ТЕМА 7. Избирательные правоотношения

Понятие и признаки избирательных правоотношений. Спе­цифика избирательного правоотношения. Субъекты и объекты электоральных правоотношений. Осо­бенности субъектного состава электоральных правоотноше­ний.

Юридические факты как основание возникновения избира­тельных прав и обязанностей.

Содержание и структура правоотношения (субъективные права и юридические обязанности в избирательном праве). Виды избирательных правоотношений, критерии класси­фикации (по характеру воздействия, по предмету правового регулирования, по содержанию обязанностей, по распреде­лению прав и обязанностей, по степени конкретизации, по времени действия и др.).

Целью изучения данной темы является рассмотрение особен­ностей избирательных правоотношений, оснований их возникнове­ния, особенностей структуры, содержания и их субъектный состав.

Изучив данную тему, студент должен:

знать: особенности возникновения, содержательные и видовые характеристики избирательных правоотношений;

уметь: анализировать избирательные правоотношения, пра­вильно их структурировать по основаниям возникновения, субъект­ному составу, по предмету и методу правового регулирования;

приобрести навыки: исследования избирательных отношений, рассмотрения их во всей совокупности избирательного процесса, по распределению прав и обязанностей лиц, участвующих в реализа­ции избирательных прав граждан и установленного порядка выбо­ров.

Акцентировать внимание на следующих понятиях: избира­тельное правоотношение, субъекты избирательных правоотноше­ний, основания возникновения избирательных правоотношений, структура избирательных правоотношений, виды избирательных правоотношений.

164

Понятие избирательно-правовых отношений Общепринято счи­тать, что правоотношения - это общественные отношения, урегули­рованные нормами права и состоящие во взаимосвязи субъективных прав и юридической обязанности, предусмотренной правовой нор­мой.

В любом случае совокупные отношения в обществе (хотя не все отношения между людьми являются общественными) опосредуются через человеческий фактор, выступают взаимосвязями между людь­ми, образуя определенный социум. Общественные отношения эко­номические, политические социальные, классовые, национальные, этнические, конфессиональные, экологические, брачно-семейные, нравственные и другие, подпадающие под вертикали регулирования правовыми нормами, - становятся правоотношениями. Неслучайно С.Ф. Кечекьян в свое время отмечал, что замкнуться в рамках нормы права и не видеть права в общественных отношениях - значит нико­гда не дойти до средств осуществления нормы права, до проверки наличия законности[366].

Правоотношения выступают необходимым и обязательным условием претворения юридических норм в жизнь, поскольку имен­но посредством правоотношений требования юридических норм во­площаются в поведении людей[367]. Норма права, как отмечал А.Б. Вен- геров, живет, реализуется в правоотношении, которое и является в этом смысле результатом действия нормы[368]. Однако некоторые авто­ры указывают, что не все нормы реализуются непосредственно в правоотношениях. Об этом писал еще В.С. Основин, давая характе-

ристику государственно-правовым отношениям, отмечая, что многие нормы могут быть реализованными и помимо правоотношений[369].

Несколько позднее эти позиции развивала Р.О. Халфина, ука­зывая, что не все нормы реализуются непосредственно в правоотно­шениях. Например, нормы, устанавливающие основополагающие начала правовой системы, нормы-принципы, лишь создают предпо­сылки для реализации норм детализирующих актов в конкретных правоотношениях[370].

Конечно, и нормы-принципы, и нормы-декларации, и дефи­нитивные нормы являются действующими и реализуются через об­щественные отношения, независимо от того, принят или нет соответ­ствующий детализирующий акт высшей юридической силы или подзаконного характера. Но стоит отметить, что принятие детализи­рующего акта, тем более если он предполагается по смыслу нормы или прямо предусмотрен в ней, в любом случае значительно усили­вает регулятивную составляющую права, делает более эффективным механизм его реализации, способствует совершенствованию общест­венных отношений и правоотношений в частности. Правовое регу­лирование - это процесс наделения участников общественных от­ношений правомочиями, обязанностями, ответственностью (дозво­лениями, запретами, управомочиями), реализации этих правомочий, обязанностей, ответственности, превращения этих участников в субъектов правовых отношений[373] на основе норм, закрепленных в актах более высокой юридической силы или актах детализирующих, конкретных, обладающих менее высокой юридической силой, как правило, подзаконного характера.

Правда, здесь надо отметить, что детализирующим может быть акт и равной с основным (рамочным, модельным) законом юриди­ческой силы, и естественно находящийся в единой типологиче­ской классификации.

Вместе с тем, в законодательстве мы наблюдаем и определен­ные нормы, которые закрепляются в правовых актах, но фактически не действуют так называемые «мертвые нормы». Но это не означает, что они не находятся в системе юридических взаимосвязей, как и то, что такими, т.е. «мертвыми», могут быть нормы не только устанавли­вающие, например, основы конституционного строя, но и любые детализирующие нормы, которые не задействуются на данном этапе в механизме правового регулирования или играют в нем пассивную роль. Вместе с тем, являясь потенциалом нормы, должны быть задей­ствованы значительно интенсивнее. Но это уже проблема примене­ния права и качества содержания самой нормы, поскольку право­применитель, несмотря на иерархичность норм, в каждом конкрет­ном случае задействует их потенциал приоритетно исходя из своего профессионального мастерства, квалификационных навыков, пони­мания конкретной ситуации, функциональной деятельности, сво­бодной оценки доказательств, руководствуясь целевыми факторами и служебными обязанностями и т.д. Но это, как уже отмечалось, сфе­ра применения, а не общая характеристика действия правовых норм в системе юридических взаимосвязей, т.е. правоотношений.

С помощью права общественные отношения приобретают но­вое качество в виде юридических прав и обязанностей сторон, с ко­торыми они могут и в надлежащих случаях должны, сообразовать свое поведение в отношении своих партнеров.

Таким образом, касаясь природы правовых отношений, наибо­лее распространенным среди юристов остается такое мнение, что пра­воотношение является разновидностью общественных отношений, урегулированных правовой нормой, хотя высказываются и другие су- ждения[376]. Например, А.Б. Венгеров отмечает, что правоотношение в целом - это юридическая форма реализации нормы права. Поэтому неверно встречающееся иногда в литературе суждение: «Право регу­лирует правоотношение». Правоотношение - это уже урегулирован­ное правом общественное отношение[377]. Наверное, дополнение и заме­чание здесь вполне приемлемы. Правда, вряд ли может быть прием­лемо другое утверждение, что общественные отношения независимо от юридических норм могут иметь «правовую сущность», быть «по природе своей правовыми»[378]. Что же делает тогда эти отношения пра­вовыми, если они нормативно не обусловлены. Если общественное отношение само, без воздействия на него юридической нормы, может превратиться в правоотношение, то зачем вообще нужно право? Именно в целях приведения общественных отношений в искомое со­стояние они (общественные отношения) и подвергаются воздействию юридической нормы. И именно юридическая норма формализует их, наполняет юридическим содержанием[379].

Вместе с тем, правоотношение, как отмечалось в литературе, это не фактическое, а юридические общественные отношения[380]. Под фактическим содержанием ряд авторов понимает существо тех об­щественных отношений, которые регулируются правом. То есть речь идет о том, что отношение возникает вне нормы права и независимо от нее[381]. Государственного регулирования в виде воздействия на эти фактические отношения может и не понадобиться, они могут функ­ционировать и вне правового пространства, реализуя социальную взаимосвязь между субъектами общественных отношений в процессе функционирования общественно-государственного механизма в це­лом, подвергаясь регламентированию различных социальных норм: экономических, политических, моральных, нравственных и др.

Юридическими общественными отношениями они становятся, когда в интересах государства и общества вводятся в правовое про­странство на основе имевшего места юридического факта, подверга­ясь при этом регулятивному воздействию соответствующих право­вых норм. Таким образом фактические отношения становятся юри­дическими. Но это «перевоплощение» не отвергает фактической ос­новы данных отношений. Между фактическим и юридическим от­ношением существует органическая связь. Норма права конкретизи­руется в юридических отношениях, а последние, в свою очередь, со­ставляют основу фактических отношений. Норма права - стержень правоотношения. Правоотношение выступает как связующее звено, через которое норма права регулирует общественные отношения[382]. Но правовое воздействие на фактическое отношение может быть не самоцелью, а лишь средством достижения оптимального результата реализации регулируемого отношения[383] в интересах человека, обще­ства и государства. Хотя, конечно, при конкретном регулировании целевые приоритеты могут быть расставлены и по-другому.

