<<
>>

2. СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ МОНАРХИЯ В АНГЛИИ

Особенности сословной структуры. К началу XIII в. баро­ны, составлявшие высшую прослойку господствующего класса Англии, были связаны в пользу своего верховного суверена — короля — значительными финансовыми и личными обязатель­ствами, невыполнение которых могло повлечь конфискацию баронских земельных владений в пользу государственной каз­ны.
Феодальная знать Англии не смогла превратиться в замкну­тое наследственное сословие князей, обладавших самостоятель­ными территориальными владениями. Иммунитетные права баронов, и без того достаточно ограниченные, к тому же мог­ли быть оспорены в судебном порядке (на основании Глостер- ского статута 1278 г.). В целом, высший дворянский титул в Англии давал его обладателю гораздо меньше привилегий, чем те, которыми обладало дворянство в странах континентальной Европы. Однако политический вес крупных земельных магна­тов, несмотря на их малочисленность, был весьма значитель­ным. Борясь за его дальнейшее увеличение, бароны объективно сталкивались с королевской властью, которая располагала мак­симально высокой для системы вассально-ленных отношений степенью централизации. Именно в конфронтации монархии с баронами заключался основной социально-политический кон­фликт рассматриваемого периода, — конфликт, определивший общее направление эволюции английской государственности от сеньориальной к сословно-представительной монархии. Бли­жайшими союзниками баронов в борьбе с королем выступали высшие прелаты церкви — архиепископы, епископы, аббаты крупных монастырей.

Опорой королевской власти в ее конфликте с высшей светской и духовной знатью объективно выступали прослойки средних и мелких феодалов, составлявшие до 75 % от общей массы господствующего класса. Обладая сравнительно неболь­шими земельными наделами, они стремились извлечь из них максимум доходов путем совершенствования форм хозяйство­вания, применения самых прибыльных его форм.

Поместья мел­ких и средних феодалов имели тесную связь с рынком, в них преобладала денежная рента, кое-где применялся наемный труд. И в экономическом, и в политическом смысле эта часть гос­подствующего класса являлась носителем прогрессивных тен­денций. Из ее рядов формировались кадры государственных служащих, являвшихся ревностными сторонниками государ­ственной централизации. Вместе с тем, среднее и мелкое дво­рянство стремилось добиться сокращения налогов и поборов в казну, ограничения произвола местной королевской админис­трации.

Условия экономической жизни сближали интересы сред­него и особенно мелкого дворянства с интересами верхушки крестьянства и горожан. Разбогатевшие крестьяне-фригольдеры имели возможность приобрести рыцарское земельное владение и по достижении 20 (впоследствии 40) фунтов стерлингов годо­вого дохода влиться в низшие слои феодалов. Напротив, система майората выталкивала младших дворянских сыновей из катего­рии землевладельцев, заставляла их вливаться в ряды других со­словий — духовенства и горожан. В целом, английское дворян­ство было гораздо более подвижным и менее замкнутым, чем дворянство Франции или Германии. Учитывая это обстоятель­ство, государственное законодательство не проводило принци­пиальных различий между дворянскими и недворянскими эле­ментами в среде мелких земельных собственников.

Что касается основной массы крестьянского населения (вилланов), то оно, продолжая выполнять сеньориальные по­винности в пользу своих вотчинников, одновременно привле­калось и к выполнению государственных повинностей — нало­говой и военной, а также частично вовлекалось в королевскую юрисдикцию.

Городское население, как и на континенте, объективно являлось носителем централизационных тенденций. Наиболее значительные города пользовались самоуправлением; их число к началу XIII в. составляло около 80, а на протяжении столетия возросло еще на 113. Однако раннее развитие в Англии силь­ной центральной власти обусловило большую зависимость го­родов от короля, чем это имело место во Франции и Германии.

Правительство контролировало избрание городских должност­ных лиц, располагало правом отнять у городов их привилегии. Недовольство горожан вызывал постоянный рост налогов, раз­мер которых определялся совершенно произвольно. В самих го­родах углублялось имущественное расслоение, препятствовав­шее выработке единой политической линии городского сосло­вия. В целом, в последующих общественно-политических собы­тиях, развернувшихся в XIII в., городское население Англии сыграло существенно меньшую роль, чем та, которая выпала на долю соответствующей социальной категории во Франции.

Таким образом, в начале XIII в. в Англии сложились пред­посылки для перехода к новой государственной форме — со- словно-представительной монархии. Однако в отличие от Фран­ции, где инициативу реализации этой новой формы взяла на себя королевская власть, английские короли не проявляли го­товность привлекать сословия к решению важнейших обще­ственно-политических вопросов. Это объяснялось тем обстоя­тельством, что проблема политического объединения страны, столь жизненно необходимая для Франции, в Англии вообще не стояла в повестке дня (как известно, в период сеньориаль­ной монархии Англия практически избежала состояния фео­дальной раздробленности). Усиление государственной центра­лизации также не составляло актуальную политическую про­блему, поскольку уровень этой централизации был достаточно высоким и в период господства ленной системы. Поэтому дос­туп английских сословий к активному участию в политической жизни был достигнут не вследствие добровольного волеизъяв­ления королевской власти, а путем энергичных усилий со сто­роны самих этих сословий, в ходе острых социально-полити­ческих конфликтов, принимавших даже форму гражданской войны. Инициативу борьбы с королевской властью взяли на себя верхи господствующего класса — бароны и высший цер­ковный клир. В отличие от баронских выступлений XI — XII вв., имевших характер обычных феодальных мятежей, обще­ственно-политические движения XIII в. осуществлялись сила­ми широкого общенационального фронта, объединившего в своих рядах не только крупных земельных магнатов, но и про­слойки среднего и мелкого дворянства, а также верхушечные категории крестьянского и городского населения.

В общем ито­ге сложившаяся в Англии сословно-представительная система знаменовала собой политическую победу сословий над коро­левской властью.

