<<
>>

Гражданское общество (понятое гражданского общества; состав гражданского общества; права и экономический порядок]

[...] Гражданское общество есть совокупность час­тных отношений между лицами, управляемых граждан­ским или частным правом. Кроме отдельных лиц, сюда входят и образуемые ими частные союзы.

С этой точки зрения семейство входит в состав гражданского обще­ства, хотя оно имеет, как мы видели, свои собственные, специально ему свойственные начала.

Но и тут право устраивает только формальную сторону общежития. Содержание его составляют опре­деляемые правом интересы, материальные и духовные. Мы видели, что понятие об интересе к праву не при-ложимо. Интерес есть цель, которую ставит себе чело­век; правом же определяется область его свободы, то есть возможность преследования этих целей совмест­но с свободою других. Правом установляются грани­цы, в которые интерес вносит жизненное содержание. При общении людей из этого возникает живое взаимо­действие интересов, которые, соединяясь и разделяясь, образуют бесконечно разнообразное сплетение част­ных отношений. Совокупность их и есть то, что назы­вается гражданским обществом, или просто обществом, в отличие от государства. Последнее название обозна­чает не столько юридическую, сколько жизненную сторону этих отношений. Однако оно употребляется и юристами. В Германии слово СезеНспаЙ, в отличие от государства, 51аа(, получило полное право гражданства.

Установление понятия о гражданском обществе было одною из самых плодотворных мыслей Гегеля. Этим обозначался целый ряд явлений, имеющих свой специальный характер и управляемых особыми нор­мами права. Поэтому выдающиеся юристы, как Роберт Моль, Штейн и другие, усвоили себе эту мысль и при­нялись, за разработку этого понятия. Пошли споры о том, что такое общество и в чем состоит его отличие от государства: следует ли понимать под этим именем только частные союзы или, что вернее, всю совокуп­ность частных отношений между людьми? Но каково бы ни было различие взглядов относительно подробно­стей, самое понятие об обществе, как самостоятельной системе отношений, существенно отличной от государ­ства, можно считать прочно установленным в науке.

В этом могут сомневаться только те, которые не успели вдуматься в эти явления или мало знакомы с юриди­ческою литературой. В настоящее время в особеннос­ти, когда на первый план выдвинулись именно обще­ственные отношения, которые в борьбе классов при­няли угрожающий характер, самостоятельное значение этой области есть факт, кидающийся в глаза. Отличие общества от государства сделалось ходячей истиной, признаваемой всеми.

Для юриста, в особенности, это отличие составля­ет, можно сказать, азбуку его науки, без которой нельзя сделать в ней ни единого шага. Признать, что обще­ство есть только часть государства, а не самостоятель­ная область явлений, значит признать, что гражданс­кое право есть часть государственного, чего, конечно, ни один юрист допустить не может. Если же общество есть самостоятельная область явлений, управляемых особыми нормами права, то нет сомнения, что эти яв­ления должны быть предметом самостоятельного изу­чения, а потому и отдельной отраслью науки. Находясь в государстве и подчиняясь ему внешним образом, общество состоит с ним в постоянном взаимодействии. Оно влияет на государство, также как последнее, с своей стороны, влияет на него. Но общество не погло­щается государством, также как и семейство им не поглощается, хотя и оно в нем находится и состоит у него в подчинении. Для человеческой личности, для ее свободы и прав, это признание самостоятельности гражданского общества имеет в высшей степени важ­ное значение, ибо этим оно ограждается от поглоще­ния целым. Этим разрешается, вместе с тем, и вечно продолжающийся спор между индивидуализмом и централизмом в общественной жизни. На индивидуа­лизме зиждется гражданское общество, централизм составляет принадлежность государства. Разделение этих двух областей дает каждому из этих начал подо­бающее ему место.

Интересы, входящие в состав гражданского обще­ства, двоякого рода: материальные и духовные. Но первые составляют далеко большую часть отношений, определяемых правом. Последние, по самой своей природе, осуществляются, главным образом, путем свободного обмена мыслей и чувств.

Только внешнею и всего более имущественною своею стороной они подлежат юридическим определениям. Таковы поста­новления о литературной и художественной собствен­ности. С другой стороны, этот обмен мыслей, касаясь нередко существенных интересов целого, подлежит контролю государства, которое может полагать ему границы. Но это относится уже к другому порядку отношений, в котором люди являются членами высше­го целого. В области гражданской духовный обмен ста­новится предметом права лишь настолько, насколько он касается личности и имущества граждан, что состав­ляет весьма малую часть его содержания. Напротив, материальный обмен совершается главным образом путем договоров, имеющих юридическую обязатель­ную силу. Вследствие этого происходит довольно по­нятное смешение гражданского общества с экономи­ческим обществом, между тем как последнее составля­ет только часть первого.