Вместе с тем необходимо отметить, что механизм взаимосвязи между нормой и правоотношением очень сложный, который иссле­дуется авторами в различных направлениях, в том числе воздействия самих правоотношений на правовую норму, по замечанию А.Б. Вен- герова, это взаимодействие строится по принципу обратной связи. Оно показатель того, насколько точно, грамотно сформулирована норма права. Не надо ли ее изменить, отменить? Или, может быть, надо принять для данной сферы общественных отношений новую норму права, с новыми ее характеристиками, прежде всего уточнен­ных гипотезой. Ведь именно в гипотезе запечатлеваются условия реализации нормы права! Точно ли описаны эти условия, для того

чтобы норма права могла быть реализована действительно с пользой в том или ином отношении? Обратное воздействие социальной и правовой практики на нормы права постоянно изучается теорией права, отраслевыми науками для совершенствования правовой сис­темы, для эффективного решения социальных проблем с помощью права[384].

В связи с рассматриваемой проблемой хотелось бы обратить внимание еще на один фактор - попытки выделить из множества общественных отношений основные, которые определяют ход соци­ального развития. В принципе, если задаться целью, мы, наверное, можем выделять в той или иной модели какие-то отношения как ос­новополагающие. Так, например, ряд исследователей подчеркивают, что правоотношения в значительной степени зависят от уровня и особенностей развития производственных отношений, «от уровня развития производства и обмена товаров», следуя традиционной марксистской доктрине[385], по которой именно эти (производственные) отношения составляли экономический базис общества и складыва­лись независимо от воли и сознания людей[386]. Правовые отношения, естественно, рассматриваются как надстроечные, введенные в сферу идеологии[387].

«Такова общая закономерность исторического развития в целом, верно выделенная марксистским учением», - заключает А.В. Мицкевич[388]. Интересно, что в более ранней работе (1999 г.) ува­жаемый автор был более сдержанным в своем отношении к маркси­сткой теории, отмечая: «Такова, согласно марксизму, общая закономер­ность исторического развития в целом»[389]. Теперь же (2005 г.) автор не преминул подчеркнуть «Такова общая закономерность историческо­го развития в целом, верно выделенная марксистским учением».

Итак, А.В. Мицкевичу, воспроизведшего марксистское поло­жение, по которому утверждение факта, что экономика лежит в ос­нове общественного развития, следует считать, по крайней мере, ре­альным выводом, поэтому типы складывающихся в разные эпохи правовых отношений, несомненно, зависят от сложившегося уровня развития производства и обмена товаров[390]. Но заметим, что эти фак­торы не могут выступать универсальными и их нельзя подводить под весь спектр правоотношений.

Так, допустим, А.Б. Венгеров отмечает, что в других конструк­циях (помимо марксистско-ленинской интерпретации истории) вме­сто производственных отношений с их приматом собственности на первое место выдвигаются не материальные, а духовные, идеологи­ческие отношения: религиозные, мировоззренческие, нравственные. Но для теории права основным является не столько социологический вопрос об иерархии общественных отношений (хотя без ответа на него тоже не обойтись), сколько вопросы о том, каким образом эти отношения превращаются в правовые, каковы механизм и формы их осуществления и действенность в этом качестве[391]. Представляется, что с такой позицией известного автора стоит полностью согласиться.

В системе правоотношений нас в первую очередь интересуют конституционные правоотношения, которые включают в себя и от­ношения урегулированные нормами избирательного права. Обзор конституционных правоотношений дан в работах О.Е. Кутафи- на, В.О. Лучина, С.А. Авакьяна, Е.И. Козловой, Е.И. Колюшина, М.В. Баглая, А.С. Прудникова, В.И. Авсеенко, В.В. Лазарева, М.П. Ав- деенковой, Ю.А. Дмитриева[392] и др.

Конституционные правоотношения обладают всеми теми же основными признаками, свойствами, которые характеризуют общий спектр правоотношений. Но в то же время они обладают и видовыми

характеристиками, которые относятся именно к их отраслевой при­надлежности к конституционному праву. Обзор различных точек зрение на специфику и содержание был дан в работах указанных выше авторов. Здесь стоит обратить внимание на то, что большинст­во авторов выделяют конституционные отношения общего характе­ра, которые выражают сущность демократического строя Российской Федерации, его конституционные основы; определяют основные ме­ханизмы власти народа осуществляемой непосредственно, а также через органы государства и местного самоуправления; опосредуют основные связи личности с обществом и государством. Этим отно­шениям присущ высокий уровень обобщения и наиболее абстракт­ная форма взаимодействия субъектов[393]. В то же время характерной чертой конституционных отношений является то, что все общие правоотношения занимают в механизме конституционного регули­рования значительное место и могут, как считает, например Л. А. Мо­розова, рассматриваться как собственно конституционные[394].

Одной из черт конституционных правоотношений является и то, что, с одной стороны, в них воплощаются важнейшие принципы других отраслей права, с другой стороны, конституционные прин­ципы положены в конструкцию отношений других отраслей права, повышая уровень их юридической защиты. В этом плане конститу­ционные отношения занимают особое место в системе правоотноше­ний, по сравнению с отношениями других отраслей права, которые имеют большую отраслевую увязку.

Несколько дискуссионным является вопрос о характеристике конституционных отношений как властеотношений. Эта точка зре­ния высказывалась еще в советское время, правда, применительно к государственно-правовым отношениям[395]. Стоит отметить, что и тогда ряд исследователей не соглашались с такой односторонней характе­ристикой отношений регулируемых нормами государственного пра­ва. Например, С.С. Кравчук отмечал, что это действительно особый вид общественных отношений, но он не может быть сведен к отно­шениям властвования, для которых характерны власть одной сторо­ны и подчинение этой власти другой стороны. Такие отношения имеются в государственном праве, но свести все регулируемые госу­дарственным правом отношения к отношениям властвования нельзя. Автор не без основания отмечает, что властеотношения имеются и среди других общественных отношений, регулируемых другими от­раслями права, в частности административного[396]. Соглашаясь с этими характеристиками автора, все-таки нельзя полностью принять его вывод о том, что, в силу отмеченных выше факторов, властеотноше- ния не являются специфическими для государственно-правовых от- ношений[397].

Конечно, властеотношения присущи и другими отраслям пра­ва, и не только административного, но и других публичных отраслей права, более того, потенциально они присутствуют и в цивилистике, защищая, например, интересы договаривающихся сторон, хотя не­посредственно и приоритетно там функционируют отношения, ос­нованные на принципах равенства и автономии воли. Но для кон­ституционного права властеотношения являются не просто наличе- ственными, а приоритетными, во многом определяя объект правово­го регулирования в системе взаимосвязей человек-общество-государ­ство. Об этом свидетельствует и структура нашей Конституции, ус­танавливающей основы конституционного строя, права, свободы, ограничения и обязанности человека и гражданина, форму правле­ния, политического режима, федеративного устройства, определяя и регламентируя функционирование важнейших институтов законо­дательной, исполнительной и судебной власти, местного самоуправ­ления и т.д. Не быть властеотношениями такие отношения не могут, не могут они и не быть приоритетными в конституционном (госу­дарственном) праве, - и наличие их выступает особенностью именно конституционно-правовых отношений. С другой стороны, их нельзя абсолютизировать и думать, что конститиуционное право состоит только из властеотношений. Конечно же, нет. Поэтому при характе­ристике отрасли конституционного (государственного) права нужно отметить, что это отрасль публичного права, имеющая особенный субъектный состав с неравноправием сторон и что правовое регули­рование происходит с осуществлением властных полномочий (уп­равление, самоуправление, судебная власть и т.д.), но нельзя огра­ничиваться только этими характеристиками. Поэтому несколько аб­солютизированной выглядит характеристика конституционно-пра­вовых отношений, данная Е.И. Колюшиным, который отметил, что отличительной особенностью этих отношений является то, что их субъекты, стороны неравноправны, что в этих отношениях действует принцип власти и подчинения. При этом один и тот же субъект кон­ституционного права в разных отношениях может как иметь власть,

так и быть стороной подчиненной[398]. Несколько мягче сказано об этом у М.П. Авдеенковой и Ю.А. Дмитриева: «В отличие от частно-право­вых отношений, публично-правовые отношения, в основном, харак­теризуются юридическим неравенством сторон. При этом государст­во, его органы осуществляют в пределах своей компетенции публич­но-властные полномочия и, следовательно, обладают большим объе­мом правомочий по сравнению с отдельными гражданами и иными физическими лицами»[399].

