§ 2. Личные и располагаемые доходы. Проблема измерения неравенства в распределении доходов: кривая Лоренца и коэффициент Джини

Теперь, вспомнив категории личного и располагаемого дохода, мож­но обратиться к конкретным проблемам неравенства в распределении доходов: какова пропасть между богатыми и бедными? И можно ли во­обще измерить неравенство в распределении доходов?

Одним из наиболее известных способов измерения этого неравен­ства является построение кривой Лоренца, названной так по имени американского экономиста и статистика Макса Лоренца. Речь идет при этом о персональном, а не функциональном распределении доходов.

Если мы разделим все население страны на 5 частей (квинти­лей), т. е. по 20%, и совокупные доходы общества также по 20%, то можем увидеть, что линия, исходящая из начала осей координат (бис­сектриса) дает нам представление о равном распределении доходов (см. рис. 24.4).

Кривая Лоренца основана на расчете кумулятивных долей (накоп­ленных долей), и соответственно, построении кумулятивной кривой. На оси абсцисс мы откладываем первые 20% населения; затем, добавив вторую группу, получаем 40% населения, затем 60% и т. д. На оси орди-

Рис. 24,4. Кривая Лоренца

нат мы откладываем кумулятивные значения доходов: первые 20%, за­тем 40%, далее 60% и т. д. Если бы 20% населения получали бы 20% совокупных личных доходов, 40% населения - 40% доходов, и т.

США уменьшение неравенства в распределении располагаемых дохо­дов обусловлено не столько вычетом налогов (американская налоговая система слабопрогрессивна), сколько выплатой трансфертов. Государ­ственные трансфертные платежи в США составляют около 75% дохода группы людей с самыми низкими доходами.

На рис. 24.5 приведены различные кривые Лоренца для России на 1997 г., отражающие распределение доходов от собственности, пред­принимательских доходов, доходов от труда (заработная плата) и т. д.1

Как и отмечалось ранее, больше всего приближается к линии абсо­лютного равенства кривая Лоренца, отражающая распределение дохо­дов с учетом трансфертных выплат, а далее всего от нее находится кри­вая, демонстрирующая распределение доходов от собственности.

Есть и другие способы измерения неравенства в распределении до­ходов: наиболее известный из них - децильный коэффициент: все на­селение разбивается на 10 групп по 10% и сравниваются доходы 10% высшей группы с доходом 10% населения из низшей группы.

Так, например, в Швеции, если брать доходы низших 10% и высших 10% групп населения до вычета налогов и

получения трансфертов, то соотношение _________ —

будет 1:100, а если взять соотношение 1 Белая книга. Экономика и

располагаемых доходов, то 1:4. политика России в 1997 году-

Еще одним показателем, используе- ИЭППП. М.,1998. С.76

мым в экономической науке для определения степени дифференциации доходов, является коэффициент Джини (G), или индекс концентра­ции доходов. Этот коэффициент тесно связан с кривой Лоренца. На рис. 24.4 мы можем его рассчитать как отношение площади фигуры, на­ходящейся между линией абсолютного равенства и кривой Лоренца (обозначим ее буквой 7~), к площади треугольника OFE, образуемого между линиями абсолютного равенства и абсолютного неравенства:

G = T/OFE,

где величина G изменяется в пределах от нуля до единицы, т.

О < G < 1

По данным Отчета Всемирного банка «От плана к рынку», на 1989 г. страны со средним уровнем ВНП на душу населения имели коэффици­ент Джини 0,45, а страны OECD (Организации экономического сотруд­ничества и развития) - 0,35.1 Примечательна динамика коэффициента Джини в России. Так, в СССР в 1991 г. он составлял 0,260, а в 1993 г., по данным Всемирного Банка, после одного года радикальных экономи­ческих преобразований уже 0,496. Очевидно, что переход к рыночному механизму распределения ресурсов и доходов неизбежно сопровожда­ется большей дифференциацией доходов населения, нежели в услови­ях уравнительного распределения в период социалистического хозяй­ства. При этом необходимо сделать оговорку, что расчеты официальных статистических органов могут не учитывать доходы, не декларируемые субъектами теневой экономики и просто граждан, далеких от законопослу- шания. Следовательно, в переходной эко­номике России коэффициент Джини может оказаться величиной еще большей по сравнению с официальными цифрами.2