Великая хартия вольностей 1215 г. Принятие этого важ­нейшего документа, являвшегося первым в конституционно- правовой истории Англии, явилось следствием острого обще­ственно-политического конфликта между королем и возглав­ленным высшей светской и духовной знатью широким анти­королевским фронтом, сложившимся в годы правления Иоан­на Безземельного (1199—1216 гг.). Поводом для выступления против этого крайне непопулярного правителя послужили его финансовые вымогательства, вызвавшие массовое недовольство всех феодалов, духовенства и влиятельных городских кругов (подсчитано, что за годы своего правления Иоанн 20 раз при­бегал к различным денежным поборам со своих подданных). Провалом закончилась авантюристическая политика Иоанна во Франции, где он был вынужден в 1202—1204 гг. уступить Фи­липпу II Августу ряд принадлежавших английской короне тер­риторий (Нормандию, Мэн, Анжу, Турень), а спустя десяти­летие (1214 г.) вместе со своими германскими союзниками потерпел жестокое военное поражение при Бувине (во Фланд­рии). Конфликт Иоанна с могущественным папой Иннокенти­ем III по вопросу о кандидатуре на пост архиепископа Кентер- берийского завершился в 1213 г. унизительным признанием вассальной зависимости английской короны от папского пре­стола и обязанностью выплачивать ежегодно 1000 фунтов стер­лингов в пользу римской курии. В этой экстремальной ситуа­ции бароны всего королевства, заручившись поддержкой выс­шего духовенства, отреклись от вассальной верности своему монарху, вооружились и двинулись против Иоанна. Солидар­ность с баронами выразили рыцари и городской патрициат Лондона. 15 июня 1215 г. Иоанну были предъявлены статьи Ве­ликой хартии вольностей, к которой он был вынужден прило­жить свою печать. Достигнув победы над королевской властью, оппозиционные силы закрепили эту победу особым догово­ром, который связал короля с остальным обществом некото­рыми отныне и навсегда неуничтожимыми обязательствами.

Великая хартия вольностей (лат. Magna Charta Libertatum, англ. The Great Charter) включала 63 статьи, весьма различных по содержанию и не сведенных в какую-то логическую систему. Образцом для ее составителей явились предшествующие хар­тии вольностей, издаваемые со времен Генриха I, но по свое­му содержанию она была гораздо шире своих более ранних ана­логов. Общий смысл анализируемого документа состоял не столько в провозглашении свобод, сколько в закреплении при­вилегий, предоставляемых участникам антикоролевской оппо­зиции, — баронской олигархии, светским и церковным фео­далам, верхушке городского патрициата, — которые совмест­ными усилиями ограничили королевский произвол и тем са­мым способствовали укреплению английской национальной государственности.

Ст. 1 Хартии подтверждала существовавшие ранее приви­легии и свободы церкви и всего духовенства, гарантировала их права и вольности, в частности, свободу церковных выборов.

Центральное место в документе занимают статьи, ограж­давшие привилегии баронов как непосредственных держателей короны и в соответствии с этим ограничивавшие произвол короля в реализации им своих сеньориальных прав. Баронские лены объявлялись свободно наследуемыми владениями. В слу­чае смерти барона его совершеннолетний наследник прини­мал на себя все ленные права и обязанности, выплатив в пользу короля обычный рельеф, который не должен был превышать 100 фунтов; размер рельефа за рыцарский лен не должен был превышать 100 шиллингов (ст. 2). Несколько следующих статей Хартии (с 3 по 8) решали вопросы, связанные с опекой над несовершеннолетними королевскими вассалами, а также с имущественными правами наследниц и вдов королевских дер­жателей. Ст. 12 устанавливала границы королевского произвола в реализации обязанности баронов оказывать королю экстра­ординарную финансовую помощь. Последняя могла быть зат­ребована королем лишь в трех случаях: при выкупе короля из плена, при возведение в рыцари его старшего сына и при вы­даче замуж первым браком его старшей дочери.

Подчеркнув, что указанная денежная помощь должна быть умеренной, Хар­тия присоединила к потенциальным плательщикам этих денег и жителей города Лондона. Решение вопроса о выплате всех остальных денежных сборов, кроме трех вышеперечисленных, а также об обложении т. н. «щитовыми деньгами» должен был решать особый «Совет королевства». Из перечня его участни­ков, содержащегося в ст. 14, следовало, что данный совет фак­тически представлял собой прототип будущей палаты лордов. И хотя в указанном составе «Совет королевства» никогда не собирался, принципы его формирования, заложенные в Хар­тии, оказались вновь востребованными через несколько деся­тилетий при формировании английского парламента.

Через призму баронских интересов были преломлены и требования Хартии об ограничении королевского произвола в осуществлении судебной и полицейско-административной вла­сти. Ст. 17 провозгласила, что процесс отправления правосудия должен быть отделен от самой личности короля: общие тяжбы должны разбираться и решаться в одном определенном раз и навсегда месте (конкретно — в Вестминстере), а не следовать за королем. В ст. 18 и 19 постановлялось, что расследование споров о земле, производимое с участием разъездных судей, будет впредь осуществляться только в тех графствах, где лежат эти земли. Налагаемые королем штрафы должны были соответ­ствовать тяжести проступка и не должны быть настолько чрез­мерными, чтобы привести наказуемого к разорению (ст. 20). При этом графы и бароны могли быть оштрафованы только с согласия пэров, т. е. лиц, равных им в сословном отношении (ст. 21), — основной смысл статьи состоял в ослаблении судеб­ных прерогатив короны, поскольку высшая феодальная знать изымалась из-под юрисдикции королевских судов, где действо­вал институт присяжных заседателей. В ст. 23 проводился прин­цип отделения судебной власти от административной; соглас­но ст. 45 на должности судей, а также шерифов, констеблей и бейлифов впредь должны были назначаться только лица, «све­дущие в праве и имеющие желание его применять». В ст. 34 про­возглашалось восстановление некоторых сеньориальных прав баронов, ущемленных в результате расширения королевской юрисдикции: в частности, воспрещалась практика приказов, выданных монархом, о перенесении исков о собственности из курии барона в королевскую курию; тем самым ограничива­лось вмешательство короля в споры крупных магнатов с их вас­салами по поводу земельной собственности. В ст. 38 королевс­ким чиновникам воспрещалось привлекать кого-либо к судеб­ной ответственности по одному лишь устному заявлению без свидетелей, заслуживающих доверия. Ст. 40 запрещала взыски­вать с участников судебных процессов произвольные и непро­порциональные судебные пошлины.

