционного подхода. Например, при обосновании виктим- ности потерпевших как одной из причин преступности.

Виктимология, как уже отмечалось, — учение о потерпевшем. На практике оно очень близко к учению о причинах, например, преступности несовершеннолетних, связанных с их вовлечением в преступную деятельность. В первом случае внешний толчок ис­ходит от потерпевшего, во втором — от третьих лиц, втягиваю­щих его в преступную деятельность. Итак, должно быть не про­сто какое-то внешнее обстоятельство, но обстоятельство толкаю­щее, действующее. В одном из учебников «Криминология» профессор Г. М. Миньковский называл подстрекательство со стороны взрослых одной из «непосредственных причин соверше­ния подростками преступлений»^[150].

У немецкого ученого Г. Й. Шнайдера можно прочитать, что «жертва преступления (потерпевший) является существенным элементом в процессах возникновения преступления и контроля за преступностью». Этот динамически-генетический подход обос­новал, в частности, в 1941 г. Ганс фон Гентиг, выделявший некую часть преступности в качестве «процесса, в котором антиобщест­венные элементы пожирают друг друга»^[151].

Таким образом, виктимность здесь практически рассматрива­ется как криминологическая проблема. Иными словами, как проблема конфликтов в криминальной среде. Криминологиче­ские исследования подтверждали, что более чем в 50% случаев тяжким насильственным преступлениям предшествовали ситуа­ции «выяснения отношений» двух сторон, и только случай опре­делял, кто из них оказывался жертвой, а кто обвиняемым. Но то­гда мы никуда не уходим от вопроса: какова причина такого по­ворота событий — конфликтов, заканчивающихся убийствами и причинением тяжкого вреда здоровью?

Применение в криминологии традиционного подхода практически никогда не наблюдалось в чистом виде. Он никогда не использо­вался как единственный. В рамках только этого подхода никогда нельзя было получить ответ на вопрос, откуда берется это внеш­нее воздействие. А потому он нередко сочетался с многофактор­ным подходом. Но при таком сочетании не разграничивались не­обходимым образом причина и условие.

Философами отмечалась ценность традиционного подхода с позиции проведения эксперимента. Именно он позволяет уви­деть, воздействуют или нет те или иные процессы, акции на изу­чаемое явление. Но надо всегда помнить об ограниченности при­менения эксперимента в криминологии: нельзя воспроизводить ситуации криминального поведения, завершающиеся совершени­ем преступления; нельзя рассматривать преступника как бес­правный объект исследования, надо уважать его законные инте­ресы, права, свободы.

И все-таки иногда жизнь, практика борьбы с преступностью, такая как она есть, сама ставит весьма «смелые» эксперименты, подчас не подозревая об этом. В таком случае традиционный подход может дать определенные результаты по оценке итогов таких экспериментов.

Третий подход — традиционно-диалектический. В соответствии с ним причина — это все то, что порождает данное следствие. Такой подход встречается в работах многих авторов^[152]. Н. Ф. Куз­нецова пишет: «...к причинам преступности следует относить со­циально-психологические детерминанты, включающие элементы экономической, политической, правовой, бытовой психологии на разных уровнях общественного сознания»^[153].

С традиционно-диалектическим подходом связывается поня­тие непосредственной, или ближайшей, причины преступления.

Н. Ф. Кузнецова, А. Б. Сахаров, А. Р. Ратинов и в ряде работ И. И. Карпец связывали ее с субъективным моментом — общест­венной психологией, характеристиками личности. Н. А. Струч­ков отмечал, что непосредственные причины следует искать в сфере сознания, ибо «все побудительные силы, вызывающие дей­ствия человека, неизбежно должны пройти через его голову, должны превратиться в побуждения его воли»^[154]. И. С. Ной писал в этой связи об учете генетических особенностей человека, со­вершающего преступление^[155].