Именно этот специальный характер экономических отношений делает то, что они становятся предметом отдельной науки, получившей не совсем правильное название политической экономии. Тут есть особый раз­ряд явлений, которые имеют свои специальные законы и которые, поэтому, должны быть изучаемы отдельно от других, хотя бы они и смешивались в действительной жизни. Такова именно была задача так называемой клас­сической политической экономии, которая, стоя на стро­го научной почве, дала самые плодотворные результа­ты. Между тем, в новейшее время, такое специальное изучение экономических явлений считается односторон­ним. Утверждают, что в жизни с ними постоянно пере­плетаются и юридические и нравственные начала, ко­торые, при исследовании реальных явлений, не могут быть от них отделены. Вследствие этого, новейшая по­литическая экономия в Германии получила в значитель­ной степени нравственный характер. Очевидно, одна­ко, что такое сочетание экономических начал с юриди­ческими и нравственными требует предварительного специального изучения как права, так и нравственнос­ти. Строго научное исследование не может идти иным путем.

Между тем, современные морализующие эконо­мисты избавляют себя от этой работы, которая им не по силам. Вследствие этого, их экономические теории пред­ставляют странную смесь искаженных посторонними примесями экономических начал с вовсе не исследо­ванными и плохо усвоенными юридическими и нрав­ственными понятиями. Такой именно характер носит на себе большинство произведений социалистов кафедры и социал-политиков.

В общественной жизни экономические явления действительно сочетаются с юридическими и нрав­ственными. Исследование этой связи составляет одну из важнейших задач науки об обществе. Но для этого требуется прежде всего разложить явления на части и изучить каждую сторону отдельно. Так поступают все науки, имеющие какое-нибудь притязание на точность. Математика изучает свои специальные отношения, физика свою область явлений, химия свою, хотя в дей­ствительности одни явления постоянно смешиваются с другими. Научный синтез возможен только на осно­вании предварительного анализа. Поэтому и наука об обществе должна опираться на начала, выработанные, с одной стороны, политической экономией, с другой стороны — правом и нравственностью. Только пользу­ясь этими данными, она может прийти к достоверным и точным выводам [...].

[...] В действительности, во всем этом экономичес­ком процессе, обнимающем все человечество, нет ни­чего, кроме взаимодействия свободных единиц; но из этого взаимодействия, в силу самопроизвольно уста-новляющегося общения интересов, возникает целый мир самых разнообразных и сложных отношений, уп­равляемых законами, вытекающими из природы вещей. Изучение этих законов составляет предмет экономи­ческой науки.

Спрашивается: в каком отношении состоят эти явления к праву и нравственности? Для науки об об­ществе это составляет коренной вопрос.

Отношение к нравственности определяется очень просто. Нравственный закон совершенно независим от экономических отношений, и, в свою очередь, эконо­мические законы независимы от нравственного. Раз­деление труда, капитал, оборот, определение ценности произведений — все это понятия и явления, принадле­жащие к совершенно иной области.

Мы видели, что по существу своему нравственный закон есть закон фор­мальный, содержание дается ему извне. Оно коренит­ся в системе влечений, которые в общественной сфере выражаются в экономических отношениях. Мы виде­ли также, что приложение нравственного закона к системе влечений есть дело совести, то есть, свободно­го внутреннего самоопределения человека. Это впол-

не прилагается и к занимающему нас вопросу. Между экономическими отношениями и нравственными тре­бованиями есть та общая черта, что те и другие суть явления свободы, вследствие чего эти две области ос­таются самостоятельными, а соглашение их предостав­ляется свободной воле лиц. Экономическая наука ис­следует, какого рода отношения возникают из взаимо­действия свободных единиц при покорении внешней природы и обращении ее на пользу человека, и какими законами эти отношения управляются; но хорошо или дурно, нравственно или безнравственно человек пользуется приобретаемыми им благами, до этого ей нет дела. Это — задача моралиста; тут надобно действо­вать на человеческую совесть, которая одна является здесь судьею. Если же, вместо действия на совесть, хотят нравственные начала водворять в экономичес­кой области путем принудительного закона, то это ведет к извращению нравственности. Как уже было неоднократно замечено, принудительная нравствен­ность есть безнравственность. Поэтому и политическая экономия, основанная на нравственных началах, есть не только не научная, но и безнравственная теория.