Но особую важность приобрела ст. 39, на основании кото­рой «ни один свободный человек не будет арестован или зак­лючен в тюрьму, или лишен имущества, или объявлен сто­ящим вне закона, или изгнан, или каким-либо (иным) спосо­бом обездолен ... иначе как по законному приговору его пэров и по закону страны». Оградив в первую очередь интересы все тех же баронов (поскольку понятие «свободный человек» в эпоху составления Хартии распространялось в первую очередь только на прямых королевских вассалов), эта ставшая знаменитой ста­тья впоследствии приобрела более общее звучание. В XIV и пос­ледующих столетиях она неоднократно редактировалась парла­ментом, приобретая характер общей нормы, гарантирующей всех свободных людей от административного произвола. В XVII в. идеи этой статьи послужили теоретической основой доку­мента, известного под наименованием Habeas Corpus Act.

Интересы союзников баронов по антикоролевской коа­лиции — рыцарей и горожан — были отражены в Хартии в гораздо меньшей степени. Так, непосредственно положения рыцарей касались лишь немногие статьи: один из пунктов ука­занной выше ст. 2, устанавливавший максимальный размер рыцарского рельефа; ст. 16, предписывавшая требовать с дер­жателя рыцарского лена только тех служб, которые с них сле­дуют, но не более обычного предела; ст. 60, декларировавшая, что все взаимоотношения, установленные между королем и его прямыми вассалами, распространялись и на взаимоотношения баронов с их вассалами. Важными для горожан являлись ст. 12 (в одном из пунктов которой столице страны придавался ста­туе непосредственного вассала короля) и ст.13 (подтверждав­шая древние вольности и свободы Лондона и других городов и портов). В ст. 35 устанавливалось единообразие мер и весов на всей территории страны — необходимое условие для нормаль­ного функционирования ремесленного производства и торгов­ли. В ст. 41 всем иностранным купцам предоставлялось право свободного въезда в Англию, свободного проживания в ней и свободного передвижения по ее территории. Купцы не должны были подвергаться никаким несправедливым поборам, но уп­лачивали лишь установленные обычаем старинные пошлины; некоторые ограничения, не наносящие, однако, ущерба здо­ровью и имуществу этих торговых людей, предусматривались лишь на период войны. Данная мера, хотя и способствовала развитию внешней торговли, была отрицательно воспринята горожанами, поскольку ущемляла их торговые монополии.

Что касается основной массы населения страны — вилла­нов, то Хартия их интересы вообще не затронула, еще раз под­черкнув их полное бесправие.

Не будучи уверенными в том, что королевская власть бу­дет строго соблюдать достигнутое соглашение, авторы Хартии оставили за собой право защищать свой суверенитет с помо­щью вооруженной силы. Так, согласно ст. 61 бароны могли со­здать специальную комиссию в составе 25 своих представите­лей для того, чтобы «всеми силами» охранять мир и вольно­сти, пожалованные королем и сформулированные в Хартии. Когда хотя бы одно из положений документа оказывалось на­рушенным по вине короля, его юстициария или любого друго­го чиновника, комиссия выбирала из своего состава четырех человек, которые делали королю соответствующее представле­ние и обращались с просьбой немедленно исправить допущен­ные злоупотребления. Если в течение 40 дней после этого заяв­ления король или его юстициарий не исполнят требуемого, все 25 баронов «вместе с общиной всей земли» должны будут при­нудить короля восстановить нарушенные права, используя для этого все возможные средства (такие как захват королевских замков, земель и других владений). Неприкосновенными при этом должны оставаться личность короля, его супруги и его детей. Все подданные короля обязаны были поддержать баро­нов в их действиях. Король не только не мог воспрепятствовать этому, но, наоборот, собственным приказом обязан был зас­тавить всех подчиняться распоряжениям баронов. Решения в «Комитете 25» должны были приниматься большинством го­лосов присутствующих членов. Со своей стороны, все члены комитета должны были принести присягу, что будут добросо­вестно исполнять возложенные на них обязанности.

Содержание Великой хартии вольностей свидетельству­ет, что этот документ отразил соотношение общественно-по­литических сил, сложившихся в Англии в начале XIII в., когда феодальная аристократия одержала временную победу над ко­ролем. Подписание Хартии было для Иоанна Безземельного единственным выходом из того тяжелого и унизительного по­ложения, в которое он был поставлен энергичными действия­ми вооруженной коалиции. Однако в конце 1215 г. римский папа Иннокентий III, возмущенный действиями баронов, объявил Хартию не имеющей силы, освободил Иоанна от выполнения ее условий и отлучил от церкви всех участников антикоролев­ского выступления. И хотя в последующем королевская власть была вынуждена неоднократно подтверждать положения Хар­тии (подсчитано, что за период 1215—1422 гг. последовало 37 ее подтверждений), ей удалось со временем добиться изъятия из документа более 20 статей, в первую очередь, т. н. «консти­туционных» (в частности, ст. 12, 14 и 61), которые особенно умаляли престиж короны.

Принципы реорганизации политической системы, про­возглашенные в Хартии, нашли свое реальное воплощение в создании т. н. Большого совета королевства, состоявшего из представителей светской и духовной знати и наделенного со­вещательными функциями. И хотя в документах той эпохи он все чаще стал именоваться «Парламентом», он, строго говоря, пока еще не являлся ни сословным, ни представительным ор­ганом. Англии предстояло пережить еще один острейший об­щественно-политический кризис, прежде чем произошло кон- ституирование парламента в подлинное сословно-представи- тельное учреждение.

Становление английского парламента. К концу 50-х гг. XIII в. политика Генриха III (1216—1272 гг.) вызвала складывание в стране еще более широкого антикоролевского фронта, чем это имело место в момент принятия Великой хартии вольностей.

Общие требования сводились к ликвидации засилия иностран­цев при королевском дворе, к ограничению налогового гнета, к прекращению авантюристических внешнеполитических ак­ций. В качестве политического центра оппозиции выступал Боль­шой совет. Представлявший преимущественно интересы баро­нов, Совет пользовался поддержкой самых широких обществен­ных кругов.

Поводом для открытого выступления баронов послужил созыв Большого совета в апреле 1258 г., на котором король выступил с требованием сбора громадной финансовой суммы, предназначенной для выплаты папской курии; эта сумма была эквивалентна одной трети доходов от всей движимой и недви­жимой собственности в целом по стране. Заявив самый реши­тельный отказ, бароны мобилизовали свои вооруженные силы (достигшие, по сведениям современников, 60 тыс. чел.) и предъявили королю требования, оформленные в виде петиции из 29 пунктов (т. н. Оксфордские провизии). Одновременно был избран комитет баронов, состоявший из 24 чел., который не­медленно приступил к реорганизации государственного управ­ления.