Анализ динамики децильного коэф­фициента в России демонстрирует те же закономерности: периоды экономических потрясений, высокой инфляции и т. п. со­провождаются усилением разрыва в до­ходах различных групп населения. Так, если в советский период разрыв в дохо­дах наименее обспеченных и наиболее обеспеченных групп населения не пре­вышал, согласно официальным расче­там, 4 раз, то в период перехода к рын­ку Децильный коэффициент резко ВЫ­РОС, составляя по разным регионам Рос­сии величину от 6 до 15 раз.

Следует обратить внимание на то, что и коэффициент Джини, и децильный коэффициент могут рассчитываться для различных видов доходов и их субъектов.

Но почему вообще существует неравенство в доходах? Ведь в де­мократических странах принято говорить о равенстве возможностей, ко­торые должны обеспечиваться соответствующими институтами рыноч­ной экономики. Различные экономисты называют множество причин и факторов этого неравенства. Отметим лишь самые важнейшие из них.

Во-первых, от рождения люди наделены различными способностя­ми, как умственными, так и физическими. При прочих равных условиях (эту предпосылку нужно всегда иметь в виду), человек, наделенный ис­ключительной физической силой, имеет больше шансов стать знамени­тым и высокооплачиваемым спортсменом.

Во-вторых, различия во владении собственностью, особенно достав­шейся по наследству. Люди не могут выбирать, в какой семье им ро­диться - потомственных миллионеров или простых рабочих. Следова­тельно, одна из разновидностей потока доходов, т. е. доход от собствен­ности, будет существенно различаться у названных нами субъектов.

В-третьих, различия в образовательном уровне. Сама эта причина во многом зависит от первых двух названных. Ребенок, родившийся в богатой семье, имеет больше шансов получить превосходное образова­ние и, соответственно, профессию, приносящую высокий доход, нежели дитя в бедной многодетной семье.

В-четвертых, даже при равенстве возможностей и одинаковых стар­товых уровнях образования больший доход будут получать лица, кото­рых иногда называют «трудоголиками». Эти люди готовы брать работу на дом, задерживаться по долгу службы на рабочем месте для разре­шения той или иной профессиональной проблемы, игнорировать свое неважное самочувствие, лишь бы добиться высоких результатов в сво­ей работе.

В-пятых, есть такая группа причин, которая связана просто с везе­нием, случаем, неожиданным выигрышем и т. п. В условиях неопреде­ленности, характерной для рыночной экономики, эта группа причин мо­жет объяснить многие случаи неравенства в распределении доходов.

Таким образом, по крайней мере, в силу названных причин равен­ство экономических возможностей соблюдается далеко не всегда. Бед­ные и богатые по-прежнему существуют даже в самых благополучных высокоразвитых странах.

Особенно примечательными являются субъективные оценки граж­дан страны относительно причин бедности и богатства. Так, согласно опросу 11585 респондентов, проведенному «Интерфакс-АИФ» в Москве в ноябре 1997 г., эти причины выглядят следующим образом (табл. 24.2):

Результаты опроса показывают, что 82% опрошенных вину за свое обнищание возлагают на сложившуюся экономическую систему, а не­удача и отсутствие таланта как причина бедности стоят на последнем месте в приведенном ряду. Одновременно устойчивым является мне­ние, отраженное еще в старинной поговорке «От трудов праведных не наживешь палат каменных» - связи и мошенничество как источники бо­гатства называются соответственно 88% и 76% опрошенных. И в этом случае так же, как и причиной бедности, более, чем две трети опрошен­ных причиной богатства считают экономическую систему. Таким обра­зом, логично предположить, что именно последняя, по мнению россиян, позволяет при помощи связей и мошенничества достичь высокого мате­риального благополучия. Приведенные данные показывают, что совре­менное российское общество во многом еще далеко от тех взаимоотно­шений власти и общества, которые принято называть «социальным кон­трактом». Другими словами, отчуждение населения от правящей элиты и социальное расслоение остаются злободневными проблемами рос­сийской экономики и в начале XXI века.

Но что такое бедность? Как определить ее уровень?