Принудительный закон есть закон юридический, а потому существенное значение имеет отношение эко­номических явлений не к нравственности, а к праву. Тут действительно связь самая тесная, ибо весь эконо­мический оборот ограждается и обеспечивается пра­вом. Спрашивается: какое же тут действует право, публичное или частное?

В этом, казалось бы, не может быть ни малейшего сомнения. Доселе всегда и везде, где только существу­ют свободные отношения между людьми, экономичес­кий оборот регулировался и регулируется частным правом.

Собственность и договор, на которых покоит­ся весь экономический быт, суть определения мастно­го права. Это — факт мировой, составляющий содер­жание и плод всей истории человечества. С развитием свободы в человеческих обществах более и более отпа­дают путы, налагаемые на человеческую деятельность государственными целями, и частный характер эконо­мических отношений выступает с полною очевидное-

тью. Однако, вопреки этому мировому факту, в насто­ящее время высказывается мнение, что экономичес­кие отношения должны определяться не частным, а публичным правом. Такое воззрение очевидно коренит­ся в социалистическом взгляде на экономический быт, как на цельную систему, управляемую и направляе­мую государством. Утверждают, что распределение имуществ составляет самый существенный интерес государства и должно совершаться по общему плану. Лицо же является только складом товаров, размещае­мых по разным центрам государственною властью; само по себе оно никакого значения не имеет.

Такой взгляд представляет полное извращение всех экономических и юридических понятий и отно­шений. Не только он противоречит всему, что есть в действительности, но он не имеет ни малейшего тео­ретического основания, а потому лишен всякой возмож­ности осуществиться даже в самом отдаленном буду­щем. Он весь основан на смешении общества с госу­дарством, свободного взаимодействия единичных сил с центральной организацией совокупного союза. Здесь с полною ясностью обнаруживается высокая важность различения этих понятий и этих явлений. Смешение их ведет к коренному отрицанию человеческой свобо­ды и к превращению лица в склад товаров, то есть, к низведению его на степень бездушного орудия госу­дарственной власти. В действительности, распределе­ние имуществ вовсе не есть дело государства. Оно совершается не по общему плану, а в силу прав, при­надлежащих человеку, как разумно-свободному суще­ству, и осуществляемых собственною его деятельнос­тью. Как свободное лице, человек сам приобретает имущество; как член семьи, он получает наследие ро­дителей. Общий закон устанавливает только формы, в которых это совершается. Государство никому ничего не дает, оно определяет только возможность приобре­тения. Поэтому и распределение имуществ зависит не от него, а от деятельности частных лиц и от их взаим­ных отношений. Это составляет основание всякого гражданского быта, и это одно, что ограждает и обес­печивает человеческую деятельность. Отрицать это —

значит подрывать ее основы гражданского порядка. На место ясных и твердых определений права водворяет­ся полный хаос понятий. Это и составляет отличитель­ную черту современного социализма кафедры.

Но если экономические отношения, не только фак­тически, но и по самому существу дела, управляются началами частного, а не публичного права, то спраши­вается, в каком отношении находятся между собою эти два элемента. Право ли определяется экономическими отношениями или, наоборот, экономические отношения определяются правом?