Многие иностранцы были вынуждены покинуть страну, а их земельные и недвижимые имущества были конфискованы. При короле создавался особый совет из 15 членов, который фактически брал в свои руки высшую исполнительную власть. Для решения важнейших государственных вопросов три раза в год (6 октября, 3 февраля и 3 июня) должен был созываться Большой совет (парламент), составленный из 27 человек — указанных выше 15 членов из состава постоянного королевско­го совета и 12 специально избранных представителей баронов. Решения Большого совета являлись обязательными для «всей общины страны». Высшие сановники королевства (канцлер, юстициарий, казначей и др.), а также шерифы графств долж­ны были назначаться на один год, и по истечении этого срока должны были отчитаться за свою деятельность перед королем и «Советом 15».

Как видно из содержания Оксфордских провизий, они имели своей целью установления баронской олигархии, пре­дусмотренной Великой хартией вольностей, но остававшейся не реализованной. Под давлением широких общественных кру­гов в 1259 г. в дополнение к Оксфордским провизиям были изданы Вестминстерские провизии, отразившие интересы со­юзников баронов по антикоролевской коалиции, в частности, мелких феодалов. Их представители проникали в центральные правительственные структуры, поскольку в состав королевс­кого совета вводилось несколько рыцарей. Но особенно значи­тельным было укрепление позиций мелких феодалов в системе местного управления. В каждом графстве создавалась комиссия из четырех рыцарей, являвшихся местными уроженцами. Эта комиссия следила за деятельностью шерифа и всей королевс­кой и вотчинной администрации, обладая правом направлять в высший суд страны представления на допущенные злоупот­ребления. Должность шерифа, до этого назначаемого королем, становилась выборной и отчетной, а исполнение службы огра­ничивалось одним годом; шерифы должны были получать со­ответствующее денежное содержание.

Однако и на этот раз победа оппозиции над королем не была достигнута, поскольку в самом лагере оппозиционных сил произошел раскол. Играя на этих противоречиях, а также опи­раясь на поддержку извне (в частности, со стороны французс­кого короля Людовика IX), Генрих III отказался от выполне­ния достигнутых соглашений. В этих условиях наиболее реши­тельные его противники, возглавляемые графом Симоном де Монфором (который приходился королю сводным братом), встали на путь вооруженной борьбы с королевской властью. 14 мая 1264 г. в битве при Льюисе королевская армия была разби­та, а сам король вместе с наследным принцем Эдуардом был взят в плен. Став фактически военным диктатором Англии, Симон де Монфор от имени короля созвал в январе 1265 г. собрание сословий, которому было предназначено стать пер­вым сословно-представительным учреждением Англии — пар­ламентом в собственном смысле этого государственно-право­вого понятия.

В парламенте 1265 г. все сословные элементы английского общества были представлены с максимальной полнотой, не имевшей аналогий с собраниями предшествующих десятиле­тий. Заседания парламента продолжались в течение двух меся­цев. Затем в рядах оппозиции произошел новый раскол. Симон де Монфор и его сторонники потерпели поражение в битве при Ившеме (4 августа 1265 г.). Ордонансом Генриха III от 1266 г., одобренном и баронами, в стране был формально восста­новлен порядок, существовавший до выступления баронов в 1258 г. Однако король не мог не считаться с теми изменениями в расстановке политических сил, которые произошли в ходе гражданской войны. Поэтому продолжалась практика созыва парламентов как в последующие годы правления Генриха III, так и после вступления на престол Эдуарда I (1272— 1307 гг.). Именно при нем в 1295 г. был созван т. н. «образцовый (модель­ный) парламент», названный так по полноте своего предста­вительства. Из числа духовенства на него были приглашены оба архиепископа (Кентерберийский и Йоркский), высший цер­ковный клир, 67 аббатов, главы рыцарско-монашеских орде­нов, представители от церковно-административных округов. Высшее дворянство было представлено 41 бароном и 7 графа­ми. Кроме того, было избрано по 2 рыцаря от каждого графства и по 2 горожанина от каждого (имевшего на это право) города. Общая численность «образцового парламента» составляла око­ло 360 чел.

Порядок комплектования парламента и его внутренняя структура складывались постепенно, в течение длительного времени. В 1312 г. было установлено, что созывы парламента должны производиться ежегодно, — эта норма, впрочем, ни­когда строго не выполнялась, несмотря на ее подтверждение в 1330 г. Сессии парламента были рассчитаны на несколько не­дель. Первоначально парламент заседал в виде единой колле­гии, без разделения ее на отдельные палаты. Однако различия, существовавшие в способах комплектования представительства различных сословий, были настолько существенными, что де­ление парламента на две палаты оказалось неизбежным, — это и произошло к середине XIV в.

Верхнюю палату — палату лордов (the House of Lords) — составляли светские и церковные магнаты, которые получали индивидуальные приглашения от имени короля. Из общего количества высшей знати (таковых насчитывалось около 200 человек) приглашалась примерно одна треть. Группа церков­ных прелатов (архиепископы, епископы, аббаты) в составе палаты лордов составляла более 50 чел. К XV в. главным прин­ципом комплектования верхней палаты стал наследственный принцип. Палата лордов проводила свои заседания под предсе­дательством лорда-канцлера.

В состав нижней палаты — палаты общин (the House of Commons), которая организационно оформилась в 1339 г., — входили выборные представители от графств и городов. Жите­ли графства, представленные в основном рыцарями и свобод­ными землевладельцами недворянского происхождения (для последних в 1430 г. был установлен имущественный ценз в 40 шиллингов годового дохода), собирались на избирательные собрания, в которых, как правило, участвовали и шерифы. Число участников собрания было обычно невелико (иногда менее 10 чел.). От каждого графства в парламент избиралось по 2 человека; эти избранные лица должны были обязательно при­надлежать к сословию рыцарей и ни в коем случае не могли быть крестьянами. Поскольку в конце XIII в. территория стра­ны разделялась на 37 графств, число рыцарей в нижней палате составляло 74. За каждый день их пребывания в парламенте они получали из средств графства по 4 шиллинга.