Экономисты-теоретики, статистические службы правительства, профсоюзы занимаются исчислением уровня бедности. От этого будут зависеть масштабы и направления перераспределения доходов, пост­роение налоговых систем, систем пенсионного обеспечения и т. п.

Однако бедность - понятие относительное. Русская поговорка «у кого щи жидковаты, а у кого жемчуг мелковат» хорошо отражает эту проблему. Действительно, что для одной семьи - роскошь, ТО ДЛЯ дру­гой - предмет первой необходимости. По мнению известных американ­ских экономистов П. Самуэльсона и В. Нодхауса, уровень бедности мож­но определить так: бедность - это уровень дохода, достаточный для того, чтобы поддерживать прожиточный минимум. Бедные семьи обычно тратят 1/3 своего дохода на продукты питания. Увеличив эту ве­личину в 3 раза, можно получить доход, необходимый для существова­ния на уровне прожиточного минимума.[8] Обратим внимание на то, что прожиточный минимум - это не физиологический минимум, который можно определить как уровень дохода, необходимый для физического выживания. Прожиточный минимум, или черта бедности, говорит нам не о границе выживания, а о некоем минимальном уровне стандарта жиз­ни. Разумеется, этот стандарт будет различным у разных стран и наро­дов, и у одной и той же страны, но на разных исторических этапах ее развития.

В России вплоть до конца 1998 г. порог бедности определяли по схеме, ус­тановленной еще в начале рыночных реформ в 1992-1993 гг. Тогда это дела­лось так: бралась стоимость минимального набора продуктов и умножалась на коэффициент 1,46. При этом исходили из того, что бедная семья в России тра­тит на питание в среднем 68,3% семейного бюджета; умножив стоимость этого продовольственного набора на коэффициент 1,46, получали стоимость прожи­точного минимума. Но эта методика все чаще и чаще подвергалась критике, что вполне заслуженно. Ведь многие бедные семьи по полгода и более не платят за квартиру, не в состоянии приобрести самые необходимые предметы одежды и обуви и т. п.

По новой методике, прожиточный минимум рассчитывается на основе ре­альной потребительской корзины. В нее входит не только минимум продоволь­ственных товаров, но и набор промышленных товаров, некоторые товары дли­тельного пользования и необходимые услуги.

В начале 2004 г. официальный прожиточный минимум в среднем по Рос­сийской Федерации составлял 2143 руб. Но это именно средняя цифра, не от­ражающая региональных, областных и местных различий в уровне прожиточно­го минимума. Так, по данным московских профсоюзов, в третьем квартале 2003 г. прожиточный минимум трудоспособного москвича составлял 5394 руб. Ниже официальной черты бедности к началу 2004 г. проживало 27,8 млн. рос­сиян, или около 20% всего населения.

Итак, если общество признает справедливым поддержку наименее обеспеченных слоев населения, то конкретной реализацией социаль­ных программ занимается правительство страны.

Результаты опроса показывают, что 82% опрошенных вину за свое обнищание возлагают на сложившуюся экономическую систему, а не­удача и отсутствие таланта как причина бедности стоят на последнем месте в приведенном ряду. Одновременно устойчивым является мне­ние, отраженное еще в старинной поговорке «От трудов праведных не наживешь палат каменных» - связи и мошенничество как источники бо­гатства называются соответственно 88% и 76% опрошенных. И в этом случае так же, как и причиной бедности, более, чем две трети опрошен­ных причиной богатства считают экономическую систему. Таким обра­зом, логично предположить, что именно последняя, по мнению россиян, позволяет при помощи связей и мошенничества достичь высокого мате­риального благополучия. Приведенные данные показывают, что совре­менное российское общество во многом еще далеко от тех взаимоотно­шений власти и общества, которые принято называть «социальным кон­трактом». Другими словами, отчуждение населения от правящей элиты и социальное расслоение остаются злободневными проблемами рос­сийской экономики и в начале XXI века.

Но что такое бедность? Как определить ее уровень?

Экономисты-теоретики, статистические службы правительства, профсоюзы занимаются исчислением уровня бедности. От этого будут зависеть масштабы и направления перераспределения доходов, пост­роение налоговых систем, систем пенсионного обеспечения и т. п.