Мы видели, что начала права совершенно незави­симы от экономического порядка. Они вытекают из природы человеческой личности и определяют взаим­ные отношения свободы разумных существ. Но и это начало, также как нравственность, есть чисто формаль­ное; содержание дается ему экономическими отноше­ниями, которые, по этому самому, имеют свои собствен­ные законы, независимые от законов юридических. Но здесь, в отличие от нравственности, приложение юри­дических законов не предоставляется свободе лиц, а сопровождается принуждением. Этого требует самое существо внешней свободы; того же требуют и эконо­мические отношения, которые тогда только покоятся на твердой почве, когда они ограждаются принудитель­ными определениями права. Приобретенное человеком охраняется как собственность; исполнение взаимных обязательств обеспечивается юридическим договором. И тут, также как в отношении к нравственности, черта общая обоим элементам состоит в том, что они опреде­ляются свободою; но здесь это свобода внешняя, а потому ограждаемая принуждением. Сочетание обоих начал совершается через то, что экономические отно­шения движутся в формах, установленных правом, а право, с своей стороны, приспособляет свои формы к потребностям экономической жизни. Тут есть взаимо­действие, в котором однако право является господству­ющим началом, ибо оно устанавливает обязательные формы. Поэтому движение экономической жизни су­щественно зависит от развития юридического созна­ния. Достаточно указать на тот коренной переворот, который производит во всех экономических отношени­ях отмена невольничества или крепостного права. Эта отмена происходит не в силу экономических сообра­жений, а вследствие развития юридического сознания: законодатель приходит к убеждению, что человек не должен принадлежать человеку. В хозяйственном отно­шении это может иногда быть даже невыгодно; но высшие юридические и нравственные требования де­лают эту меру необходимой, и экономический быт дол­жен с этим сообразоваться. С другой стороны, если возросшие под охраной права экономические силы требуют свободы, а юридический закон полагает им всякого рода стеснения, то это обыкновенно кончает­ся тем, что юридический закон ниспровергается и за­меняется новым, более приспособленным к народив­шимся потребностям. Где есть взаимодействие двух элементов, там есть неизбежное и взаимное влияние их друг на друга. Но именно поэтому всякая одно­сторонняя теория тут неуместна. Отсюда полная не­состоятельность так называемого экономического ма­териализма [...].

Развитие экономических отношений под охраной права, естественно и неизбежно ведет к неравенству. Сказанное выше о равенстве и неравенстве находит здесь фактическое приложение. Мы видели, что право, как формальное начало, устанавливает только формаль­ное равенство: оно признает за каждым одинаковую с другими свободу преследовать свои цели и одинаково охраняет приобретенное; но самое употребление сво­боды при неравенстве способностей и положений ес­тественно и необходимо ведет к неравенству. Мы ви­дели, что таков общий закон всякого реального бытия, которого полнота состоит в бесконечном разнообразии сил, условий и положений [...].

В экономическом отношении первое и основное различие есть количественное: общество разделяется на богатых и бедных. Это различие существовало и существует всегда и везде; но при водворении обще­ственной свободы, в особенности там, где бедные по­лучают политические права, что имеет место в демок­ратиях, эти классы сплотняются в более или менее организованные партии и вступают друг с другом в борьбу [...].

Нет сомнения, что при борьбе промышленных сил слабые часто остаются в накладе; при неблагоприят­ных условиях они могут дойти даже до крайней степе­ни нищеты. Но таково неизбежное последствие свобо­ды; предупредить это зло можно, только уничтожив самый его источник. Рабов может обеспечить богатый хозяин; свободный же человек сам хозяин своей судь­бы, а потому подвергается всем случайностям, сопря­женным с частным существованием. Нередко бед­ственное его положение проистекает от его собствен­ной вины, но часто и от независимых от него причин. Однако человек не остается совершенно беспомощным перед постигающими его ударами. Животные погиба­ют в борьбе за существование; человек же находит помощь в своих ближних. Кроме действия экономичес­ких сил, в человеческих обществах существует нрав­ственное начало, которое призвано восполнять недо­статки последнего.

Это начало порождает благотворительность. Она приходит на помощь неимущим, утешает страждущих, призревает бездомных. Не надобно только смешивать это начало с правом. Благотворительность не есть правосудие, права на помощь никто не имеет. Это — чистый дар, проистекающий от любвеобильного серд­ца, и это именно дает ему высокое нравственное зна­чение [...].

В тесной связи с нравственным началом находит­ся и религиозный элемент, который дает ему высшую опору и деятельную силу, связывая его с верховным Источником всего сущего. Религия образует самосто­ятельные союзы, о которых будет речь ниже; но влия­ние ее на нравы и понятия людей составляет один из важнейших факторов общественной жизни. Для мас­сы, которой недоступны философские теории, это вли­яние не может замениться ничем. Там, где оно ослабе­вает, нравственные основы общества становятся край­не шаткими. Это отражается даже на высших классах, которым более доступно светское просвещение. В об­ществе, потерявшем свои религиозные основы, господ­ствует нравственная анархия, которая ведет к шатко­сти всех отношений. Там и борьба классов достигает высшего ожесточения. Это мы видим, например, во Франции. То же явление повторяется и в Германии, где вследствие этого распространение социализма достигает ужасающих размеров. Между тем, именно при широкой общественной свободе нравственные сдержки всего необходимее. Токвиль сильно настаи­вал на важном значении религии в демократических обществах. Он далее сомневался в возможности проч­ной демократии при упадке религии. Последняя смяг­чает борьбу нравственным действием на массы, успо­каивая страсти, утоляя страдания, протягивая бедным руку помощи и призывая к тому же богатых, наконец, примиряя человека с условиями земного существова­ния и указывая ему утешение в загробной жизни.