Принципы представительства от городов оставались нео­пределенными в течение особенно длительного времени. При этом далеко не все города страны направляли в парламент сво­их депутатов: обычно этим правом пользовались только глав­ные города графств и другие наиболее значительные центры, в большинстве своем из числа тех, которые были расположены на территории изначального королевского домена. В разное время в парламенте были представлены 180 городов королевства (из общего числа имевшихся в конце XIII в. 280 городских поселе­ний), но регулярно посылали своих депутатов около 100 горо­дов, так что общая численность представителей сословия горо­жан в парламенте не превышала 200 чел. За свое депутатство они получали по 2 шиллинга в день из городских средств. Их избрание производилось либо на заседаниях должностных лиц муниципалитетов (олдерменов), либо на собраниях с участием верхушки городского населения. Чаще всего избранными ока­зывались мэры городов, члены муниципалитетов и другие наи­более влиятельные представители городской олигархии. Широ­кие слои горожан от этих избирательных кампаний были от­странены.

Рыцарское и городское сословия, представленные совме­стно в рамках единой палаты общин, с течением времени ста­ли оказывать все возрастающее влияние на государственные дела. В организационном смысле палата общин не зависела от палаты лордов — она заседала отдельно под руководством из­бираемого самой палатой председателя (спикера), через кото­рого и доводила до короля свои решения; возникновение дол­жности спикера относится к 1376—1377 гг. Руководящая роль в складывающемся блоке социальных сил, представленных в нижней палате, безоговорочно принадлежала рыцарству; роль городского элемента в составе английского высшего сословно- представительного учреждения в период XIII—XIV вв. по срав­нению с его французским аналогом была гораздо менее значи­тельной.

Духовенство как отдельное сословие в парламенте пред­ставлено не было и потому особой палаты оно не составляло. Высшее духовенство, получавшее индивидуальные приглаше­ния, заседало вместе с баронами в палате лордов; представите­ли низшего церковного клира могли быть избраны в палату общин. В Англии сложилась традиция созыва особых собраний духовенства (конвокаций), на которых помимо решения кано­нических проблем могли рассматриваться и вопросы общепо­литического (в т. ч. финансового) характера.

Среди главных функций парламента на первый план выс­тупала функция финансовая. Основной побудительной причи­ной, вынуждавшей королей созывать параламент, являлась именно необходимость изыскания финансовых средств для по­полнения государственной казны. В 1297 г. Эдуард I был при­нужден к изданию особого статута «О неразрешении налогов», согласно которому король обязывался не собирать со своих подданных никаких налогов, пособий и сборов без общего со­гласия духовенства и светских магнатов, рыцарей, горожан и других свободных людей королевства, представленных в парла­менте. Однако на первых порах компетенция парламента в фи­нансовой сфере была весьма ограниченной. К началу XIV в. с санкции парламента взималось не более одной четверти всех налоговых поступлений в казну; остальные 75 % денежных сбо­ров (например, такие как «щитовые деньги», многие косвен­ные акцизы и пошлины) устанавливались королем самостоя­тельно. При этом основная тяжесть налогов приходилась на низшие слои общества (в первую очередь, на городское насе­ление), тогда как знать имела возможность исключить из обло­жения наиболее ценные объекты своей собственности.

Однако в течение XIV в. активность парламента в осуще­ствлении налоговой политики существенно возросла. Статут 1340 г. категорически запретил под каким бы то ни было предлогом взимание всех прямых налогов без разрешения парламента. Ста­тутами 1362 и 1371 гг. это правило было распространено и на косвенные налоги. С 1379 г. парламент получил право указывать прямое предназначение устанавливаемых им субсидий, а вслед­ствие этого — право контролировать расходование этих средств, требуя от правительства представления соответствующих отче­тов. С 1406 г. парламент получил право формировать специаль­ные комиссии для заслушивания этих отчетов. При этом следу­ет подчеркнуть, что из двух палат парламента основными фи­нансово-контрольными функциями была наделена именно нижняя палата — этот принцип окончательно утвердился с 1407 г. Что касается обложения налогами доходов духовенства, то церковные конвокации, обладавшие компетенцией в решении этих вопросов, в принципе действовали в соответствии с теми правилами, которые палата общин определяла в отношении мирян. И хотя об установлении полной финансовой ответствен­ности правительства перед парламентом (в частности, перед палатой общин) говорить было еще преждевременно, тенден­ция постоянного расширения и укрепления финансовых пре­рогатив парламента проявлялась с полной очевидностью.

Давая свое согласие на установление новых налогов, пар­ламент закрепил за собой право на обращение к королю с пе­тициями, в которых формулировались предложения по совер­шенствованию управления страной. Из этой практики, в кото­рой главная роль принадлежала также нижней палате, вначале оформилось право парламентской законодательной инициати­вы, а впоследствии — право на участие в законодательной дея­тельности. Ходатайства парламента о запрете нарушения ста­рых законов или об издании новых оформлялись в виде зако­нопроектов (биллей), а когда последние получали поддержку короля, они приобретали силу общеобязательных норматив­ных актов. В период наибольшего усиления парламента (к сере­дине XV в.) было установлено правило, согласно которому все законы, издаваемые в государстве, должны быть приняты с согласия короля и обеих палат парламента. В государственно- правовой теории возникло деление законодательных актов на статуты, т. е. королевские акты, изданные «с совета и согла­сия» обеих палат парламента и потому обладавшие высшей юридической силой, и ордонансы, которые король мог издавать с согласия одной лишь палаты лордов или членов королевско­го совета, вследствие чего данные указы должны были играть по отношению к статутам второстепенную, подчиненную роль — их предназначение состояло в том, чтобы регулировать от­дельные детали законов, проведенных через парламент. С 1377 г. было установлено, что ни один статут и ни один ордонанс не могут быть изданы по петиции, исходящей от духовенства, без согласия палаты общин; окончательное закрепление участия палаты общин в законодательстве произошло в 1382 г. Однако на практике королевская власть стремилась ограничить законо­дательные прерогативы парламента: используя неурегулирован­ность законодательной процедуры, короли часто придавали изданным ими самостоятельным нормативным актам высшую юридическую силу. Развернувшаяся на этой почве длительная политическая борьба завершилась лишь в 1539 г., уже в эпоху абсолютизма, когда ордонансы были приравнены к статутам с точки зрения их юридической силы.

Право парламентского контроля над должностными ли­цами в системе центральных органов управления оформилось с конца XIV в. в процедуру, которая носила техническое наи­менование импичмента. Согласно этой процедуре нижняя па­лата парламента приобрела право возбуждать перед палатой лордов обвинение в злоупотреблении властью против того или иного лица, занимавшего высокую государственную должность. Палата лордов, выступая в данном случае в качестве высшего суда страны, должна была путем голосования принять по это­му ходатайству соответствующее решение. Первый случай при­менения импичмента имел место в 1376 г., когда нижняя па­лата выдвинула обвинение в финансовых злоупотреблениях королевского камергера лорда Латимера и его сообщников. В дальнейшем эта процедура применялась довольно часто как по инициативе парламента, так и по инициативе короны, — пос­ледняя прибегала к ней для расправы со своими политически­ми противниками из числа знати.