Как представляется, в обеих характеристиках, были сделаны акценты на вертикальных способах регуляции, без учета значитель­ного спектра отношений, наличествующих в отраслях публичного права, в частности конституционном, которые стали воплощением принципов равенства сторон, т.е. равноправия субъектов данных от­ношений, правовое регулирование которых происходит без осуще­ствления властных полномочий. Поэтому совершенно правильно О.Е. Кутафин отметил, что неверно считать субъектов конституци­онно-правовых отношений обязательно неравноправными. Отноше­ния субъектов РФ, например, складывающиеся в рамках заключае­мых между ними договоров и соглашений, не являются таковыми. Не является абсолютно верным и утверждение о том, что в разных от­ношениях один и тот же субъект может как иметь власть, так и быть стороной подчиненной. Например, российский народ, будучи ис­точником власти Российской Федерации (ч. 1 ст. 3 Конституции РФ) в качестве субъекта конституционно-правовых отношений никогда не будет стороной подчиненной[400]. Правда, последнее утверждение автора не может быть принято в такой форме, поскольку Е.И. Колю- шин говорит не о всех субъектах, а о том, что в разных отношениях субъект может иметь власть и может быть стороной подчиненной, соответственно, он ей может и не быть. Теперь, нельзя так абсолютно утверждать, что народ в качестве субъекта конституционно-право­вых отношений никогда не будет стороной подчиненной. Во-первых, историческая практика показывает, что, к сожалению, были перио­ды, когда и народ был стороной подчиненной, хотя, безусловно, не­обходимо стремиться к обратному. Далее необходимо определять степень подчиненности. Если народу навязывается какая-либо управленческая конструкция, модель, которая ограничивает его пра­ва, не дает ему полностью реализовать демократический потенциал, в силу неразвитости определенной правовой и политической куль­туры, разве это не говорит о подчинении народа какой-то, скажем, концептуальной установке, которая, по сути, является антинарод­ной? Кроме того, народ, несмотря на то, что является источником власти Российской Федерации и субъектом конституционно- правовых отношений, всегда, как и любой субъект правоотношений, подчинен закону. Если это нарушается, происходит бунт, путч, пере­ворот, революция и т.д.

Наверное, нельзя категорично говорить о том, что в конститу­ционных правоотношениях действует принцип власти и подчине­ния. Возьмем, например, конституционно-правовые отношения ме­жду Президентом РФ и Государственной Думой. Можно ли сказать, что в этих отношениях действует принцип власти и подчинения? Думается, что нет, - завершает свое рассуждение О.Е. Кутафин[401]. Ес­тественно, принцип власти и подчинения действует в конституци­онных правоотношениях, но его нельзя распространять на все отно­шения, как нельзя утверждать, что он не соответствует действитель­ности. Соответствует, хотя в определенном спектре отношений дей­ствует принцип равенства субъектов конституционных правоотно­шений. Представляется, что и приведенный пример равенства между Президентом РФ и Государственной Думой не совсем корректный.

Взаимоотношения Президента РФ и Госдумы, не совсем харак­теризуют принцип равноправия во властных отношениях. Эти от­ношения гораздо сложнее, пронизаны тысячами нитями взаимосвя­зей, среди которых есть и властные. В конце концов, Президент име­ет право вето при подписании федерального закона, принятого Гос­думой и одобренного Советом Федерации. Президент полномочен распустить Госдуму, а может и не распускать (ст. 117 Конституции РФ), т.е. не употребить свою власть по отношению к Госдуме. Госду­ма может инициировать процедуру отрешения Президента РФ от должности, а в случае принятия такого решения, Президент отреша­ется от должности Советом Федерации и должен подчиниться этому властному решению.

В Конституции РФ достаточно норм, закрепляющих принци­пы равенства, например: равноправие субъектов Российской Феде­рации (ч. 1 ст. 5), равноправие их во взаимоотношениях с федераль­ными органами власти (ч. 4 ст. 5), о равенстве обязанностей граждан России (ч. 2 ст. 6), равенство общественных объединений перед зако­ном (ч. 4. ст. 13), равенство религиозных объединений перед законом

(ч. 2 ст. 14), равенство прав мужчины и женщины (ч. 3 ст. 19), равен­ство перед судом и законом (ч. 1 ст. 19), равенство прав граждан га­рантированных государством (ч. 2 ст. 19) и др.

Таким образом, отмечая те или иные пробелы или авторские позиции, нам необходимо избегать как их абсолютизации, так и сво­их позиций, не согласующихся с мнением оппонентов.

Что касается избирательных правоотношений как части одно­родной сферы конституционных отношений, то они, как уже отмеча­лось, воплощают в себе все признаки конституционных отношений, а в рамках подотраслевой характеристики имеют и отличительные при­знаки. Реализация норм избирательного права происходит через из­бирательные правоотношения, регламентированные как основопола­гающими нормативными актами в избирательном праве, так и акта­ми, их детализирующими. Через избирательные правоотношения реализуется властная составляющая нашего общества, закрепленная ст. 3 Конституции РФ или, как отмечал Ю.А. Веденеев, обеспечивается трансформация власти народа в государственную и муниципальную. Опосредуются воспроизводство власти, формирование и функциони­рование всех институтов представительной демократии[402], их необхо­димая ротация. Эта характеристика нуждается в одном уточнении. Речь идет о функционировании не всех институтов представительной демократии, а только части формируемых на репрезентативной осно­ве. В обществе и государстве функционирует большое количество представительных институтов, сформированных на презентативной основе, которые к избирательной культуре не имеют отношения и не составляют предмет избирательного права.

Избирательные отношения также предусмотрены правовой нормой, включают волевой, интеллектуальный элемент, возникают на основе юридического факта, выражают наличие юридической связи между субъектами избирательного права, которая характери­зуется наличием прав и обязанностей, предусмотренных нормой права. К ним также подходит формула: нет прав без обязанностей и обязанностей без прав. Они гарантируются государством и охраня­ются принудительной силой компетентных органов.

Итак, избирательные отношения, как уже отмечалось, являют­ся производными от конституционных, вернее они являются теми же конституционными отношениями, но в рамках однородной консти­туционной отраслевой сферы отношений регулируют осуществле­ние избирательных прав граждан, передачу публичной власти от ее носителя (народа) выборным государственным и муниципальным органам, их должностным лицам. Тем самым избирательные отно­шения опосредуют повседневную практическую реализацию кон­ституционного права граждан избирать и быть избранным в органы государственной власти и местного самоуправления, развивают и дополняют конституционно-правовые отношения как в процессе организации и проведения выборов, так и в межвыборный период[403].

Содержание электоральных отношений. Наличие субъективных прав и юридических обязанностей, установленных правовой нормой, гарантированной государством, отличает электоральные, как и в це­лом правовые отношения, от неправовых, поскольку, следуя образно­му выражению А.Б. Венгерова, государство всегда незримо, но весьма мощно присутствует в правоотношениях в качестве «третьего не лиш- него»[404]. Однако содержание правоотношения состоит не только в пра­вах и обязанностях, но и в реальных действиях по их использованию и осуществлению[405]. Специалисты по избирательному праву добавляют к этому и гарантии избирательных прав как специфическую юридиче­скую разновидность обязанностей.

Правовые нормы наделяют субъектов правоотношений рядом правомочий, т.е. более конкретными правилами поведения субъек­тов правоотношений[406]. В соответствии с этими правомочиями, субъ­екты электоральных отношений осуществляют свое поведение. Именно правомочия, как отмечал В.О. Лучин, составляют основной компонент содержания, которым охватывается также и фактическое поведение субъектов[407].

Электоральные отношения имеют сложную структуру. Боль­шинство авторов выделяют в них юридическое и материальное со­держание. Вместе с правами и обязанностями (юридическое содер­жание) мы говорим о реальном, фактическом поведении субъектов электоральных отношений (материальное содержание). Еще в 80-х годах ХХ века С.С. Алексеев, рассматривая соотношение юридиче­ского и материального содержания в механизме воздействия права на общественную жизнь, отмечал, что материальное содержание не­разрывно связывает правоотношение с реальными отношениями, фактическими социальными процессами, а юридическое содержа-

ние служит правовым средством обеспечения и нередко формирова­ния материального содержания[408].

Материальное содержание избирательного правоотношения непосредственно индивидуализирует его среди прочих, связывает с реальными отношениями, протекающими в рамках избирательной кампании процессами.

Что касается юридического содержания, то оно, как отмечал Л.С. Явич, служит правовым средством обеспечения соответствия материального содержания избирательных правоотношений требо­ваниям законодательства, обслуживает механизм сцепления юриди­ческих и фактических избирательных отношений[409]. Верную характе­ристику соотношению юридического и материального содержания мы находим в работах С.Д. Князева. Он обращает внимание на то, что юридическое содержание избирательных правоотношений име­ет унифицированный характер и не зависит от его участников, а ма­териальное содержание, напротив, в каждом конкретном случае серьезно отличается своим социальным наполнением и по характе­ру, и по структуре поведения субъектов избирательного процесса. Вместе с тем автор предупреждает от преувеличения юридического содержания избирательных правоотношений, поскольку сами по себе закрепленные в нормах права модели возможного поведения их участников вовсе не гарантируют собственного адекватного вопло­щения в повседневной действительности. На функционирование механизма выборов и их результаты в не меньшей степени оказывает влияние материальное содержание, т.е. фактическое избирательное поведение граждан и других субъектов избирательного процесса[410].