Однако для успокоения борьбы мало одного нрав­ственно-религиозного начала; нужно еще развитие истинных понятий об обществе, об его задачах и о тех средствах, которые способны вести к общей цели. Это — дело светского просвещения. Оно составляет столь же важный элемент общественной жизни, как и самая религия. Последняя представляет, по преимуще­ству, консервативное начало; первое же есть начало прогрессивное. Светская наука подвергает критике существующий порядок и пролагает новые пути. Она же исследует основания общества и определяет истин­ные отношения права к нравственности. В этой сфере средневековая церковь, как показывают факты, впада­ла в печальные заблуждения: признавая нравственно-религиозное начало принудительным, она делала его источником невыносимого притеснения совести, и эти воззрения доселе еще в ней не искоренились. Только светское просвещение привело к более правильному пониманию вещей. Бесспорно, оно, именно вследствие своего прогрессирующего характера, подвержено зна­чительным колебаниям, которые отражаются и на об­щественном быте. Где понятия расшатаны, там борьба не успокаивается, а обостряется. Это мы и видим в современном мире, где главными источниками смут являются превратные понятия о характере и задачах общества, о праве, о нравственности, распространен­ные не только в массах, но и среди образованных клас­сов, и даже на вершинах науки. Но и тут надобно ска­зать, что таков неизбежный удел человеческого разви­тия. Искание истины всегда сопряжено с колебаниями и ошибками. Человеческий разум подвержен заблуж­дениям, но иного орудия у человека нет, и оно само в себе содержит возможность своего исправления. Од­носторонние и ложные теории заменяются более здра­выми и всесторонними. Развитие их составляет задачу науки, и в этом заключается одно из важнейших средств для приведения борьбы классов к правильно­му исходу. Ничто так не содействует успокоению умов, как распространение здравых понятий о вещах.

Светское просвещение находится в тесной связи с самым различием общественных классов. Между тем, как религия, действуя на сердца людей, одинаково обращается к богатым и бедным, к мудрым и младен­цам, находя в последних даже большую восприимчи­вость, светское просвещение весьма неравномерно распределяется в обществе. Оно в значительной сте­пени зависит от достатка, ибо развитие ума требует досуга и средств. Поэтому, в общем итоге, зажиточные классы суть вместе и образованные классы. Этим опре­деляется и различие их призвания в сравнении с низ­шими: одни предаются умственному труду, другие — труду материальному. Это различие коренится в самых условиях земного существования. Материальный труд всегда составлял и будет составлять призвание огром­ного большинства человеческого рода, а умственный труд всегда составлял и будет составлять призвание руководящего меньшинства.!...] Если же образование по необходимости распределяется в обществе нерав­номерно, то очевидно, что руководящею частью дол­жна быть самая образованная часть, то есть, зажи­точные классы. Поэтому демократия никогда не мо­жет быть идеалом человеческого общежития. Она дает преобладание наименее образованной части об­щества [...].

[...] Люди, связанные известным интересом, есте­ственно соединяют свои силы для совокупной деятель­ности. Так возникают товарищества. Если это интерес постоянный, то образуется юридическое лицо. Мы видели уже понятие о юридическом лице, как учреж­дении, в котором осуществляется человеческая воля, идущая на будущее. Когда юридическим лицом стано­вится товарищество, то постоянная цель служит связу­ющим началом постоянного частного союза. Таковы общества в юридическом смысле.

Эта цель может быть частная: известный предмет деятельности. Но она может иметь и более общий ха­рактер: люди, связанные общими интересами, могут соединяться в постоянные союзы для преследования разнообразных целей и для удовлетворения взаимных потребностей. Такого рода общества получают назва­ние корпораций. В обширном смысле это слово упот­ребляется и для обозначения всяких обществ, состав­ляющих юридическое лицо. Корпорация заключает в себе все элементы общественной организации. Связу­ющим началом, как сказано, является здесь обществен­ная цель, во имя которой образуется союз. Для осуще­ствления этой цели устанавливается власть, ибо, где есть совокупная деятельность, там необходимо общее решение и исполнение этого решения, а это — задача власти. Устройство этой власти и ее постановления составляют для общества закон, которому все должны подчиняться. Но, повинуясь закону, как выражению общей воли, соединяющиеся лица сохраняют свою свободу, и притом двоякого рода: в качестве самосто­ятельных лиц и в качестве членов союза. Как свобод­ные лица, они могут вступать в общество и выходить из него; они могут делать все, что им угодно, не нару­шая интересов союза [...].