Парламент в целом, в составе обеих своих палат, также мог быть привлечен к решению некоторых судебных дел. Хотя высшая судебная власть в государстве принадлежала королю, он иногда перекладывал на парламент решение некоторых щекотливых судебных вопросов. Так поступил, например, Эду­ард I, фактически вынудивший парламент вынести смертный приговор руководителям восстания в Уэльсе (1282—1284 гг.). Вскоре после этого (1301 г.) Уэльс был окончательно присое­динен к Англии и передан в качестве лена сыну короля (с тех пор наименование «принц Уэльский» стало титулом наследни­ка английского престола).

Примером деятельности парламента как судебного орга­на являлась и распространившаяся в XV в. практика принятия т. н. «актов (или биллей) об опале», когда специальным реше­нием парламента отдельное лицо присуждалось за государствен­ную измену к смерти или иному наказанию без специального разбирательства и без соблюдения каких-либо иных судебных формальностей, — по этому последнему признаку процедура принятия биллей об опале коренным образом отличалась от процедуры импичмента. Поскольку в данном случае в качестве приговора выступал законодательный акт, его сила была абсо­лютной; никакой инстанции для обжалования подобного акта не было предусмотрено. Лицо, подвергнутое опале, могло быть обвинено в деянии, которое в текущем уголовном законода­тельстве до сих пор не было причислено к разряду преступле­ний. Наказание, к которому приговаривался обвиняемый, так­же могло быть «изобретено» заново и расходиться с традици­онными принципами и нормами «обычного права».

При решении судебных дел парламентом основная роль принадлежала не палате общин, а палате лордов. Кроме рас­смотрения уже названных выше дел, связанных с импичмен­том, палата лордов обладала исключительным правом осуще­ствлять суд над своими членами, а со временем также стала высшей судебной инстанцией, призванной исправлять юриди­ческие ошибки более низких судебных инстанций.

Имели место и случаи, когда парламент по инициативе правительства привлекался к обсуждению некоторых внешне­политических вопросов, чаще всего касавшиеся военных кон­фликтов с Шотландией. Как правило, парламент подтверждал сюзеренитет английской короны над Шотландией, поддержи­вал военные акции королей против этой страны, выступал против вмешательства в ее дела со стороны Франции и папс­кой курии. Однако попытка Эдуарда I установить прямое анг­лийское правление в Шотландии вызвала в этой стране всеоб­щее восстание. В 1328 г. Англия была вынуждена официально признать независимость Шотландии.

Возникновение и последующее конституирование парла­ментского строя в Англии явилось закономерным следствием ее социально-экономического и государственно-правового раз­вития, общей эволюции политической системы феодализма. Парламент (особенно его нижняя палата) явился выразителем общенациональных интересов, носителем прогрессивных тен­денций, способствовавших дальнейшей государственной цент­рализации страны. Сословная непримиримость, политический ригоризм, кардинальное различие идеологических установок отдельных прослоек общества, которые были свойственны в целом общественно-политическим системам и в частности со- словно-представительным учреждениям Франции и Германии, для Англии не были характерны: здесь отношения сотрудниче­ства между сословиями явно преобладали над отношениями их соперничества. Особенно это относилось к взаимоотношениям основной массы английского дворянства с буржуазными эле­ментами городского населения. Процесс их слияния в единый общенациональный организм имел своими важнейшими по­следствиями упрочение политической консолидации назван­ных сословий перед лицом королевской власти, ускоренную институционализацию органа их сословного представительства, превращение парламента в инструмент известного ограниче­ния прерогатив короны, введение государственной админист­ративной системы в правовые рамки, максимально возможные в условиях феодальной эпохи.

Исходной теоретико-правовой основой английского пар­ламентаризма может считаться принцип, сформулированный в акте Эдуарда I, регламентировавшим созыв «образцового пар­ламента» 1295 г.: «то, что касается всех, должно быть и приня­то всеми» (формула, заимствованная из Кодекса Юстиниана). С самого начала парламент стал представительством тех соци­ально-дееспособных сил английской нации, которые реально несли общественные повинности и потому были правомочны принимать ответственные государственные решения, в первую очередь обязывающие их самих. Преимущества парламентской системы, органично сочетавшей в себе три важнейших прин­ципа общественной и государственной организации — монар­хический, аристократический и в определенном смысле слова демократический, были со временем по достоинству оценены и самой королевской властью, вследствие чего отношения кон­фронтации между короной и парламентом, преобладавшие на первоначальных этапах, впоследствии сменились отношения­ми конвенциональности и тесного взаимодействия.

Органы центрального и местного управления. Возникнове­ние парламента внесло известные коррективы в систему ранее существовавших органов власти и управления как в центре, так и на местах. Большой совет, составленный из светских и церковных магнатов и высших государственных сановников, стал созываться все менее регулярно и к середине XIV в. прак­тически прекратил свое существование, будучи окончательно вытесненным парламентом. Наоборот, возросла активность Королевского совета, которому был придан статус постоянно действующего высшего исполнительного органа государства. В его состав были включены наиболее ответственные должност­ные лица: лорд-канцлер, королевский камергер, лорд-казна­чей, юстициарий (до ликвидации этой должности в 1322 г.) и др., а также представители придворной знати, судьи королевс­ких судов, советники из числа специалистов по отдельным от­раслям управления. Члены совета приносили королю специаль­ную присягу, что будут давать добрые советы, защищать инте­ресы короля, честно творить правосудие и не принимать от кого- либо подарков. В полномочия совета входила подача королю ре­комендаций по вопросам законодательства, войны и мира, внеш­ней политики; в отдельных случаях совет мог выступить как орган чрезвычайной юстиции. Сосуществование парламента и Коро­левского совета содержало в себе постоянную угрозу возникно­вения коллизий между ними. Как правило, преимущество в этих коллизиях было на стороне парламента, и компетенция Коро­левского совета имела тенденцию к снижению.