Избирательное правоотношение, как и всякое правоотноше­ние, волевое, причем со значительно расширенным субъектным со­ставом. В связи с этим необходимо уточнить наличие в данных пра­воотношениях «общей воли», т.е. государственной, и воли его субъ­ектов (индивидуальной воли), уточнить их соотношение. Воля субъ­ектов избирательных правоотношений выступает как бы вторичной по отношению государственной воли.

Обращаясь к данному соотношению, В.О. Лучин акцентировал внимание на том, что, подчеркивая значение юридических субъек­тивных прав и обязанностей, роль индивидуальных волевых актов, следует помнить о приоритете воли законодателя, о недопустимости подмены ее волей и интересами субъектов индивидуальных право­отношений. Волевое содержание правоотношений связано, прежде всего, с государственной волей, выраженной в конституционных нормах, и лишь затем с субъективной волей их участников[411].

Рассматривая в этом смысле притязания участников правоот­ношений, т.е правомочие, которое требует совершения конкретного действия обязанным лицом в интересах управомоченного субъекта правоотношений[412] или связывается с возможностью обратиться в суд, иной орган за защитой своего права, если имеет место его наруше­ние[413], Д.А. Керимов отмечал, что притязания участников правоотно­шений возможны лишь в пределах установленной меры поведения[414], и противоречия между избирательными нормами, воплощающими конституционные основы природы избирательных прав, и реальны­ми (фактическими) отношениями разрешаются в пользу основопола­гающих норм.

Итак, по структуре содержания электоральных правоотноше­ний, как и любых других, мы выделяем юридически значимые субъ­ективные права их участников и юридические обязанности. Струк­турными элементами последних выступает следующее:

1. Это мера необходимого поведения.

2. Обязанности устанавливаются не произвольно, а в соответст­вии с требованиями правовой нормы.

3. Обязанности устанавливаются в интересах управомоченной стороны или государства в целом.

Составными частями юридических обязанностей выступают:

1. обязанность воздержаться от запрещенных действий;

2. обязанность совершения активных действий, предписанных правовой нормой.

При этом, обязанности могут быть как в односторонних, двух­сторонних, так и многосторонних отношениях. Правда, в сфере пуб­личного права действие, классификация, структура и содержание правоотношений имеет свою специфику, например: односторонние правоотношения в теории и на практике не выделяются в сфере публичного права, где большинство правоотношений возникает из одностороннего волеизъявления[415].

Замечание верное, хотя и абсолютизировать его не стоит, по­скольку в современных условиях и в сфере публичного права значи­тельный массив отношений регулируется в рамках договорных отно­шений, что предусмотрено и нормами Конституции РФ, например, разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъ­ектов РФ осуществляется как Конституцией, так и договорами о раз­граничении предметов ведения и полномочий (ч. 3 ст. 11). На двухсто­ронней и многосторонней основе заключаются международные дого­воры, которые являются составной частью правовой системы России и даже имеют приоритет перед актами внутреннего законодательства (ч. 4 ст. 11), договорными являются и важные отношения в сложносо- ставных субъектах Российской Федерации (ч. 4 ст. 66).

Стоит обратить внимание на то, что значительный спектр от­ношений в избирательном законодательстве регулируется договор­ными нормами. Например, в соответствии с законом «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»[416], договор заключается между кан­дидатом и лицом, осуществляющим сбор подписей избирателей в поддержку кандидата (п. 7 ст. 37) в соответствии с договором, заклю­ченным в письменной форме между организацией телерадиовеща­ния и кандидатом; происходит предоставление эфирного времени как на платной, так и на бесплатной основе (п. 11 ст. 50) и др.

В абсолютных отношениях обязанность не имеет конкретного адресата и закрепляется за всеми субъектами правоотношений, кото­рые не должны мешать управомоченной стороне реализовывать свое право. В этом случае субъективному праву корреспондируют пас­сивные обязанности. Пассивные обязанности «не препятствовать» и «не нарушать» относятся к тем основным субъективным правам, от­мечал А.В. Мицкевич, которые признаются государством как при­надлежащие каждому человеку или гражданину государства. Если эти неотчуждаемые права не обеспечиваются обязанностями других уважать права человека и не ограничивать свободы его действий, вряд ли можно говорить об их юридической обеспеченности[417].

Таким образом, юридическая обязанность выступает как уста­новленная Конституцией РФ и избирательным законодательством необходимость (мера необходимого поведения) действия лица, на которое возложена эта обязанность. Безусловно, она является и ме­рой должного поведения в соответствии с требованиями управомо- ченного лица или государства в целом. Основными адресатами юри­дических обязанностей в избирательном праве выступают избира­тельные комиссии, государственные органы, органы местного само­управления. Именно на них возлагаются обязанности, связанные с назначением выборов, образованием избирательных округов и изби­рательных участков, составлением списков избирателей, регистраци­ей кандидатов, обеспечением свободного волеизъявления избирате­лей, подсчетом голосов, определением результатов выборов, привле­чением к ответственности лиц, виновных в нарушении избиратель­ных прав граждан[418].

Теперь рассмотрим структуру субъективных прав.

1. Это мера возможного, дозволенного поведения.

2. Определение субъективного права происходит в соответствии с юридической нормой.

3. Субъективное право обеспечивается обязанностью другой сто­роны.

4. Это право, гарантированное государством. Составными частями субъективного права выступают:

1. правомочие на собственные действия;

2. правомочие требовать от другого лица исполнение обязанно­сти;

3. возможность привести в действие аппарат принуждения про­тив обязанного лица, в случае невыполнения им возложенных на него обязанностей.

Таким образом, в электоральных правоотношениях субъектив­ное право представлено дозволенной, допустимой и гарантирован­ной как Конституцией РФ, так и нормами избирательного законода­тельства, возможностью определенного поведения лица, наделенно­го этим правом, которая обеспечивается государством. В связи с этим субъективное право содержит в конкретном правоотношении указа­ние на возможность поведения, на меру этого возможного поведения, на осуществление прав в интересах управомоченного, на обеспече­ние государственной охраны, защиты управомоченного, поскольку субъективное право опирается не просто на обещание, прогноз или даже собственное предположение, а на государственную защиту ин­тересов участников правоотношения[419]. В их интересах действует и обязанное лицо, преследующее не собственные цели, а интересы управомоченных лиц.

Итак, мера поведения определяет и сумму возможных право­мочий в субъективном праве[420]. Например, право избирателя на полу­чение информации раскрывается через ряд правомочий, закреплен­ных в Федеральном законе «Об основных гарантиях избирательных прав»: правомочия на получение объективной и достоверной ин­формации, правомочие на получение информации о ходе подготов­ки выборов, о сроках и порядке совершения избирательных дейст­вий, правомочие на получение информации о законодательстве, правомочие на получение информации о кандидатах, избиратель­ных объединениях и т.д. (п. 2, 3 ст. 45).

Право на знакомство с избирательным списком и получение другой предусмотренной законом информации включает правомо­чие на получение разъяснения, обращение с заявлением о включе­нии в избирательный список, указание на имеющуюся ошибку, не­точность в сведениях о нем, внесенных в список избирателей, и т.д. (п. 15, 16 ст. 17).

Право на обжалование в электоральных правоотношениях раскрывается через ряд правомочий избирателя, например правомо­чия обжаловать решения и действия (бездействие) избирательных комиссий, нарушающих права избирателя, правомочие на обжало­вание решений комиссий об итогах голосования (ст. 75), правомочие на обжалование об отклонении заявления на включение в список избирателей (п. 16 ст. 17), правомочие на обжалование решения ко­миссии об отказе в регистрации кандидата (списка кандидатов), пра­вомочие на обжалование об отказе в регистрации инициативной группы по проведению референдума (ст. 78) и др.

Вместе с тем, не бесспорным является утверждение, по которо­му существенное значение для характеристики избирательных прав граждан имеет то обстоятельство, что они могут устанавливаться только федеральными законами. Как отмечают Ю.А. Дмитриев и В.Б. Исраелян это обусловлено прямым указанием Конституции Рос­сии на то, что регулирование прав и свобод человека и гражданина находится в ведении Российской Федерации (ст. 71)[421]. К этому добав­ляется мнение известных специалистов по избирательному праву Ю.А. Веденеева и С.Д. Князева: «Любые попытки правового регули­рования избирательных прав граждан на уровне законов субъектов Российской Федерации не соответствуют конституционному статусу российских граждан и не могут быть квалифицированы как право­мерное воздействие на юридическое содержание избирательных правоотношений. Исходя из этого, избирательные права граждан, являющиеся следствием правотворческой деятельности законода­тельных органов власти республик, краев, областей и других субъек­тов Федерации, не должны подлежать реализации и защите (!). Их недопустимо рассматривать в качестве компонента юридического содержания избирательных правоотношений»[422].