[...] Корпорации, в качестве юридических лиц, имеют и свое имущество, которым они в праве распо­ряжаться. Без материальных средств общая цель не может быть достигнута.

Такого рода корпоративное устройство составляет в высшей степени важное явление в общественной жизни. Через это люди сближаются в тесном кругу общих им интересов, одинаково всем знакомых. Они находят друг в друге помощь и поддержку. С тем вме­сте они обретают в союзе такое ограждение, какого не может иметь отдельное лицо, слишком слабое, чтобы противостоять действию посторонних сил или напору внешней власти. В государственной жизни корпоратив­ная связь служит школою независимости и самодеятель­ности. Здесь люди привыкают сообща и по собственной инициативе устраивать свои дела. Они знакомятся и с условиями общественной жизни, с необходимостью сде­лок и уступок, с потребностью осторожности и постепен­ности. Вследствие этого, корпорации, являясь произве­дением и принадлежностью гражданского общества, могут сделаться органами государственных целей. Отсюда двоякий их характер: с одной стороны, они служат интересам соединяющихся в них лиц; с другой стороны, чем более эти интересы становятся общими, тем более самые эти союзы получают общественное значение. Корпоративное право составляет переход от частного права к публичному. Этот переходный харак­тер является именно причиною тех споров, которые ведутся на счет принадлежности их к той или другой области права. Одни относят их к частному праву, другие к государственному, третьи пытаются постро­ить область промежуточную между тем и другим. Но для образования такой промежуточной сферы нужны какие-нибудь специальные признаки, не принадлежа­щие к смежным областям, а тут нет ничего, кроме смешения начал, свойственных последним. С другой стороны, отнесение их к государственному праву воз­можно только для немногих корпораций, получающих общее значение; остальные союзы остаются частны­ми, а потому должны быть отнесены к другому разря­ду. В самой государственной жизни оказывается суще­ственное отличие собственно государственной дея­тельности, исходящей от центра и этих независимых общественных формаций. Это различие признается как теорией, так и положительными законодательствами. У нас, например, общественная служба отличается от государственной, и это отличие нельзя не признать существенно важным, как для понимания начал госу­дарственной жизни, так и для практического их при­ложения. Независимое, хотя и подчиненное государ­ственной власти положение корпоративных союзов есть принцип, на котором следует твердо стоять, ибо он служит обеспечением гражданской свободы. Имен­но эта независимость указывает на происхождение их из частных отношений, естественно образующихся между лицами, соединенными общими интересами. Государство дает им только юридическую организа­цию, делает их в большей или меньшей степени ору­диями своих целей. Этого не следует упускать из вида даже и тогда, когда эти союзы, получая высшее госу­дарственное значение, выделяются из гражданского общества и входят в состав государственного строя, определяемого началами публичного права.

В результате мы должны сказать, что к гражданс­кому обществу принадлежат не только частные отно­шения между людьми, управляемые гражданским пра­вом, но и те частные союзы, которые образуются лица­ми, соединенными общими интересами. Эти союзы могут иметь различное значение. Чем более связываю­щие их интересы носят на себе общий характер, тем более эти союзы способны становиться органами го­сударственных целей. Высшие из них входят в состав государственных учреждений, через что установляет-ся тесная, живая связь между гражданским обществом и государством и переход от первого к последнему. Но и в области государственной жизни эти союзы сохра­няют свое самостоятельное значение, а потому долж­ны иметь более или менее независимое положение.