Укреплялось положение высших судебных органов коро­левства, продолжалась и углублялась их дальнейшая специали­зация. Высшие суды «общего права» были представлены тремя учреждениями, из которых Суд казначейства (Палата шахмат­ной доски — Court of the Exchequer) занимался рассмотрением дел, связанных с доходами государственной казны, Суд коро­левской скамьи (Court of King's Bench) специализировался на уголовных делах, а Суд общих тяжб (Court of Common Pleas) разбирал гражданские иски.

Возрастающее значение приобретал Суд лорда-канцлера (Court of Chancery), все более выделявшийся из общей систе­мы высших судов. Появление этого суда было вызвано необхо­димостью рассмотрения таких дел, по которым отношения сто­рон не были урегулированы в законодательстве и которые вслед­ствие этого не подпадали под юрисдикцию судов общего права. Лорд-канцлер имел полномочия рассматривать такие дела, ру­ководствуясь соображениями справедливости. С деятельностью этого суда связано возникновение особой разновидности пра­вовых норм («права справедливости»), равно как и новых форм судебного процесса.

Обычно два раза в год судьи высших судов совершали объез­ды графств, чтобы на месте решать дела, превышающие юрис­дикцию мировых судей, а также те гражданские тяжбы, кото­рые были отнесены к компетенции королевских судов. При этом разъездные судьи уже не выполняли каких-либо иных королев­ских поручений (фискального, административного, полицейс­кого и т. п. характера), которые выходили за рамки чисто судеб­ных полномочий. Для встречи разъездных судей уже не созыва­лись полные собрания графства из представителей сотен, дере­вень и городов; признавалось достаточным, чтобы графство было представлено коллегией обвинительных присяжных.

Представителями королевской администрации на местах продолжали оставаться шерифы в графствах и бейлифы (помощ­ники шерифов) в сотнях. Появились также новые должности коронеров, в обязанности которых входило наблюдение за пра­вильным отправлением правосудия по самым серьезным уго­ловным делам, подлежащим исключительно королевской юрис­дикции, и констеблей, наделенных полицейскими полномочи­ями. Старинная судебная организация графств приходила в упа­док. Функции прежних собраний графств с течением времени стали переходить в руки новых учреждений, которые первона­чально назывались «стражами мира», а впоследствии (с 1360 г.) получили наименование мировым судей. Укрепление института мировых судей и постоянное расширение их компетенции было связано со стремлением господствующих верхов более энер­гично подавлять выступления эксплуатируемых масс в услови­ях обострения классовой борьбы. Порядок назначения мировых судей лордом-канцлером от имени короля окончательно ут­вердился со времени царствования Ричарда II (1377—1399 гг.), тогда же было определено и их количество — по 8 на каждое графство. Статутом 1388 г. было установлено, что мировые су­дьи должны собираться на сессии 4 раза в год («четвертные сессии»). На этих сессиях с участием обвинительных присяж­ных рассматривались уголовные дела (кроме убийств, государ­ственной измены и некоторых других особо тяжких преступле­ний, которые превышали компетенцию мировых судей и по­тому передавались королевским судьям во время их объездов графств). Процедура рассмотрения гражданских правонаруше­ний мировыми судьями была упрощена и ускорена, — для это­го участия присяжных не требовалось. Помимо чисто судебных функций, мировые судьи обладали широкими полицейскими (подавление бунтов, арест преступников и т. п.) и админист­ративными полномочиями (начиная от контроля над ценами на рынках и кончая определением размеров заработной платы и осуществлением мероприятий, направленных против нищен­ства). С 1494 г. они получили право контроля над деятельностью шерифа. В целом, юридическое положение мировых судей было аналогично тому, которым обладали по отношению к цент­ральной власти королевские судьи, отправляемые в разъезды по графствам. В более широком смысле мировые судьи возгла­вили низшую ступень государственной организации местного масштаба.

На должность мировых судей могли назначаться лишь со­стоятельные люди: так, согласно статуту 1439 г. имущественный ценз для занятия этой должности определялся в 20 фунтов стер­лингов годового дохода. Право увольнения мировых судей ста­вило их в прочное подчинение органам центральной королевс­кой администрации. Должность мирового судьи не оплачивалась; лишь в период пребывания на четвертных сессиях мировые су­дьи получали содержание в размере 4 шиллингов в день.

Расширение государственной юрисдикции имело своей обратной стороной постоянное сужение сферы вотчинно-се- ньориальной судебной власти. При Эдуарде I было организова­но два расследования с целью выяснения законности исполь­зования феодалами своих судебных прав. Оказалось, что к 1274 г. в стране существовало около 2 тыс. лордов, обладавших сред­ней и низшей юрисдикцией. Согласно Глостерскому статуту 1278 г. единственным законным основанием для осуществле­ния сеньориальной юрисдикции признавалась лишь специаль­ная иммунитетная грамота, выданная королем. Многие феода­лы, обвиненные в узурпации прав короны, были не только лишены судебных привилегий, но и подвергнуты серьезным наказаниям, вплоть до конфискации их земельных владений. В XIV в. иммунитетные привилегии феодалов были практически полностью ликвидированы, а юрисдикция мировых судей по­глотила местную феодальную юрисдикцию. Королевская власть претендовала на ограничение юрисдикции и церковных судов, но в этом отношении ей удалось достичь гораздо меньших ус­пехов.

Организация вооруженных сил. В связи с разложением лен­ной системы и распространением королевской юрисдикции на все возраставшую массу свободного населения создавались ус­ловия для комплектования вооруженных сил на принципах все­общей воинской повинности. Согласно Винчестерскому стату­ту, изданному в годы правления Эдуарда I, военнообязанным считалось все мужское население в возрасте от 15 до 60 лет. В соответствии со своим имущественным состоянием все военно­обязанные должны были запастись соответствующим вооруже­нием и снаряжением. Основным родом войск становилась пехо­та, которая по численности в 5—8 раз превосходила конницу; национальным оружием английского войска признавался лук. Дважды в год ополчение созывалось на военные смотры, кото­рыми командовали специальные правительственные комиссары. Обязательная военная служба обычно ограничивалась предела­ми страны. Для заграничных походов организовывалось наемное войско; при этом конница, как правило, комплектовалась из дворян, пехота — из свободных крестьян и горожан. Во время Столетней войны английские экспедиционные корпуса во Фран­ции достигали нескольких десятков тысяч человек. Так, осада французской крепости Кале в 1346 г. осуществлялась силами английского войска, насчитывавшего свыше 32 тыс. чел., из ко­торых на долю кавалерии приходилось лишь 2,5 тыс.