Данные утверждения вызывают несколько вопросов и пози­ций, с которыми согласиться никак нельзя. Во-первых, нельзя так резко противопоставлять понятия «регулирование прав» и «защита прав». Действительно, в соответствии с пп. «в» ч. 1 ст. 71 Конститу­ции РФ, к ведению Российской Федерации относятся «регулирова­ние и защита прав и свобод человека и гражданина», тогда как к со­вместному ведении России и ее субъектов относится только «защита прав и свобод человека и гражданина» (пп. «б» ч.1 ст. 72). На первый взгляд защита прав и свобод человека и гражданина - это совместное ведение Российской Федерации и ее субъектов, тогда как регулиро­вание этих прав - ведение только Российской Федерации. Это не со­всем так. Данная норма говорит лишь о приоритете конституцион­но-правового регулирования прав и свобод человека и гражданина Российской Федерации и об обеспечении ею единства в подходе к правам и свободам на всей территории России. Норма вовсе не ис­ключает регулятивное воздействие субъектов Российской Федерации на отношения, устанавливающие права и свободы человека и кон­кретные условия их реализации. В Конституции нет нормы, запре­щающей субъектам России регулировать отношения в области прав человека. Не хотелось бы здесь упоминать соответствующую форму­лу «разрешено все, что не запрещено», но любому специалисту, ра­ботающему в области прав человека, очевидно, что именно на плечи субъектов РФ ложится основная нагрузка по регулированию отно­шений, связанных с правами и свободами человека и гражданина.

Во-вторых, непонятно и другое утверждение авторов: «Любые попытки правового регулирования избирательных прав граждан на уровне законов субъектов Российской Федерации не соответствуют конституционному статусу российских граждан и не могут быть ква­лифицированы как правомерное воздействие на юридическое со­держание избирательных правоотношений». Но даже Конституци­онный Суд не единожды в своих постановлениях, ссылаясь на пп. «в» ст. ч. 1 ст. 71, обращал внимание на то, что ведению Российской Фе-

дерации принадлежит первичное (выд. - авт.) конституционно- правовое регулирование прав и свобод, установление единых феде­ральных стандартов, способов, средств и порядка защиты. Субъекты РФ при этом правомочны регулировать (выд. - авт.) переданные им вопросы, конкретизировать условия реализации и соблюдения прав[423]. Таким образом, речь идет о первичном регулировании, а не абсо­лютном, что невозможно.

В-третьих, авторы (Ю.А. Веденеев и С.Д. Князев) понимают, что защита прав и свобод человека и гражданина является одновре­менно и важной составной частью их регулирования, тогда как регу­лирование прав и свобод в первую очередь направлено на их защиту и создание оптимальных условий их реализации, как на уровне госу­дарства, так и на уровне субъектов.

В-четвертых, не выдерживает критики следующее утверждение авторов: «Избирательные права граждан, являющиеся следствием правотворческой деятельности законодательных органов власти рес­публик, краев, областей и других субъектов федерации, не должны подлежать реализации и защите. Их недопустимо рассматривать в ка­честве компонента юридического содержания избирательных право­отношений». Действительно, избирательные права граждан в любом случае должны защищаться, независимо от того, каким органом они сформулированы, где закреплены и закреплены ли вообще в писаном праве. Если пойти от обратного, т.е. вслед за авторами, то пришлось бы дезавуировать, скажем, ст. 4 и многие другие статьи Избирательно­го кодекса г. Москвы[424], и многие нормы избирательных законов других субъектов РФ, в которых содержатся регулятивные правила по правам человека. А между тем в соответствии с п. 1 ст. 11 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав», законодательство Рос­сийской Федерации о выборах составляют не только акты федераль­ного законодательства, но и акты субъектов федерации: конституции (уставы), законы субъектов Российской Федерации и иные норматив­ные акты о выборах в РФ. Было бы наивно считать, что в этих актах не закреплялись регулятивные нормы в области избирательных прав граждан РФ и ее субъектов и что они не имеют компонента юридиче­ского содержания избирательных правоотношений (или имеют, но их таковыми рассматривать нельзя).

Объекты и субъекты электоральных отношений. В структуре пра­воотношений, в соответствии с теорией права, кроме субъективных прав и юридической обязанности выделяются объекты и субъекты правоотношений. При этом к объектам правоотношений, т.е. к тому, по поводу чего они складываются, на что имеют право субъекты пра­воотношений, несмотря на довольно длительную дискуссию по это­му вопросу[425], относятся как предметы материального мира, так и ма­териальные блага, духовные потребности, а также честь, достоинст­во, авторство и другие нематериальные блага. Вместе с тем, связь объекта с интересами участников правоотношения выводит за пре­делы анализа юридической формы правоотношения и позволяет ус­тановить связь этой формы с различными материальными, органи­зационными и культурными средствами удовлетворения потребно­стей личности и общества[426].

Кроме этого, объектом правоотношения является и само пове­дение, действие субъектов правоотношений, как правомерное, так и неправомерное, а также результат действия данных субъектов.

В значительной части к объектам избирательного права отно­сятся неимущественные отношения, обусловленные действием, по­ведением сторон по выполнению прав и обязанностей в избира­тельном процессе, по формированию представительных органов власти на репрезентативной основе, которые составляют предмет избирательного права. Объектами, в этом случае выступает то, по поводу чего складываются, на что воздействуют субъективные пра­ва и юридические обязанности субъектов избирательных правоот­ношений, т.е. волевое, фактическое поведение участников электо­ральных правоотношений по осуществлению их прав и обязанно­стей. В свое время некоторые авторы отмечали, что правоотноше­ния могут быть и безобъектными, допустим, государственно- правовые[427]. Аргументированная критика этих положений была дана Ю.А. Тихомировым, который отметил, что в правоотношениях, возникающих в процессе участия в выборах, имеются объекты, но не материального характера. В качестве таковых выступают дейст­вия государственных органов, поступки, политико-правовое со­стояние граждан и так далее[428].

Безусловно, объектный состав электоральных правоотношений имеет многоаспектное содержание. Именно объекты сводят воедино субъективные права и юридические обязанности участников избира­тельных правоотношений, а влияние на них в рамках, предусмотрен­ных избирательным законодательством, предопределяет деятельность субъектов избирательного процесса[429]. Неслучайно и О.Е. Кутафин по­нятие объектов правоотношений связывал не только с предметами и явлениями, но и с поведением участников конституционно-правовых отношений, которые через конституционные нормы связаны с этими предметами и явлениями[430].

При характеристике объектов электоральных правоотношений уместно сослаться и на замечание А.Б. Венгерова о том, что объект правоотношений отнюдь не пассивный элемент. Он также влияет на содержание конкретного субъективного права и юридических обя­занностей[431], обусловливает наличие конкретных правомочий и их реа­лизацию, что в полной мере относится и к сфере избирательного пра­ва. Действительно, одни правомочия требуются, скажем, для выдви­жения кандидата в депутаты, другие для его регистрации, третьи для организации предвыборной агитации, четвертые для организации голосования и определения его результатов, пятые для обжалования итогов выборов или для разрешения избирательного спора и т.д.

Некоторые исследователи выделяют нетрадиционные объекты праоотношений, например, Ю.А. Дмитриев и В.Б. Исраелян акцен­тируют внимание на понятии генерального объекта избирательных правоотношений, которым выступает процесс воспроизводства вла­сти[432], Ю.А. Веденеев и С.Д. Князев выделяют главный, общий объект всего комплекса избирательных правоотношений, которым является публичная власть[433]. В рамках конкретных электоральных отношений выделяются и обособленные объекты. В.О Лучин, касаясь характери­стики конституционно-правовых отношений, отмечал, что объекты придают конституционно-правовым отношениям осмысленность, целенаправленность, играют важную роль в обеспечении связи меж­ду их участниками, в реализации ими своих законных интересов. Это необходимый структурообразующий элемент конституционных правоотношений[434]. Представляется, что данная характеристика пол­ностью распространяется и на электоральные правоотношения.