А. М. Яковлев настаивал всегда на другом: «Только отказав­шись от представления о субъективной обусловленности проти­воправного поведения, только исходя из его объективной детер­минированности, можно говорить о реальных чертах того вари­анта взаимодействия человека с социальной средой, который связан с противоправным поведением»^[156]. Эта же мысль высказы­валась В. В. Ореховым и рядом других авторов^[157].

Таким образом, возникает вопрос о том, в каком же соотноше­нии находятся объективные и субъективные факторы, каков меха­низм их влияния на преступность: или внешняя для людей матери­альная среда порождает преступность, преломляясь через их субъек­тивные характеристики, общественное сознание, или она способна и непосредственно порождать преступное поведение ?

Здесь уже идет спор о последовательности причинного влия­ния факторов, об их разделении по отношению к людям на внешние и внутренние. Подчеркивается самостоятельная роль характеристик человека.

Отмечается, что все внешние влияния воспринимаются чело­веком и информация о них перерабатывается им с учетом уже сформированных у него качеств. Учитывается уникальная спо­собность человека к активной целенаправленной деятельности.

Традиционно-диалектический подход, не охватывая весь меха­низм причинного комплекса, все-таки выделяет в нем объектив­ный и субъективный факторы, одновременно представляет их влияние как последовательное и одностороннее." материальные ус­ловия жизни людей определяют общественное сознание, а уже оно — преступность. Отсюда оценка общественной психологии (ранее упоминалось в связи с этим об «отставании сознания от бы­тия») как непосредственной, ближайшей причины преступности.

Другими словами, схемы причинности преступности в рамках трех рассмотренных подходов выглядят следующим образом.

Воздействие внешнего фактора

Последний подход по сравнению с первыми двумя представ­ляется более предпочтительным. Однако он не учитывает, что в ситуации преступного поведения, как было показано при анализе его механизма, одновременно проявляют себя и внешние усло­вия, и личностные характеристики. Другими словами, на пре­ступное поведение влияют не только те условия среды, которые ранее прошли через сознание человека, людей и наложили опре­деленный отпечаток на сознание, но и новые, возникшие и на­чавшие действовать именно в ситуации такого криминального поведения, нередко неожиданные для человека, к которым он не был подготовлен.

Еще Э. Дюркгейм писал, что «социальные явления должны изучаться как вещи, т. е. как внешние по отношению к индивиду реальности. Для нас это столь оспариваемое положение является основным»^[158].

И здесь вновь приходится обращаться к категории взаимодей­ствия, говорить в данном случае о причине преступного поведения и преступности как взаимодействии среды и человека (людей).

Такой подход, четвертый по последовательности, носит назва­ние «интеракционистский», или подход к причинности с позиции взаимодействия.

Вообще научный диалектический подход отходит от упрощен­ного понимания взаимосвязи причины и следствия, искусствен­ного изолирования отдельных форм взаимодействия. Гегель и другие великие диалектики отмечали, что «весь великий ход раз­вития происходит в форме взаимодействия»^[159].

Это положение особенно важно учитывать при изучении при­чин преступности, поскольку криминолог имеет дело с само­управляемыми системами, каковыми являются и общество, и че­ловек. В процессах самоуправления фактически влияние внеш­него фактора не просто преломляется через внутренние свойства материального носителя следствия, а планомерно и направленно контролируется, изменяется согласно внутренним законам само­управляемой системы, сочетается с внутренним производящим началом^[160]. И внутренние, и внешние причины выступают как произ­водящие, действующие одновременно.

Таким образом, преступность как социальное явление не су­ществует вне людей и их поведения, поэтому ее следует рассмат­ривать в качестве итога социального взаимодействия.

Термин «взаимодействие», как уже отмечалось, широко упот­ребляется в криминологии. Особенно когда речь идет о взаимодей­ствии причин и условий, детерминантов преступности и ее самой. Но в данном контексте из всех видов взаимодействия вычленяется генетическое, порождающее преступность, или, иначе, причинное взаимодействие. Именно оно и рассматривается как причина.