Воинские контингенты, выставляемые королевскими вас­салами на принципах ленных повинностей, составляли незна­чительную часть в общей массе вооруженных сил страны. При­ходила в упадок и система частных дружин, которыми распола­гали отдельные феодалы на стадии сеньориальной монархии.

Завершающий этап сословно-представительной монархии. Укрепление парламентской системы объективно способствова­ло усилению монархии, росту ее авторитета и политического влияния. При активном содействии парламента происходила быстрая трансформация королевских прерогатив из ленно-се- ньориальных в публично-правовые. Устанавливались отношения всеобщего и прямого подданства короне. Преступления против королевской власти стали квалифицироваться как государствен­ная измена. С начала XIV в. проявилась тенденция освобождения короны из-под власти папского престола. В 1353 г. Эдуард III отказался от выплаты папе ежегодного сбора в 1 тыс. фунтов стерлингов, установленного со времен Иоанна Безземельного. В 1366 г. парламент постановил, что Англия не является папским леном, а английский король — папским вассалом.

Вместе с тем, вплоть до середины XV в. в стране остава­лись социальные слои, которые энергично противодействова­ли абсолютизации королевской власти. К ним относилась выс­шая гербовая знать, зачастую состоявшая в родственных связях с королевской фамилией. Широко представленная в палате лордов, эта знать пыталась превратить весь парламент в орудие своей антикоролевской политики. В XIV—XV вв. имели место несколько организованных парламентом государственных пе­реворотов, в том числе низложения королей (Эдуарда II в 1327 г. и Ричарда II в 1399 г.), а также случаи смещения неугодных правительств, создания регентских советов, опекавших мало­летних или малоспособных королей.

В 50—80-х гг. XV в. произошло событие, кардинально осла­бившее позиции высшей титулованной знати и фактически расчистившее почву для установления в Англии абсолютистс­кой формы правления. Речь идет о крупномасштабной феодаль­ной междоусобице, вошедшей в историю под названием «вой­ны Алой и Белой роз» (1455—1485 гг.). В кровопролитной войне столкнулись две группировки, возглавляемые родственными кланами Ланкастеров и Иорков. За Ланкастеров стояло боль­шинство крупных феодалов севера страны, располагавших зна­чительной вооруженной силой. Иорки имели поддержку среди крупных феодалов экономически более развитого юга, широ­ких слоев рыцарства и городской буржуазии. Впрочем, в тече­ние войны многие феодалы неоднократно меняли свою ориен­тацию, переходя из лагеря в лагерь и используя войну для це­лей грабежа, наживы и усиления своей самостоятельности.

Результатом междоусобицы явилась гибель многих десят­ков и сотен представителей старой феодальной знати, в том числе до 80 принцев крови. Террор сопровождался конфиска­циями крупной земельной собственности, ее дроблением и перераспределением между новыми владельцами. В итоге ос­новная масса земли сосредоточивалась в руках среднего дво­рянства, городской буржуазии, верхушки крестьянства. Общие материальные интересы этих слоев сближали их между собою, нивелировали их в правовом отношении, способствовали вы­работке их единой политической линии, объективно направ­ленной на поддержку королевской власти. Соотношение сил в парламенте явно изменилось в пользу палаты общин; склады­вавшийся в ней блок буржуазии и т. н. нового дворянства (джен­три) оказывал все более ощутимое воздействие на обществен­но-политическую жизнь страны. Утвердившаяся с 1485 г. на ко­ролевском престоле новая династия Тюдоров получила возмож­ности для более свободного политического маневрирования, конечная цель которого состояла в утверждении абсолютистс­ких методов государственного руководства.

<< | >>
Источник: Кучма В.В.. Государство и право Древнего мира и Средних веков: В двух частях. — Волгоград: Издательство Волгоградского го­сударственного университета, — 548 с.. 2001

Еще по теме 2. СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ МОНАРХИЯ В АНГЛИИ:

  1. Европейские монархии. Тюдоровская Англия
  2. Европейские монархии. Тюдоровская Англия
  3. Сословно-представительная монархия в Англии XIII-XV вв.
  4. 17.3. Сословно-представительная монархия в Англии (XIII—XV вв.)
  5. 17.4. Абсолютная монархия в Англии (конец XV — первая половина XVII в.) Социально-экономические предпосылки абсолютизма
  6. Контрольные вопросы для самопроверки и подготовки к экзамену
  7. 3. АНГЛИЯ в ПЕРИОД СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНОй МОНАРХИИ. ВЕЛИКАЯ ХАРТИЯ ВОЛЬНОСТЕЙ (1215 г.). РАЗВИТИЕ КОМПЕТЕНЦИИ АНГЛИЙСКОГО ПАРЛАМЕНТА
  8. §4. Англия
  9. Тема 1.1. Англия
  10. 2. СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ МОНАРХИЯ В АНГЛИИ
  11. 3. СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНАЯ МОНАРХИЯ В ГЕРМАНИИ
  12. 1. АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ ВО ФРАНЦИИ
  13. 2. АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ В АНГЛИИ
  14. 3. АБСОЛЮТНАЯ МОНАРХИЯ В ГЕРМАНИИ
- Кодексы Российской Федерации - Юридические энциклопедии - Авторское право - Аграрное право - Адвокатура - Административное право - Административное право (рефераты) - Арбитражный процесс - Банковское право - Бюджетное право - Валютное право - Гражданский процесс - Гражданское право - Диссертации - Договорное право - Жилищное право - Жилищные вопросы - Земельное право - Избирательное право - Информационное право - Исполнительное производство - История государства и права - История политических и правовых учений - Коммерческое право - Конституционное право зарубежных стран - Конституционное право Российской Федерации - Корпоративное право - Криминалистика - Криминология - Международное право - Международное частное право - Муниципальное право - Налоговое право - Наследственное право - Нотариат - Оперативно-розыскная деятельность - Основы права - Политология - Право - Право интеллектуальной собственности - Право социального обеспечения - Правовая статистика - Правоведение - Правоохранительные органы - Предпринимательское право - Прокурорский надзор - Разное - Римское право - Сам себе адвокат - Семейное право - Следствие - Страховое право - Судебная медицина - Судопроизводство - Таможенное право - Теория государства и права - Трудовое право - Уголовно-исполнительное право - Уголовное право - Уголовный процесс - Участникам дорожного движения - Финансовое право - Юридическая психология - Юридическая риторика - Юридическая этика -