Другим важнейшим структурообразующим элементом электо­ральных правоотношений являются субъекты этих правоотношений. В основном субъекты правоотношений характеризуются по модели частного права на основании Гражданского кодекса Российской Фе­дерации. В этом случае выделяются физические лица (индивиды) и коллективные образования, организационно оформленные[435], при этом отмечается, что субъектами права являются лица или организа­ции, за которыми признано законом особое юридическое свойство (качество) правосубъектности, дающее возможность участвовать в различных правоотношениях с другими лицами и организациями[436]. Правосубъектность рассматривается через такие ее структурные элементы, как правоспособность, дееспособность, правовой статус. Некоторые авторы включают еще элемент деликтоспособности как одну из составных частей правосубъектности, другие видят в делик- тоспособности лишь частный случай дееспособности. Иногда эти институты рассматриваются и как предпосылки возникновения пра­вовых отношений: «Правовые отношения могут возникнуть тогда, когда участники общественных отношений выступают в качестве носителей прав и обязанностей, именуемых на юридическом языке правоспособностью (правосубъектностью)»[437].

В этих случаях подразделение субъектов правоотношений идет на физических и юридических лиц. К физическим лицам относят граждан РФ, иностранцев, лиц без гражданства; к юридическим ли­цам - предприятия и их объединения, учреждения и общественные объединения и т.д., характеристика которых раскрывается через классические (легальные) признаки юридического лица.

По мнению А.Б. Венгерова, в общем понятие правового статуса синонимично понятию правосубъектности. Различие в том, что пра­вовой статус гражданина определяет набор прав, которыми гражда­нин обладает для вступления в гипотетическое, возможное правоот­ношение, а правосубъектность - это уже характеристика правомочий конкретного субъекта в конкретном правоотношении[438]. А.В. Мицке-

вич характеризует правовой статус как признанную конституцией или законами совокупность исходных, неотчуждаемых прав и обя­занностей человека, а также полномочий государственных органов и должностных лиц, непосредственно закрепляемых за теми или ины­ми субъектами права[439].

Становление институтов физического и юридического лица занимало в истории российской государственности и права довольно длительный этап и произошло для физических лиц только в Москов­ском княжестве в конце XV века (Судебник 1497 г.), а для юридиче­ского лица только в Петровскую эпоху в XVIII веке.

Что касается отраслей публичного права, то здесь при характе­ристике юридических лиц делается акцент на государстве (хотя оно может выступать и в качестве юридического лица в некоторых иму­щественных отношениях), органах государственной власти, в мень­шей степени на органах местного самоуправления, общественных организациях, которые выступают самостоятельными субъектами права на осуществление функций государственной власти, управле­ния и самоуправления, правосудия, установления ответственности, например, по Федеральному закону от 6 декабря 1999 «Об админист­ративной ответственности юридических лиц за нарушение законо­дательства Российской Федерации о выборах и референдумах»[440].

В целом, субъектами конституционно-правовых отношений, отмечает О.Е. Кутафин, являются их участники, которые в конкрет­ном правоотношении осуществляют права и несут соответствующие юридические обязанности либо своей правоспособностью порожда­ют правовые отношения[441].

Но вместе с тем, как указывается в исследовательской литера­туре, статус субъектов конституционных правоотношений имеет преимущественно политический характер, он интегрирует те права и обязанности субъектов, которые отвечают их социальной роли в механизме осуществления народовластия[442].

При этом корректируются отдельные элементы правосубъект­ности, например наступление дееспособности или объем полномо­чий, определяющих правовой статус субъекта правоотношений. Важным фактором здесь выступает и установление возраста полити­ческого совершеннолетия, с достижением которого гражданин при­обретает политические права, например, избирать и быть избран­ным на различные общественно-политические, судебные должности. Могут быть и другие условия (не обязательно возрастные), опреде­ляющие наступление политической дееспособности. Как отмечает А.Б. Венгеров, в тоталитарных государствах объем политической правоспособности зависит не только от возраста, но и от партийной принадлежности, признания господствующей идеологии. Иногда это закрепляется в Конституции, когда партии придается юридиче­ски руководящая роль[443], иногда это фактически реализуется путем установления так называемой номенклатуры. В государствах, имею­щих теократические тенденции, на правоспособность может влиять и религия[444].

В целом правовой статус государственного органа очерчивает­ся его компетенцией. Только прямо указанные в законе полномочия (властные права и обязанности) составляют его правовой статус. Вы­ход государственного органа за пределы своих полномочий, а также их неосуществление в подлежащих случаях всегда являются непра­вомерными, незаконными действиями, хотя бы они и были вызваны возможностью принять иные меры[445]. Вместе с тем, Конституция РФ, как известно, не ограничивается закреплением общего правового статуса состояния субъектов, нередко она наделяет их конкретными полномочиями по совершению определенных действий[446].

Перечень субъектов конституционных правоотношений во многом совпадает у разных авторов. Наиболее полно он представлен в работах О.Е. Кутафина, который выделяет:

1) народ Российской Федерации и образующие его нации и на­родности России;

2) граждан Российской Федерации, их группы и собрания, лиц без гражданства и иностранцы;

3) Российскую Федерацию;

4) субъекты Российской Федерации;

5) административно-территориальные единицы;

6) государственные органы Российской Федерации и ее субъектов;

7) органы местного самоуправления;

8) должностные лица; депутатов законодательных органов Россий­ской Федерации и ее субъектов и органов местного самоуправле­ния, членов Совета Федерации, а также их объединения;

9) общественные объединения граждан[447].

Примерно такой перечень дает и В.О. Лучин, фрагментируя отдельные позиции перечня и усиливая его социальной ориентаци­ей субъектов конституционно-правовых отношений[448]. В целом при­мерно те же группы субъектов конституционно-правовых отноше­ний выделяли и исследователи в советское время[449].

Что касается субъектов избирательного права, то они, во- первых, во многом характеризуются тем же составом, что и субъекты конституционного права в целом: народ, граждане, госорганы и ор­ганы местного самоуправления, общественные объединения и т.д. Но, с другой стороны, они имеют специфический круг субъектов, которые характеризуют именно избирательное право в структуре подотраслей и правовых институтов конституционного права, дея­тельность которых связывается с организацией всего выборного про­цесса и функционирования избирательной власти в межвыборный период.

Так, С.Д. Князев все многообразие субъектов избирательных правоотношений сводит к двум группам. К первой он относит граж­дан как основных носителей избирательных прав и свобод, высту­пающих в качестве избирателей, кандидатов, зарегистрированных кандидатов, доверенных лиц, наблюдателей и членов избирательных комиссий с правом совещательного голоса, отчасти иностранных граждан, которым по закону разрешено участвовать в выборах и быть избранными в представительные органы местного самоуправ­ления, а также коллективных субъектов (избирательные объедине­ния и избирательные блоки)[450].

Ко второй группе субъектов избирательных правоотношений автор относит избирательные комиссии, государственные ораны, органы местного самоуправления, средства массовой информации, предприятия, учреждения, организации, а также их должностных лиц, на которых возложена обязанность оказывать содействие осуще­ствлению избирательных прав граждан посредством создания над­лежащих условий для организации и проведения выборов, предот­вращения нарушений избирательного законодательства и привле­чения виновных лиц к ответственности[451].

Как представляется в целом, с этой классификацией С.Д. Кня­зева можно согласиться, хотя стоит отметить, что такая группировка субъектов избирательных правоотношений уж очень масштабная и для конкретизации ее субъектного состава можно сделать более дифференцированной, например, выделить группы (подгруппы) коллективных субъектов избирательных отношений. Ведь нельзя объединять в одну группу субъектного состава и физические, и юри­дические лица. Наверное, особую субъектную группу составляют и избирательные комиссии, и СМИ. Не определено и место судебных органов как субъектов избирательных правоотношений. Кстати, в более ранней статье С.Д. Князева, написанной в соавторстве с Ю.А. Веденеевым, данные субъекты дифференцировались по четы­рем группам: индивидуальные, коллективные, политические и ад- министративные[452], - что представляется наиболее правильным. К то­му же эта классификация полностью воспроизведена и в учебнике других авторов: Ю.А. Дмитриева и В.Б. Исраеляна[453].

И еще на одной позиции стоит заострить внимание. В отличие от В.О. Лучина, О.Е. Кутафина С.Д. Князев не склонен рассматривать народ в качестве субъекта избирательных отношений на том основа­нии, что, в силу достаточной аморфности и отсутствия внешней пра­вовой обособленности, право участвовать в свободных выборах не относится к исключительному ведению народа. Поэтому автор счи­тает, что народ, представляющий собой объединенную едиными ис­торическими и территориальными признаками высшую социальную общность людей, может рассматриваться в качестве субъекта поли­тических отношений, не требующих формальной определенности и обязательной юридической персонифицированности их участников. Несмотря на то, что народ является единственным источником вла­сти, передача этой власти от народа выборным государственным ор­ганам и органам местного самоуправления осуществляется посредст- вам реализации принадлежащих не народу, а гражданам Российской Федерации избирательных прав. Неслучайно именно они выступают в качестве главного адресата избирательного законодательства и яв­ляются единственными обладателями конституционного права из-

бирать и быть избранными в органы государственной власти и мест­ного самоуправления. Без участия граждан попросту невозможно существование избирательных правоотношений, поскольку иначе пришлось бы признать, что цели выборов могут быть достигнуты при отсутствии свободного волеизъявления непосредственных обла­дателей избирательных прав[454].