Однако бедность - понятие относительное. Русская поговорка «у кого щи жидковаты, а у кого жемчуг мелковат» хорошо отражает эту проблему. Действительно, что для одной семьи - роскошь, то ДЛЯ дру­гой - предмет первой необходимости. По мнению известных американ­ских экономистов П. Самуэльсона и В. Нодхауса, уровень бедности мож­но определить так: бедность - это уровень дохода, достаточный для того, чтобы поддерживать прожиточный минимум. Бедные семьи обычно тратят 1/3 своего дохода на продукты питания. Увеличив эту ве­личину в 3 раза, можно получить доход, необходимый для существова­ния на уровне прожиточного минимума.[9] Обратим внимание на то, что прожиточный минимум - это не физиологический минимум, который можно определить как уровень дохода, необходимый для физического выживания. Прожиточный минимум, или черта бедности, говорит нам не о границе выживания, а о некоем минимальном уровне стандарта жиз­ни. Разумеется, этот стандарт будет различным у разных стран и наро­дов, и у одной и той же страны, но на разных исторических этапах ее развития.

В России вплоть до конца 1998 г. порог бедности определяли по схеме, ус­тановленной еще в начале рыночных реформ в 1992-1993 гг. Тогда это дела­лось так: бралась стоимость минимального набора продуктов и умножалась на коэффициент 1,46. При этом исходили из того, что бедная семья в России тра­тит на питание в среднем 68,3% семейного бюджета; умножив стоимость этого продовольственного набора на коэффициент 1,46, получали стоимость прожи­точного минимума. Но эта методика все чаще и чаще подвергалась критике, что вполне заслуженно. Ведь многие бедные семьи по полгода и более не платят за квартиру, не в состоянии приобрести самые необходимые предметы одежды и обуви и т. п.

По новой методике, прожиточный минимум рассчитывается на основе ре­альной потребительской корзины. В нее входит не только минимум продоволь­ственных товаров, но и набор промышленных товаров, некоторые товары дли­тельного пользования и необходимые услуги.

В начале 2004 г. официальный прожиточный минимум в среднем по Рос­сийской Федерации составлял 2143 руб. Но это именно средняя цифра, не от­ражающая региональных, областных и местных различий в уровне прожиточно­го минимума. Так, по данным московских профсоюзов, в третьем квартале 2003 г. прожиточный минимум трудоспособного москвича составлял 5394 руб. Ниже официальной черты бедности к началу 2004 г. проживало 27,8 млн. рос­сиян, или около 20% всего населения.

Итак, если общество признает справедливым поддержку наименее обеспеченных слоев населения, то конкретной реализацией социаль­ных программ занимается правительство страны.

Как видно из таблицы, негативный подоходный налог уменьшается с ростом заработка. После того, как заработок превысит 16000 долл., не­гативный подоходный налог уступает место обычному, т. е. положительно­му подоходному налогу. Проблема заключается в том, как сохранить сти­мулы к труду при данной системе социальной поддержки. Если коэффици­ент снижения пособия будет слишком высоким, то бедному гражданину будет выгоднее получать гарантированный минимум и не искать работу. В целом же семьи будут по-разному реагировать на отрицательный по­доходный налог в зависимости от того, каков будет сам гарантирован­ный минимум, величина заработка и коэффициент снижения пособия, выступающий как отрицательная предельная налоговая ставка.

В связи с программой перераспределения доходов экономисты рас­сматривают так называемую дилемму эффективности и справедли­вости. Суть ее заключается в том, что стремление к большему равен­ству может обернуться для общества потерями в экономической эф­фективности. Ведь растущее финансирование социальных программ требует повышения налогов и их перераспределения. Так, если в виде налога часть дохода Иванова перейдет в виде пособия Петро­ву, то это снизит стимулы к труду у обоих. Иванов вправе спросить: «Зачем много работать, если значительную долю заработанного при­дется отдать в виде налога?». А Петров будет рассуждать по-своему: «Зачем много работать, если и так получаю пособие?»