Для точнейшего определения этого вытекающего из самого существа дела различия между государ­ственными корпорациями и частными, надобно рас­смотреть те цели, которые имеются в виду при их уч­реждении. Прежде всего, интересы могут быть личные или местные. Каждая местность, в которой соединя­ются люди для сожительства, имеет свои интересы, об­щие всем, а потому требующие совокупного действия и совокупной организации. Так образуются общины и, на более обширном пространстве, округи. Последние могут определяться более или менее произвольно; но община есть самородный продукт, который предше­ствует государству и только организуется им. Обни­мая совокупность всех местных интересов, она есте­ственно является органом для осуществления государ­ственных целей на местах. Но так как она имеет, вме­сте с тем, самостоятельное значение, то здесь возника­ет вопрос об отношении государственной власти к общественной и о согласном действии обеих. Этот вопрос решается положительным государственным правом по соображении местных и временных усло­вий. Задача состоит в том, чтобы обеспечить дости­жение государственных целей, сохраняя самостоя­тельность местной жизни. То же самое относится и к округам.

В отличие от этих местных интересов, касающихся совокупности живущих в данном месте людей, личные интересы связывают только известные разряды лиц, преследующих свои специальные цели. Более или менее общественный характер этих союзов зависит от важности той цели, которую они имеют в виду, а также и от того, учреждается ли союз только во имя извест­ного интереса или он обнимает совокупность интере­сов известного разряда лиц. Этим, как сказано, опре­деляется отличие обществ и корпораций. От этого за­висит и большее или меньшее государственное их значение. И этого Рода союзы имеют, по необходимо­сти, более или менее местный характер, ибо связь людей, рассеянных на значительном пространстве, вообще, не довольно тесна для образования постоян­ных союзов. Во всяком случае требуется местная орга­низация, к которой примыкают рассеянные члены. Однако, интересы, связывающие людей, могут и не ограничиваться известною местностью; они могут но­сить и более общий характер. Люди, имеющие одина­ковое занятие или призвание, естественно имеют и общие интересы. Если они получают соответствующие этому призванию права, то из этого образуются уже не корпорации, а сословия.

Сословия имеют более общее значение, нежели корпорации. Это уже не частные союзы, а расчлене­ние всего гражданского общества на части, соответ­ствующие потребностям целого. Сословия составляют поэтому переход от гражданского общества к государ­ству. Частью они примыкают и к церкви. Исконное деление общества, идущее через всю историю, как древнюю, так и новую, состоит в разделении сословий на военное, духовное и промышленное. Из них только последнее есть собственно гражданское сословие; ду­ховное составляет принадлежность церкви, а военное служит государству. Однако, разделение на сословия есть все-таки расчленение гражданского общества, а не государства. Это доказывается уже существовани­ем промышленного сословия, которое, по существу своему, есть не политическое, а гражданское. С дру­гой стороны, духовенство образует сословие не в силу религиозного своего назначения, а в силу присвоен­ных ему гражданских прав, которые имеют частный характер. То же относится и к военному, или, вообще, служилому сословию. Государственная служба вовсе не требует, чтобы человек посвящал ей всю свою жизнь, и еще менее, чтобы с нею связывались права, перехо­дящие из рода в род. Напротив, и то, и другое несов­местно с государственною пользой. Поэтому, с разви­тием государственных начал, сословная служба заме­няется установлением прав и обязанностей, общих для всех граждан. Этим удовлетворяется и высшее требо­вание права, состоящее, как мы видели, в равенстве всех перед законом. Разделение гражданского обще­ства на сословия противоречит этому началу, а пото­му оно, рано или поздно, должно уступить место ино­му порядку. В этом удостоверяет нас ход всемирной истории.

Устройство гражданского общества в своем исто­рическом развитии проходит через три следующие друг за другом ступени: порядок родовой, сословный и об­щегражданский. В первом родовое начало лежит в основании, как гражданских, как и государственных отношений. Этот порядок господствовал в древних классических государствах. Во втором общество раз­деляется на части, отделяющиеся друг от друга своими особенными правами и своим призванием. Этот поря­док, который встречается уже в древних теократиях, составлял естественную принадлежность средневеко­вого строя, в котором государство поглощалось граж­данским обществом. Весь средневековой быт основан был на противоположении гражданского общества и церкви, Это и составляло вторую ступень всемирно-исторического развития. Государство, как единое це­лое, владычествующее над частями, исчезло; общество управлялось началами частного права. Самая верхов­ная власть подчинялась этим определениям: монархия превратилась в вотчину, а свободные союзы сложились в вольные общины. Общество раздробилось на множе­ство частных союзов, состоявших в постоянной борьбе между собою. Это естественно вело к господству силь­ных над слабыми. Сильные являлись вольными людь­ми, которые не знали над собою иной власти, кроме той, которую они признавали добровольно, а слабые состояли у них в крепостном подчинении. Вследствие этого образовались различные разряды лиц, отличав­шихся друг от друга своими правами, соответственно их могуществу и их общественному положению. Воен­ное сословие, имея в руках материальную силу, было господствующим. Наряду с ним стояло и духовенство, которое опиралось на нравственный авторитет церк­ви. Промышленное же сословие сохраняло свою сво­боду лишь настолько, насколько оно успевало отстоять ее за стенами вольных общин. Все остальное было крепостным, и это составляло главную силу владыче­ствующих сословий. Сословный порядок держался крепостным правом.