Сделаем некоторые уточнения. Во-первых, нельзя так проти­вопоставлять народ и граждан. Все граждане являются представителя­ми народа. Безусловно, категория народ более широкая, и можно представить, что определенную его часть составляют не только гра­ждане, но и лица без гражданства, беженцы и др. Во-вторых, избира­тельные права принадлежат далеко не всем гражданам России, как это вытекает из утверждения С.Д. Князева. Лицам, не достигшим 18 лет, лицам, признанным судом недееспособными и содержащимся в местах лишения свободы по приговору суда не принадлежат избира­тельные права, хотя они и являются гражданами России. В-третьих, кроме граждан Российской Федерации в выборах могут принимать участие, т.е. наделяются активным и пассивным избирательным пра­вом, и некоторые группы иностранцев, значит не только граждане России являются единственными обладателями конституционного права избирать и быть избранными. В-четвертых, надо все-таки уточнить, что во время выборов не происходит передачи власти от народа каким-либо выборным органам. Народ никому власть не пе­редает и остается ее носителем и после выборов. Утверждать обрат­ное - значит подвергать сомнению абсолютность нормы ст. 3 Кон­ституции РФ, ее социальную ценность. Присвоение властных пол­номочий, в соответствии с Конституцией РФ, преследуется по закону (ч. 4 ст. 3).

А что же тогда происходит во время выборов? Мы уже частич­но ответили на этот вопрос в главе о юридической природе избира­тельного права. Во время выборов происходит делегирование ряда властных полномочий государственным органам и органам местного самоуправления для реализации ими своих функциональных дейст­вий. В этом плане нельзя преувеличивать роль выборов, придавая им характеристики единственной властноуправляющей структуры об­щества. К сожалению, в Конституции России отсутствует норма о делегировании властных полномочий органам государства и орга­нам местного самоуправления для реализации их функций и содер­жится не совсем корректная и противоречивая формулировка о «го­сударственном органе власти»[455]. Никакому органу государства не может принадлежать власть, и он не может быть «органом власти», поскольку власть может принадлежать только народу (ч. 1, 2 ст. 3 Конституции РФ). Даже делегированные государственному органу властные полномочия являются временными, с пересмотром их объ­ема в параметрах тех цикловых промежутков проведения выборов, определенных законодателем.

Стоит обратить внимание и на то утверждение автора, что только граждане выступают в качестве главного адресата избира­тельного законодательства. Во-первых, здесь, как мы отмечали, про­тивопоставляются народ и граждане. Во-вторых, не все граждане вы­ступают в качестве главного адресата избирательного законодатель­ства. В-третьих, конституционная статья (ч. 1-3 ст. 3) главным адреса­том субъекта выборов называет именно народ, а не граждан: «выс­шим непосредственным выражением власти народа являются рефе­рендум и свободные выборы» (ч. 3 ст. 3), хотя такого противопостав­ления - народа и граждан допускать нежелательно. И поэтому зако­нодатель мудро поступает, называя главными адресатом и в избира­тельном законодательстве (буквально и по смыслу) народ и граждан (преамбула Федерального закона «Об основных гарантиях избира­тельных прав»).

Представляется, что законодатель категории «народ» и «граж­дане» в избирательном законодательстве воспринимает как тождест­венные, не предпринимая попыток различить их, что может состав­лять предмет специального исследования или законодательного ре­гулирования. В соответствии с Конституцией РФ, законодатель ис­пользует понятие народ в ситуации, когда надо дать указание на принадлежность власти, ее носителя. Используя понятие «граждане», законодатель в равной степени относит к нему и «народ». Неслучай­но О.Е. Кутафин, давая характеристику участников конституцион­но-правовых отношений, как раз и подчеркнул такое понимание «народа». С юридической точки зрения, понятие «народ» отождеств­ляется с понятием «граждане» и определяется как принадлежность данной, ассоциированной в рамках единого государства совокупно­сти людей к соответствующему государству[456].

В свое время соотношение этих категорий рассматривал и из­вестный специалист в области электоральных отношений В.Ф. Коток,

который убедительно показал искусственность такого противопос­тавления, но, с другой стороны, в сравнительной характеристике по­казал, в чем особенности правомочий народа как субъекта правоот­ношений, по отношению к другим субъектам правоотношений, в т.ч. к отдельным гражданам как участникам избирательных правоотно­шений[457].

Вопрос о правосубъектности народа в конкретных правоот­ношениях, в том числе и электоральных, как мы видим, является дискуссионным. Ряд исследователей: С.С. Кравчук, В.С. Основин, В.Ф. Коток, Р.Г. Губенко, А.С. Прудников, В.И. Авсеенко, В.О. Лучин, О.Е. Кутафин, - считают, что народ в конституционных (государст­венно-правовых) отношениях выступает как субъект. А.В. Мицкевич, В.Т. Кабышев, О.О.Миронов, Р.О. Халфина, А.Х. Махненко отрицают наличие правосубъектности у народа в конкретных правоотноше­ниях. К этой позиции склоняется, как мы видели, С.Д. Князев и неко­торые другие специалисты в области электоральных отношений, на­пример, Ю.А. Дмитриев, В.Б. Исраелян, Ю.А. Веденеев. Некоторые ученые допускают наличие правосубъектности у народа отчасти (С.Ф. Кечекьян)[458] или в немногих правоотношениях (М.В. Баглай)[459]либо считают, что субъектом конституционно-правовых отношений является не просто народ, а только народ (многонациональный на­род) Российской Федерации (С. А. Авакьян)[460].

И все же, в конкретных правоотношениях, связанных с выбо­рами и проведением референдума, с нашей точки зрения, народ вы­ступает именно как субъект или как, заметил О.Е. Кутафин, как юридическая личность. Это правоотношения, связанные с проведе­нием референдума и свободных выборов. При проведении референ­дума народ выступает как участник правоотношения, имеющий право выразить свою волю по тому или иному важному вопросу, а все государственные органы, органы местного самоуправления и граждане обязаны подчиниться воле народа. Народ имеет право вы­разить свою волю также посредством выборов[461]. Более того, как отме­тил в связи с этим В.О. Лучин, право участвовать в свободных выбо­рах, право выражать свою волю путем референдума относятся к ис­ключительному ведению народа[462]. Результаты референдума и выбо­ров обязательны для государственных органов и органов местного самоуправления, которые в значительной степени и формируются народом посредством этих институтов. Поэтому правосубъектность народа характеризуется не только качеством суверенности, но и ка­чеством учредительности, т.е выражает учредительский характер народовластия. В этом проявляется двухуровневая характеристика природы правосубъектности народа, что отмечалось еще в советское время[463]: с одной стороны, в соответствии с Конституцией РФ, народ осуществляет свою власть непосредственно, с другой стороны - через государственные органы и органы местного самоуправления. То есть в первом случае народ выступает как участник общих, в том числе учредительных конституционных правоотношений, и в этом качест­ве связан со всеми основными видами субъектов права. Это особое конституционное состояние, выражающее иерархию, соотносимость субъектов права и ориентирующее их на обеспечение народовла­стия. Во втором случае народ выступает еще и как участник кон­кретных конституционных правоотношений, возникающих при формировании органов государственной власти, проведении всена­родного обсуждения и референдума[464].

Классификация избирательно-правовых отношений. Классифика­ция правоотношений не является такой дискуссионной, как рас­смотренные выше структурные элементы этих отношений. Различ­ные критерии классификации или дополняют существующие, об­щепризнанные классификации или характеризуют авторские пози­ции по рассматриваемой проблеме. В литературе по теории права обычно выделяются критерии классификации по характеру воздей­ствия (учредительные, регулятивные, охранительные, запретитель­ные), по предмету правового регулирования, по содержанию обя­занностей (активные, пассивные, односторонние, двусторонние или относительные) по распределению прав и обязанностей (простые, сложные, абсолютные, относительные), видовые характеристики пред­ставлены отраслевыми критериями (конституционно-правовые, ад­министративно-правовые, гражданско-правовые, уголовно-правовые, процессуальные и иные).