Таким образом, существует опасность того, что экономические сти­мулы будут подорваны, производственная деятельность сократится и уменьшится объем распределяемого «национального пирога». Следова­тельно, сам способ распределения общественного богатства влияет на размер создаваемого совокупного продукта. Кроме того, существуют по­тери в ходе процесса перераспределения доходов. Американский эконо­мист А. Оукен, известный нам из гл. 19, назвал эту проблему «дырявым

ведром» социальной помощи. Утечки связаны с дорогостоящей, зачас­тую неповоротливой, бюрократической системой управленческого аппара­та, Следовательно, часть пособий уходит в карманы высокооплачиваемых администраторов, консультантов и сотрудников различных налоговых и со­циальных служб. По подсчетам Оукена, утечка из «дырявого ведра» тако­ва: из 350 долларов, взятых у состоятельных граждан, 250 долларов теряются в процессе передачи бедным. Некоторые исследователи по­лагают, что эта цифра завышена, но даже если уменьшить ее наполо­вину, все равно она говорит об очень большой плате за равенство.

Еще одна проблема, связанная с дилеммой эффективности и спра­ведливости, заключается в парадоксальном явлении, подмеченном мно­гими экономистами: количество людей, относимых к категории бедных, может возрасти в результате усилий по борьбе с бедностью. Дело в том, что перераспределение доходов вообще и трансферты, в частности, меняют экономическое поведение людей. Государство в силах изменить правила игры, вводя новую систему налогообложения. Но кто может с уверенностью сказать, что в результате этих изменений действительно перераспределяемый национальный доход потечет от богатых к наибо­лее бедным?

Например, если государство повышает предельную ставку налога, люди начинают вести себя так, чтобы законно или незаконно уклонить­ся от уплаты налогов. И в результате государство может и вовсе не со­брать нужных сумм для социальных программ. Сплошь и рядом мы ви­дим, что целью трансферта является сам трансферт! Это происхо­дит потому, что люди часто стараются так изменить свое поведение, чтобы получить именно социальный трансферт, а не так, чтобы повы­шать свои стимулы к труду при помощи государственной поддержки.

Особые трудности возникают и при определении того, кто именно имеет право на государственную помощь. Так, в России в начале эконо­мических реформ (1993 г.) государство обещало выделять субсидии только тем животноводческим фермам, которые занимаются племенным разведением скота. Не прошло и года, как многие хозяйства объявили себя племенными. Экономисты, настороженно относящиеся к перерас­пределительным программам, в полемическом запале утверждают, что, как только будут объявлены широкие льготы беременным, например, при покупке товаров длительного пользования, так множество женщин тотчас принесут справки о своей беременности. И опять мы увидим, что целью трансферта является сам трансферт. А ведь государство, предо­ставляя социальную помощь, надеялось, что производители и потреби­тели изменят свое поведение так, чтобы повысились стимулы к труду и инвестициям.

Американские экономисты подчеркивают и то негативное явление, которое связано в США с программой помощи неполным семьям с деть­ми. Нередко это способствует распаду семей (так как программа, в сущ­

ности, поощряет уход из семьи безработных отцов). Указанная програм- ма предоставляет помощь и внебрачным детям. Конечно, это гуманно, но многие исследователи считают, что такая система ведет к упадку нравственности и подрыву института семьи.

Многие ученые, анализируя программы помощи неполноценным се- мьям с детьми, выдвинули гипотезу «культуры бедности» (culture of poverty hypothesis), согласно которой нищета становится образом жизни и передается из поколения в поколение.

Таким образом, как слишком глубокое неравенство подрывает ста­бильность общества, так и нивелировка доходов подрывает эффектив­ность, а также стимулы к труду и предпринимательству. За большее ра­венство нередко приходится платить снижением эффективности. Самое сложное в осуществлении социальной политики государства заключает­ся в нахождении приемлемой «социальной цены», или платы, за более равномерное распределение доходов.

Основные понятия:

Социальная политика

Функциональное и персональное распределение доходов

Справедливость

Утилитаристская функция

общественного благосостояния

Роулсианская функция

общественного благосостояния

«Вуаль неведения»

Теорема о невозможности паретианского либерала

Кривая Лоренца

Коэффициент Джини

Децильный коэффициент

Прожиточный минимум

Государство благосостояния Трансферты

Негативный подоходный налог «Дырявое ведро» Оукена Дилемма эффективности и справедливости