Он должен был пасть вместе с последним. Анар­хия борющихся между собою частных сил сама собою вызывала потребность в восстановлении государства, как высшего союза, представляющего единство целого и сдерживающего частные стремления. Только в нем слабые могли находить защиту. Оно было призвано и к осуществлению идеи права, то есть равенства перед законом.

Перед этою идеей должны были пасть все сослов­ные преграды. Развитие ее повело к тому, что сослов­ный порядок заменился общегражданским.

В последнем сохраняется различие интересов, а вместе с тем и все разнообразие общественных поло­жений и классов; но это не ведет к различию в праве: закон остается один для всех. Им определяются как частные отношения людей между собою, так и права частных союзов. Это и составляет идеал права, а пото­му общегражданский порядок должен считаться окон­чательным. Но установление его возможно единствен­но вследствие того, что над гражданским обществом, как самостоятельным союзом, представляющим сово­купность частных отношений, воздвигается государ­ство, как представитель целого, которому вверяется охранение общего закона.

<< | >>
Источник: Радько Т.Н.. Хрестоматия по теории государства и права / под общей ред. И. И. Лизиковой. — 2-е изд. — М.: Проспект, — 720 с. 2009

Еще по теме Гражданское общество (понятое гражданского общества; состав гражданского общества; права и экономический порядок]:

  1. Экономическая система общества в современной экономической литературе
  2. § 3. Понятие, предмет и метод гражданского процессуального права
  3. § 2. Отдельные принципы гражданского процессуального права
  4. 1.4. Понятие, значение и классификация принципов гражданского процессуального права
  5. 1. Понятие и система источников гражданского процессуального права
  6. 3. Гражданский процессуальный кодекс Украины как основной процессуальный источник гражданского процессуального права
  7. 1. Понятие принципов гражданского процессуального права и их классификация
  8. § 1. Понятие, значение и состав принципов гражданского процессуального права (гражданского процесса)
  9. Гражданское общество (понятое гражданского общества; состав гражданского общества; права и экономический порядок]
  10. Тема 11. ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО, ПРАВО, ГОСУДАРСТВО (Н.И. Матузов, Б. С. Эбзеев)
  11. § 3. Понятие, предмет и метод гражданского процессуального права
  12. § 2. Отдельные принципы гражданского процессуального права
  13. § 1. Введение в гражданское процессуальное право
  14. ТЕМА 1. Понятие гражданского процессуального права. Предмет и метод гражданского процессуального права
  15. ТЕМА 2. Принципы гражданского процессуального права
  16. 1.6. Принципы гражданского процессуального права
  17. ЛЕКЦИЯ на тему: ПОНЯТИЕ, ПРЕДМЕТ И МЕТОД ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА.
  18. ЛЕКЦИЯ на тему: ПРИНЦИПЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА.
  19. Раздел 4. Проблемы теории государства и гражданского общества. Права человека
  20. § 2. Содержание принципа законности в гражданском процессуальном праве
- Кодексы Российской Федерации - Юридические энциклопедии - Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административное право (рефераты) - Арбитражный процесс - Банковское право - Бюджетное право - Валютное право - Гражданский процесс - Гражданское право - Диссертации - Договорное право - Жилищное право - Жилищные вопросы - Земельное право - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История государства и права - История политических и правовых учений - Коммерческое право - Конституционное право зарубежных стран - Конституционное право Российской Федерации - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Международное право - Международное частное право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Оперативно-розыскная деятельность - Основы права - Политология - Право - Право интеллектуальной собственности - Право социального обеспечения - Правовая статистика - Правоведение - Правоохранительные органы - Предпринимательское право - Прокурорский надзор - Разное - Римское право - Сам себе адвокат - Семейное право - Следствие - Страховое право - Судебная медицина - Судопроизводство - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Участникам дорожного движения - Финансовое право - Юридическая психология - Юридическая риторика - Юридическая этика -