Что касается конституционных правоотношений, то они, с од­ной стороны, характеризуются всеми теми же признаками видовой

характеристики, что и другие отраслевые правоотношения, но, без­условно, имеют и свою специфику, например, большинство этих правоотношений возникает из одностороннего волеизъявления[465]. Тем не менее, по способу индивидуализации принято делить конститу­ционно-правовые отношения на относительные (двусторонне инди­видуализированные) и абсолютные (односторонне индивидуализиро­ванные).

По целевому назначению они подразделяются на учредитель­ные (общие конституционно-правовые отношения), правоустанови- тельные (осуществление субъектами конституционных правоотно­шений своих прав и обязанностей в соответствии с правовой нор­мой), правоохранительные (охрана предписаний конституционной нормы). Ряд исследователей как разновидность конституционных охранительных правоотношений выделяет группу гарантирующих правоотношений, опосредующих наиболее высокую ступень охраны и защиты конституционных ценностей, обеспечения правомочий конституционных субъектов[466].

По содержанию конституционно-правовые отношения под­разделяются на материальные (связанные с реализацией материаль­ных норм с регулированием реальных отношений) процессуальные (связанные с реализацией процессуальных норм, имеющие произ­водный и вторичный характер).

По форме ряд исследователей подразделяет конституционно- правовые отношения на правоотношения в собственном смысле и право­вое состояние (С.С. Алексеев, О.Е. Кутафин). Конституционно-право­вые отношения в собственном смысле характеризуются тем, что в них четко определены права и обязанности субъектов, и каждый субъект осуществляет свои права и обязанности лично. Правовое со­стояние отличает то, что здесь права и обязанности субъектов отно­шений носят менее определенный характер, чем в целом в конститу­ционно-правовых отношениях в собственном смысле, хотя по срав­нению, например, с общими правоотношениями, сами эти субъекты определены достаточно четко. Правовые состояния устанавливаются многочисленными нормами, на основе которых складываются дру­гие правовые отношения[467].

В литературе представляются и другие критерии классифика­ции в зависимости от предмета исследуемого правового явления, на­учного направления, школы и позиции автора.

Электоральные отношения являются по сути конституцион­ными, и в этом плане на них распространяются все характеристики конституционных правоотношений, в рамках подотраслевой при­надлежности, связанной с выборами и избирательным процессом. Они имеют и свои специфические признаки. В своем большинстве это регулятивные отношения, связанные с государственным регули­рованием позитивного развития избирательных отношений, с дейст­вием регулятивной функции (функции организации), проявляю­щейся в двух своих основных видах: как закрепительная (или стати­ческая) и динамическая. При этом статическая функция воздействия на избирательные отношения предусматривает закрепление в актах избирательного законодательства прав и обязанностей, свобод и ог­раничений, правового статуса, правил оптимального функциониро­вания избирательной системы и реализации волеизъявления граж­дан при формировании представительных органов власти и выбора высших должностных лиц, проведения референдума. Через эти ста­тические отношения устанавливается правовой механизм, призван­ный обеспечить реализацию предписаний норм избирательного права. Эти отношения связаны с определением правосубъектности, закреплением и изменением правового статуса субъектов избира­тельного права, определением компетенции избирательных комис­сий, госорганов и органов местного самоуправления, участвующих в организации избирательного процесса, определением юридических фактов, связанных с возникновением, изменением и прекращением избирательных правоотношений, установлением конкретной право­вой связи между субъектами электоральных правоотношений.

Динамическая разновидность регулятивной функции связыва­ется с обязанностями субъекта электоральных отношений совершить активные действия положительного характера по реализации избира­тельного права. С помощью регулятивной функции не только проис­ходит урегулирование общественных отношений, складывающихся в ходе выборов. Регулятивные отношения обеспечивают нормальное, стабильное функционирование избирательной системы в целом.

Охранительные отношения, предусматривающие охрану от противоправных посягательств на избирательные права граждан, реализуются через установление запретов (абсолютных и пассивных) на совершение определенных действий, предусмотренных законом и угрозой применением юридических санкций к виновным в правона­рушениях. С помощью охранительных правоотношений государство как бы сигнализирует, какие ценности избирательной культуры взя­ты под особую охрану государства. Они всегда выступают как вла- стеотношения. Посредством охранительных отношений реализуются

197

меры юридической ответственности, меры защиты субъективных прав и законных интересов, превентивные средства государственно­го принуждения[468]. Безусловно, охранительные отношения выступают вторичным фактором в регулировании избирательных правоотно­шений нормами материального права и, соответственно, носят про­цессуальный характер. Поэтому исследователи рассматривающие виды избирательных правоотношений, как правило, используют дифференциацию их и на материальные, и процессуальные.

Материальные отношения составляют основной спектр отно­шений, урегулированных соответствующими нормами, обеспечива­ют реализацию избирательного процесса, формирования соответст­вующих представительных органов власти и, конечно же, обеспечи­вают реализацию избирательных прав. Что касается процессуальных отношений, в целом производных от материальных, то в избира­тельном праве они представляют значительный спектр, выполняя важную функцию. Однако нельзя их и абсолютизировать в том пла­не, что они занимают доминирующее, преобладающее положение в общей системе избирательных правоотношений[469]. Нет, доминирую­щими и преобладающими все-таки являются материальные отноше­ния. Так, например, рассматривая осуществление охранительной функции в конституционном праве, подчеркивая ее значение и важ­ность в обеспечении конституционного правопорядка, В.О. Лучин, тем не менее, отмечал, что охранительные правоотношения не име­ют широкого распространения[470]. Это относится и к избирательному праву. Правда, ее подотраслевая специфика как раз и заключается в том, что, по сравнению с другими структурными элементами систе­мы конституционного права, в избирательном праве действительно процессуальные отношения представлены в более полном объеме, хотя и здесь нельзя их абсолютизировать, поскольку в других подот­раслях конституционного судопроизводства (например, парламент­ское право) они представлены в не меньшем объеме. К тому же не стоит забывать, что значительный спектр этих отношений имеет процедурный, а не процессуальный характер, что тоже является спе­цификой избирательных правоотношений. Справедливости ради необходимо отметить, что на это обращено внимание С.Д. Князева, который отметил, что не следует преувеличивать значение процес­суальных норм, поскольку они неразрывно связаны с материальны­ми отношениями и выполняют по отношению к ним ярко выражен­ную обеспечительную функцию[471].

Правомерно, на наш взгляд, выделять в избирательном праве общие и конкретные отношения. Общее правовое отношение явля­ется своеобразной базой, на основании которой строится весь ком­плекс избирательных отношений[472]. Важно выделять как разновид­ность охранительных отношений гарантирующие правоотношения, опосредующие наиболее высокую степень охраны и защиты консти­туционных ценностей, обеспечения правомочий субъектов консти­туционного права[473]. Правда в литературе высказывается и другая точка зрения, что гарантийные нормы не могут быть отождествлены в чистом виде ни с регулятивными, ни с охранительными правовыми нормами. Они занимают сотдельное место в механизме правового регулирования избирательных отношений, выполняя обеспечитель­ную роль применительно к важнейшей их компоненте - конститу­ционному праву граждан избирать и быть избранным в органы го­сударственной власти и местного самоуправления[474]. Считая, что га­рантирующие отношения являются разновидностью охранительных, отметим главное: государство и его органы несут обязанности по от­ношению к членам общества, в том числе и избирателям, в реализа­ции их прав на свободное волеизъявление. В системе избирательной власти, конечно, главная роль по созданию реальных возможностей для осуществления избирательных прав ложится на плечи избира­тельных комиссий, что находит отражение во всех избирательных законах. Основной закон подотрасли избирательного права неслу­чайно назван «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»[475]. Тем самым законодатель задает гарантийными нормами основные на­правления развития электоральных отношений.

Классифицировать избирательные отношения необходимо и в зависимости от их роли в технологическом и пространственно- временном обеспечении избирательных прав, как это сделали С.Д. Князев и Ю.А. Веденеев, первыми рассмотрев по этому крите­рию отношения, не только связанные с организацией выборов, но и опосредующие реализацию избирательных прав граждан в межвы­борный период[476]. Заслуживает внимания и выделение отдельной группы правотворческих избирательных отношений[477].

Конкретные исследования могут приводить и к другим крите­риям классификации электоральных отношений, например, по субъектам избирательных отношений, по юридическим фактам, т.е. по основаниям, с которыми связано возникновение, изменение и прекращение конкретных избирательных отношений, по времен­ным критериям (постоянные, временные, действующие неопреде­ленный срок и ограниченный), по способам регулятивного воздейст­вия (статические, динамические), по уровню действия (избиратель­ные отношения федеральные, субъектов федерации, местные), по субъектам правотворчества, по составу (простые, сложные) и т.д.

Работать с законодательными актами [1, 6, 32], в т.ч. междуна­родными [4].

Читать учебную и научную литературу [23, 40, 46, 58, 59, 62, 65, 110, 127].